XV

В конце октября Вильгельм лично сочинил проект секретного договора с Россией; помогал ему Бюлов. МИД по крайней мере теоретически был в неведении. Суть соглашения кайзер выразил словами: «Давайте встанем рядом. Это будет союз, конечно, чисто оборонительный, направленный исключительно против агрессора или агрессоров в Европе, нечто в виде страховки от пожара». На самом деле речь шла о реанимировании договора, которому Вильгельм дал возможность прекратить свое действие в 1890 году. Он сам перевел его текст на английский язык — Бюлов владел этим языком слабо. Договор «о гарантиях сохранения мира в Европе» не затрагивал бы существующие обязательства России по отношению к Франции. Николай, ознакомившись с проектом, задал вопрос, означает ли это, что он может показать его текст французам, на что Вильгельм ответил отрицательно. Тут российский самодержец забеспокоился; по выражению Бюлова (или его издателя), у него «задрожали колени»: а что скажут «галлы»?

Инцидент на отмели Доггер-Банк в Северном море, произошедший 21 октября, дал Вильгельму новый повод обрушиться на англичан. Среди рыбачьих судов, которые обстреляла направлявшаяся на Дальний Восток российская эскадра, действительно были, мол, японские торпедные катера. Ранее они находились в составе британского королевского флота и лишь недавно переданы Японии. Англия — союзница Японии, доверительно писал он Николаю, который прекрасно знал об этом сам. Все это, сообщал кайзер, — еще один пример британского коварства. По мнению Вильгельма, Николаю следовало бы провести какую-то демонстрацию на границе с Персией или Афганистаном, чтобы показать англичанам их уязвимость: «Потеря Индии будет смертельным ударом по Великобритании». В Германии начали опасаться войны.

Реакция в Великобритании была соответствующей: журнал «Вэнити фэйр» опубликовал статью, в которой предлагалось, чтобы британский флот ударил по германским портам и отправил на дно все находившиеся там немецкие военные корабли — пока еще это в пределах возможного. «Круглые сутки, днем и ночью, Германия готовится к войне с Англией», восклицал автор статьи. Вильгельм прокомментировал ее лаконичной ре маркой: «Наглая ложь!» Он посчитал, что статья написана по указанию властей: им прочно владела идея, что пресса в Британии контролируется так же жестко, как в Германии.

7 декабря, воспользовавшись тем, что англичане в грубой форме отказали русской эскадре в возможности заправляться углем с британских складов по маршруту ее следования, Вильгельм вновь поставил перед Николаем вопрос о заключении двустороннего договора. По-прежнему он был против того, чтобы царь заранее сообщил о договоре французам. Поставленное условие он объяснял так: «Лубе и Делькассе, без сомнения, опытные государственные деятели. Но поскольку они не князья и не императоры, я не могу ставить их на одну доску — в вопросе, где речь идет о доверительных вещах, как в данном случае, — с моим другом и кузеном». Если Николай скажет что-либо французам, то он дезавуирует свое предложение, предупредил кайзер царя. Одновременно Вильгельм предложил Царю закупить в Германии военные суда в возмещение тех, что были к тому времени потоплены японцами, — ему не были чужды интересы немецких кораблестроителей. Близился очередной день рождения, но настроение у кайзера было мрачное: он был вынужден признать, что с договором его постигло фиаско: «Абсолютно негативный результат после двух месяцев честных усилий и переговоров». Взамен он решил предпринять попытку сближения с «болгарином» — тот «прибудет на мой день рождения».