V

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

V

При дворе не часто можно было увидеть знаменитых художников и музыкантов, но это не означало, что Вильгельм был равнодушен к искусству. Мольтке и Хелиус услаждали его игрой на пианино, у одной из фрейлин Доны — госпожи фон Герсдорф — был неплохой голос. Вильгельму нравились хоралы, он охотно слушал оркестровую музыку, а на своей яхте выступал даже в качестве дирижера. Первоначальное увлечение Вагнером сменилось охлаждением; возможно, тут сказалось влияние матери — она не переносила автора «Кольца Нибелунгов». Сам он объяснил свое разочарование в Вагнере тем, что тот не популярен в народе — Вильгельм ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь уличный торговец насвистывал мелодию из оперы. Он пытался заказать оперу у Сен-Санса, но тот отклонил почетное предложение. Зато выручил Леонкавалло, сочинивший «Роланда Берлинского» по мотивам исторического романа Виллибальда Алексиса. По сюжету там осмеивался бургомистр — Вильгельму это очень понравилось, он буквально отбил ладони, хлопая исполнителям. Особенно ему импонировала итальянская опера с ее проникновенными ариями. В замке концертировали композитор Эдвард Григ и скрипач Йозеф Иоахим. Остряки говаривали, что кайзер появляется в театре всегда одетый как персонаж спектакля — в форме главного егеря, когда смотрит «Вольного стрелка», или в форме адмирала в «Летучем голландце».

Он любил живопись Менцеля, особенно его полотна на исторические сюжеты. Когда художник скончался в возрасте девяноста лет (это случилось 9 февраля 1905 года), Вильгельм устроил для него пышные похороны: гвардейцы королевской охраны в мундирах времен Фридриха, море знамен, скрипичный квартет под руководством Иоахима в Старом музее, детский хор, исполняющий кантату Бетховена, сам кайзер в траурной процессии за гробом в сопровождении своих генералов — такие почести ранее оказывались только покойному Мольтке.

Портреты Вильгельм имел обыкновение заказывать у модного тогда в Европе венгерского живописца Ласло. Какое-либо постоянство в его вкусах трудно обнаружить — обычно кайзер следовал рекомендациям своего окружения. Для своей резиденции «Ахиллейон» на острове Корфу он накупил дешевых акварелей. Наибольшее удовольствие ему доставляли морские виды на картинах Зальцмана, Бордта и норвежца Ганса Даля.

Привлекало кайзера монументальное искусство, он любил составлять архитектурные проекты. Во время разного рода заседаний и встреч, которые он считал скучными, он частенько рисовал или чертил что-нибудь на оборотной стороне конвертов или документов. Советники делали вид, что ничего не замечают. «Зачем портить ему удовольствие?» — однажды резонно заметил по этому поводу Мольтке. Видимо, сказывалась наследственность: не только для Викки, но и для его двоюродного дедушки, Фридриха Вильгельма IV, была характерна та же манера. Любимым занятием Вильгельма было проектирование разных новинок для военно-морского флота, но однажды он создал эскизный проект памятника Колиньи во Вильгельмсхафене. Он покровительствовал скульпторам Вильгельму Хаверкампу, Иоханнесу Гетцу, Максу Унгеру (изваянную последним 18-метровую статую Фритьофа он подарил норвежскому королевству) и, конечно, своему старому приятелю Эмилю Шлитц-Герцу. Не повезло Густаву Эберлейну: кайзер счел, что тот не проявил к нему достаточного почтения, и решил лишить его официальных заказов. Явным фаворитом оставался Бега. Вильгельм пребывал в полной уверенности, что берлинская школа скульпторов вполне может составить конкуренцию корифеям итальянского Ренессанса.

В 1901 году Вильгельм наконец торжественно открыл свою «Кукольную аллею» в Тиргартене. Великие, по мнению кайзера, современники изображали исторических персонажей. Вильгельм предстал в образе Фридриха Великого, Эйленбург — в образе рыцаря Венда фон Ильбурга, и так далее. Самым забавным было перевоплощение художника Генриха Цилле в Венделина фон Плото (статую изваял Август Краус). Выступая на церемонии открытия «Пуппеналлее», Вильгельм воспользовался случаем, чтобы изложить свои взгляды на социальные функции искусства, которое должно служить интересам общественного блага:

«Высшая миссия нашей культуры состоит в том, чтобы стремиться к идеалу. Если мы хотим оставаться образцом для других наций, мы должны добиться того, чтобы к культуре приобщился весь наш народ, чтобы она проникла в самые низшие слои населения. Достигнуть этого можно только в том случае, если искусство протянет народу руку, чтобы поднять его до должного уровня и не опустить до уровня сточной канавы».

Вильгельм отдавал себе отчет, что «Кукольная аллея» нравится далеко не всем, он отчаянно защищал свое детище, без лишней скромности проводя параллель между рейхом и античной Грецией: «Когда я, будучи ребенком, посетил со своей матерью Афины и увидел творения древних греков, увековеченные в мраморе, я понял, каким мощным стимулом для развития патриотизма может стать история страны, запечатленная в камне…»

Сравнение можно продолжить: известно, что в Афинах, кажется, Алкивиад однажды ночью перебил множество статуй, и в Берлине случилось то же самое. По приказу Вильгельма в парке был установлен постоянный полицейский пост для наблюдения за статуями.

Вильгельм, упоминая «искусство сточной канавы», имел в виду творчество художников-реалистов: Скарбина, Балушека, Либермана, Лейстикова, — он не любил их. Фаворитами Вильгельма были Вернер, Бега и Ине. Вернер, в частности, стал активным участником похода против «грязи в искусстве»: занимая пост директора Берлинской академии, всячески препятствовал попыткам студентов экспериментировать в плане поиска современных сюжетов.

Ине был открытием Викки, и в данном случае Вильгельм проявил достаточно сыновнего почтения, чтобы продолжить монаршее покровительство этому архитектору. Кайзер присвоил Ине дворянский титул. Мари фон Бунзен выразила то мнение, что кайзер своими ценными указаниями буквально «задергал» зодчего, что отрицательно сказалось на его творчестве. Надо сказать, что коллегам Ине доставалось ничуть не меньше. Бюлов намекнул кайзеру, что законы художественного творчества определяет сам художник и диктовать их недопустимо. Характерна ответная реплика Вильгельма: «Но можно помешать ему пойти по неверному пути». Кайзер был щедр к людям искусства. Деньги всегда находились. Когда возник вопрос, из какого камня строить какой-то музей — из песчаника или известняка (последний был дороже), Вильгельм категорически заявил: «Это строится на века, так что материал надо выбрать самый лучший». Он не очень разбирался в чертежах, и это порой приводило к курьезам. Рассматривая проект здания «Общества кайзера Вильгельма», он заметил в верхней части листа ватмана знак — звездочку и решил, что речь идет об элементе архитектурного ансамбля. Разубедить его оказалось невозможным, несмотря на то что деталь в общей композиции выглядела совершенно нелепо.

Роль арбитра изящных искусств Вильгельма не удовлетворяла; он хотел большего — творить. Он придумывал фасоны одежды — для себя и своей супруги, и надо сказать, иногда получались очень интересные модели. Как и Фридрих Великий, Вильгельм правил проекты общественных зданий и сооружений, а некоторые исполнял самолично. Примером может служить конструкция фонтана в рабочем районе Фридрихсхайн. Патер Науман по этому поводу выразился с присущей ему высокопарностью: «Кайзер дарит Фридрихсхайну проект фонтана. Он не только Верховный главнокомандующий, глава Дипломатической службы, покровитель Палаты торговли, промышленности и сельского хозяйства, высший иерарх евангелической церкви, но и высший покровитель наук и арбитр искусств. Перед ним склоняют колени Арес, Афина, Посейдон, Аполлон и все музы».

Терра инкогнита была для него художественная литература. По мнению Мари фон Бунзен, «в германской литературе он вообще не разбирался». Величайший немецкий писатель того времени Гауптман был ему ненавистен, он предпочитал сентиментально-националистические «творения» Густава Френссена, Иорна Уля и Карла Шенхерра. Последнего он называл «настоящим немецким писателем нашего времени».

Что касается проповедников, то Мюллер лучшим из них считал Эрнста фон Дриандера. Вильгельм сам иногда выступал с проповедями, которые для него писали другие, чаще всех — Людвиг Гене, ярый англо- и франкофоб, который совмещал свою должность при дворе с функцией капеллана в гвардейском корпусе. Вильгельм был двойственного мнения о католицизме. Он не разделял основные положения доктрины, но ему импонировал характерный для католиков пышный церемониал и то, в какой строгости они воспитывали своих детей. Влияние католической помпезности было очевидно во время церемонии освящения нового кафедрального собора в Берлине, которая состоялась в феврале 1905 года. Присутствовавшие протестантские пасторы испытали шок.