IV

IV

К моменту бракосочетания Викки с Фридрихом Вильгельмом Гогенцоллерном последний де-факто являлся наследным принцем Прусского королевства. За год до того короля Фридриха Вильгельма IV хватил удар, после которого его психика, и ранее дававшая сбои, окончательно расстроилась; периодически повторявшиеся приступы безумия сделали невозможным исполнение им обязанностей главы государства. Регентом при душевнобольном монархе стал отец счастливого жениха, Вильгельм. В 1861 году после смерти брата он унаследовал прусскую корону, и отныне Фридрих Вильгельм де-юре стал наследником престола. Его первенцу, герою нашего повествования, было тогда два года. С малых лет личность деда для него приобрела черты почти мифологического героя. «Твердыми шагами шел он по пути, предначертанном Богом, не страшась камней и ухабов, не расслабляясь в лучах славы, — великий и простой!» — так прочувствованно и несколько выспренне отзывался Вильгельм II в доорнском изгнании о первом германском кайзере.

Вильгельм I, несмотря на все усилия благодарного внука, так и не стал «Вильгельмом Великим»: всему миру было известно, что достижение германского единства — заслуга не короля, а его первого министра — Отто Бисмарка. В памяти простых немцев осталась фигура «картечного принца»: во время революции 1848 года именно Вильгельм отдал приказ стрелять в восставший народ, а потом позорно сбежал за границу, в Лондон. Вскоре он вернулся, но его репутация была сильно подмочена.

Вильгельм был женат на Августе Саксен-Веймарской, внучке герцога Карла Августа и дочери русской великой княгини Марии Павловны, дед Августы слыл покровителем Гете и Шиллера, и в феврале 1827 года трое братьев — сам Вильгельм, старший, Фридрих Вильгельм, тогда еще наследный принц, и младший, Карл, — совершили паломничество к Гете, что можно было счесть признаком некоего свободомыслия. Впрочем, для Вильгельма это могло быть разведкой в поисках подходящей невесты. Через два года состоялось его бракосочетание с Августой. Еще через два года у четы появился первенец — Фридрих Вильгельм, или Фриц, как его обычно называли, будущий отец нашего героя.

Отношения между Вильгельмом и его супругой были далеки от гармонии. Она была о себе чрезвычайно высокого мнения: еще бы, сам Гете держал ее на коленях! Женщина она была холодная, манерная и склонная к интригам. Аристократка до мозга костей, она тщательно создавала себе репутацию сторонницы либеральных идей. Соответствующее влияние она старалась оказать и на супруга. И не без успеха: во время пребывания в Кобленце в качестве военного губернатора Рейнской провинции он слегка «полевел». Августа была неравнодушна к роскоши и помпе, — что передалось ее сыну и внуку. Больше всего она любила свой дворец в Трире, ранее принадлежавший местному епископу, и называла его «грандиозным».

В Берлине Августа создала нечто вроде салона для интеллектуалов, и злые языки утверждали, с единственной целью — подчеркнуть свое превосходство над мужем. Частыми гостями салона были знаток Древней Греции Эрнст Курциус, который стал воспитателем ее сына, и естествоиспытатель Александр фон Гумбольдт. Августа была страстной англофилкой, о Британии отзывалась как о «стране моей мечты». Пруссакам это не могло понравиться: эмоциональные и династические связи обусловливали тяготение к России. Августе было все равно: ее мечтой было найти своему единственному сыну жену-англичанку, и когда такая возможность представилась, она ухватилась за нее обеими руками. Маленький Вильгельм призван был стать воплощением англо-прусского альянса или, как пышно выразился его будущий воспитатель Хинцпетер, «совместить в себе упорство гвельфов, слегка смягченное готовностью принять перемены, и силу воли Гогенцоллернов, облагороженную стремлением к идеалу».

Фриц всегда испытывал проблему «мучительного выбора» (выражение его недавнего биографа, немецкого историка Франца Херре) между духом Потсдама и духом Веймара. Любимым развлечением мальчика была игра в солдатики — для пруссака нечто само собой разумеющееся. Точно так же в духе традиций Гогенцоллернов принц в возрасте десяти лет был зачислен на военную службу и научился приветствовать отца четким рапортом: «За время несения караула никаких происшествий не было». Симпатичный блондин с серьезным выражением лица — таким он стал в юности. В Боннском университете, вдали от отцовского глаза и потсдамских казарм, он воспринял либеральные идеи (мы уже упоминали об аналогичном влиянии атмосферы Бонна на Альберта Кобургского). В общем, лучшей партии для старшей дочери королевы Виктории трудно было найти.