Перевод

6. О конунге Гардов и его матери

1 В то времяⁱ правил в Гардарики конунг Вальдамарⁱⁱ с великой славой, i Рассказывается^iv, что мать его была пророчицей^v, и зовется это в книгах духом фитона^vi, когда пророчествовали язычники. Многое случалось так, как она говорила. И была она тогда в преклонном возрасте. Таков был их обычай, что в первый вечер йоля^vii должны были приносить ее на кресле к высокому сиденью конунга. И раньше чем люди начали пить, спрашивает конунг свою мать, не видит или не знает ли она какой-либо угрозы или урона, нависших над его государством, или приближения какого-либо немирья или опасности, или покушения кого-либо на его владения. Она отвечает: «Не вижу я ничего такого, сын мой, что, я знала бы, могло принести вред тебе или твоему государству, а равно и такого, что спугнуло бы твое счастье. И все же вижу я видение великое и прекрасное. Родился в это время в этом году сын конунга в Нореге^viii, и будет он воспитываться здесь в этой стране, и станет он знаменитым мужем и славным хёвдингом, и не причинит он никакого вреда твоему государству, а напротив, многократно его увеличит для Вас. А затем он вернется в свою страну, пока он еще в молодом возрасте, и тогда завладеет он своим государством, на которое он имеет право по рождению, и будет он конунгом, и будет сиять ярким светом, и многим он будет спасителем в северной части мира^ix. Но короткое время продержится его власть над Норегсвельди. Отнеси меня теперь прочь, поскольку я теперь не буду дальше говорить, и так уже довольно сказано». Этот Вальдамар был отцом конунга Ярицлейва^х.

7. Об Олаве, сыне Трюггви, и Астрид, его матери

2 И когда Олав и Астридⁱ пробыли 2 года у Хакона Старогоⁱⁱⁱ, собрал он их в путь с честью и передал их в руки тех купцов^vii, которые собирались ехать на восток в Гарды. Он думал отправить их к Сигурду, брату Астрид, который имел большие почести от конунга ГардовА Хакон Старый дал им все, что им требовалось для этой поездки, и расстался с ними не раньше, чем они взошли на корабль с хорошими попутчиками.

Затем они вышли в море, и в этой поездке напали на них разбойники^viii и захватили все их добро, и убили некоторых, а остальных увезли в разных направлениях, и взяли их затем в неволю и рабство. Здесь Олав был разлучен со своей матерью, и ее затем продавали из страны в страну. Олав тоже был продан в рабство^х, как другие пленники, и три хозяина было у него в этом плену. Того, кто первым купил его, звали Клеркон; и это он убил воспитателя Олава у него на глазах. А несколько позднее продал он Олава тому человеку, которого звали Клерк, и взял за него необычайно хорошего козла; и пробыл он во власти этого человека некоторое время.

Но Бог, который не хочет, чтобы скрывались честь и слава его друзей, как не должен свет скрываться во тьме, оказал этому молодому человеку великую честь и освободил его из этой неволи, как в былые времена освободил он Иосифа. И вот человек, который теперь имел власть над Олавом, продал его тому человеку, которого звали Эрес, и взял за него драгоценную одежду, которую мы на нашем языке называем плащ или накндка^xii. И этот хозяин, который теперь купил его, был родом из языческих земель; жену его звали Рекой, а сына их звали Реас^xi. Он купил вместе с ним и его брата по воспитанию, сына Торольва, которого звали Торгильс; он был старше, чем Олав; они пробыли 6 лет в этой беде^xii.

8. Об Олаве Трюггвасоне

3 А в это время правил Вальдамар над Гардарики; у него была жена, которая звалась Аллогиейⁱ, и была она умнейшей женщиной. Сигурдⁱⁱ, брат Астрид, имел такой большой почет от конунга, что получил он от него большие владения и большой лен, и поручено ему было вести дела конунга и собирать дань конунга по всем областям; а его повеления должны были иметь силу во всем государстве конунга.

Олаву было 9 летⁱⁱⁱ, когда случилось это событие, что Сигурд, брат матери Олава, приехал в то место, где находился Олав. А бонд ушел в поле со своими работниками. Сигурд въехал тогда в селение с многими воинами и достойными спутниками. Олав тогда играл с другими мальчиками. Его так сильно любил его хозяин, что не был он ни пленником, ни рабом, а скорее, был как желанный сын, и не позволял тот ему ни в чем нуждаться, о чем бы он ни попросил. Забавлялся он каждый день, как ему нравилось.

И Олав приветствовал его тепло и весьма изысканно. И Сигурд принял благосклонно его слова и сказал так: «Вижу я, хороший мальчик, что ты ничуть не похож на местных жителей, ни внешностью, ни речью. Теперь назови мне свое имя и род, и родину». Он отвечает: «Олавом зовусь я, и Норег – моя родина, а род мой – королевский». Сигурд сказал тогда: «Как зовут твоего отца или твою мать?» Он ответил: «Трюггви зовется мой отец, а Астрид – мать». Сигурд сказал: «Чьей дочерью была твоя мать?» Он отвечает: «Она была дочерью Эйрика из Опростадира, могущественного человека». И когда Сигурд услышал это, сошел он с коня и хорошо приветствовал его, и расцеловался с ним, и говорит ему, что он – брат его матери, «и определенно это радостный день, когда мы здесь встретились». Затем спросил Сигурд о поездке Олава и о том, как он попал туда, или как долго он терпел это несчастье. И он рассказал ему о своей поездке так, как все и происходило.

И после этого сказал Сигурд: «Хочешь ты теперь, родич, чтобы я купил тебя у твоего хозяина, и ты бы не был больше у него в неволе или в услужении?» Он отвечает: «Мне теперь стало хорошо, – говорит он, – по сравнению с тем, что было раньше, но я очень хотел бы быть освобожденным отсюда, если бы мой брат по воспитанию был освобожден из рабства и поехал отсюда вместе со мной». Сигурд сказал, что он очень хочет так сделать и ничего для этого не пожалеет.

И затем пришел бонд Эрес домой и хорошо приветствовал Сигурда, так как он должен был собрать дани с тех областей и с каждого дома и наблюдать, чтобы все это делалось хорошо. И наконец, Сигурд завел разговор с бондом, не хочет ли он продать мальчиков за любую цену, «я теперь тотчас заплачу за них». Тот отвечает: «Я продам старшего мальчика, как мы договоримся, а младший у меня не для продажи, потому что он умнее и даже красивее, и его я люблю много больше, и мне трудно расстаться с ним. И я не продам его, кроме как по большой цене». И когда Сигурд услышал это, то спросил он, какой могла бы быть цена, а бонд тем не менее все отказывался. Сигурд же настаивал на этом еще больше. И надо сказать о конце этой торговой сделки, что старший мальчик был выкуплен за марку золота, а младший – за 9 марок золота, и все-таки бонду было труднее расстаться с ним, чем с тем мальчиком.

4 После этого отправился Сигурд оттуда с Олавом, своим родичем, и вернулся домой в Гардарики. А такие были законы в той стране, что там не полагалось воспитывать сына конунга из иноземного рода или из далекого государства без ведома самого конунгаⁱⁱⁱ. Сигурд взял Олава к себе, в свой дом, и держал его там втайне и так, что об этом было известно немногим людям, и все же с большими почестями. И продолжалось так некоторое время.

Случилось так однажды, что Олав ушел из своей комнаты и с ним его брат по воспитанию, но без ведома Сигурда, своего родича. Тем не менее они ушли тайно и вышли на одну улицу. И там узнал Олав своего недруга, того, который убил 6 лет назад его воспитателя у него на глазах, а затем продал его самого в неволю и рабство. И когда он увидел его, стал он лицом, как кровь, и очень подавлен. И так сильно его взволновало увиденное, что повернул он тогда быстро назад и вернулся домой, в свою комнату.

А несколько позднее пришел туда Сигурд с торга, и когда он увидел Олава, своего родича, в гневе, то спросил его, что с ним. Олав говорит, какая тому была причина, и просил его оказать ему поддержку, чтобы отомстить за своего воспитателя: «Такое горе этот человек причинил мне и многократное бесчестье, что хочу я теперь отомстить за своего воспитателя». Сигурд говорит, что он готов оказать ему помощь. Вот поднимаются они и идут с большим отрядом людей, и вел Олав к торгуⁱⁱ. И когда Олав видит этого человека, берут они его и выводят за город. И затем выступает вперед этот юный мальчик Олав и собирается теперь отомстить за своего воспитателя. Дали ему тогда в руки большой широкий топор, чтобы зарубить этого человека. Олаву было тогда 9 летⁱ. Затем замахивается Олав топором и ударяет человека по шее, и отрубает ему голову, и это считается очень славным ударом для такого юного человека.

5 В это время было в Гардарики много прорицателей, которые многое знали о том, что будет. Они говорили в своих пророчествах, что в эту страну пришли духи-хранители какого-то благородного человека, хотя и молодого. И никогда раньше они не видели ни у одного человека д?xoв более светлых либо более прекрасных, и доказывали они это многими словами, но они не знали, где он был. И таким, говорили они, замечательным был его дух, что тот свет, который сиял над ним, рассеивался по всему Гардарики и повсюду в восточной части мираⁱ.

А поскольку – как ранее было сказано – княгиня Аллогия была умнейшей из всех женщин, посчитала она все это очень важным. Вот просит она конунга в красивых словах, чтобы он велел созвать тинг, чтобы люди пришли туда из всех близлежащих местностей; она говорит, что она придет туда и распорядится «так, как мне хочется». Вот делает конунг так; приходит туда огромное множество людей.

Вот приказывает княгиня, чтобы образовали людской круг из всей толпы, «и должен каждый стоять рядом с другим, так чтобы я могла видеть внешность каждого человека и выражение, и особенно глаза, и я надеюсь, что я смогу почувствовать, кто владеет этим духом, если я увижу зрачки его глаз, и никто тогда не сможет скрыть, если такова его природа». Послушался тогда конунг ее речей.

И длится этот многолюдный тинг два дня. А княгиня подходит к каждому человеку и осматривает внешность каждого человека, и не находит никого, кто показался бы ей похожим на человека, которому выпал такой великий жребий. И когда тинг продолжался два дня и настал третий день, то еще прибавилось людей на тинге. Шли тогда туда все по приказу конунга, а за неповиновение полагалось наказание.

Вот образовал весь народ круг, а эта славная женщина и знаменитая княгиня осмотрела внешний вид и выражение каждого человека. Подходит она через некоторое время туда, где перед ней стоял юный мальчик в плохой одежде; он был в широком плаще, а капюшон был откинут на плечи. Она посмотрела в его глаза и тотчас поняла, что это у него было такое большое счастье, и ведет она его к конунгу, и дала понять всем, что нашелся на этот раз тот человек, которого она долго искала.

Вот взял конунг этого мальчика под свою власть. Открыл он тогда конунгу и княгине свой род и достоинство и что он не был рабом. Напротив, открылось теперь, что он был украшен королевским происхождением. С тех пор стали конунг и княгиня воспитывать Олава любовно, с большой лаской. Одарили они его многими дорогими вещами, как своего собственного сына. Этот мальчик вырос в Гардах, рано достиг совершенства по силе и уму и развивался не по годам, так что через немного лет был он далеко впереди своих сверстников во всем том, что может украсить хорошего вождя. И как только он начал проявлять себя и свое физическое и духовное совершенство, его трудно было превзойти, и через короткое время научился он всем рыцарским обычаям и военной премудрости, как те люди, которые были самыми искусными и доблестными в этой профессии.

6 Теперь имел он очень большой почет и славу, в первую очередь от конунга и княгини, а также от всех прочих, знатных и незнатных. Рос он теперь там и развивался как по уму и числу лет, так и по всякого рода физическим и духовным совершенствам, которые могут украсить славного вождя. И конунг Вальдамар сделал его скоро хёвдингомⁱ в дружине, и чтобы управлять теми воинами, которые должны были добывать честь конунгу, и много разных подвигов совершил он в Гардарики и во многих местах в восточной части мира, хотя здесь и мало рассказано.

А когда ему было 12 лет, то спрашивает он конунга, нет ли каких-нибудь городов или округов, тех, которые были под его властью и были отняты у него язычниками, присвоившими себе его владения и честьⁱⁱ. Конунг отвечает и говорит, что, конечно, были некоторые города и деревни, которые принадлежали ему, а другие отвоевали их от его владений и присоединили теперь к своему государству. Олав сказал тогда: «Дай мне тогда какой-нибудь отряд в распоряжение и корабли, и посмотрим, смогу ли я вернуть назад то государство, которое потеряно, потому что я очень хочу воевать и биться с теми, которые вас обесчестили; хочу я положиться в этом на ваше счастье и твою собственную удачуⁱⁱⁱ. И будет либо так, что я их убью, либо что они побегут от моей силы». Конунг принял это хорошо и дал ему такой отряд, какой он просил.

Тут обнаружилось то – о чем говорилось раньше, – каким искусным он был во всяком рыцарском деле и военном снаряжении; и мог он так умело вести строй, как будто он делал это всегда. Вот он отправляется с этим войском, и было у него много битв, и одержал он большую победу над своими недругами. Вернул он назад все города и крепости, которые раньше находились под властью конунга Гардов. И много иноземных народов подчинил он власти конунга Вальдамара. А осенью вернулся он назад со славной победой и прекрасной добычей; были у него там разного рода сокровища из золота и прекрасных дорогих материй, и драгоценных камней, которые он привез конунгу и княгине; и вот его слава обновилась. И принимали его все с величайшей радостью. Так повелось каждое лето, что он вел войны и совершал разного рода подвиги, а по зимам был он у конунга Вальдамара.

И когда он был в такой славе, говорят, после одной великой победы повернул он домой в Гарды; они плыли тогда с такой большой пышностью и великолепием, что паруса на их кораблях были из драгоценных материй^iv, и такими же были их шатры. А из этого можно сделать заключение о том богатстве, которое он приобрел в результате тех подвигов, которые он совершил в Аустрлёнд.

9. О конунге Олаве

7 Так говорят мудрые и ученые люди, что О лав никогда не приносил жертв идолам, и всегда был против этого. Но все же у него было в обычае часто сопровождать конунга в храм, но он никогда не входил внутрь; стоял он в таком случае всегда снаружи у дверей. И однажды конунг говорил с ним и просил его так не делать, «потому что может так случиться, что боги разгневаются на тебя, и ты погубишь цвет своей молодости. Я бы очень хотел, чтобы ты смирился перед ними, потому что я боюсь, что они обрушат на тебя весьма сильный гнев, а ты многим рискуешь». Он отвечает: «Никогда не испугаюсь я тех богов, что не имеют ни слуха, ни зрения, ни разумаⁱ, и я вижу, что у них нет никакого рассудка. И из того я могу сделать заключение, господин, какова их природа, что ты мне представляешься всякий раз с милым выражением, за исключением того времени, когда ты там и приносишь им жертвы; и тогда ты мне всегда кажешься несчастным, когда ты там. И из этого я заключаю, что те боги, которым ты поклоняешься, правят мраком».

8 И так говорят люди, что, когда Олав был в такой славе, сделались некоторые люди скорее полны зависти к нему, нежели доброты, и клеветали на него перед конунгом. И завидовали ему многие знатные люди, и по этой причине уехал он оттуда. И была у него тогда большая дружина, он воевал тогда с языческими народами и всегда побеждал, ездил он повсюду в Аустрвеге и подчинял там себе народ. А когда ему наскучило это занятие, то приближалась зима. Захотел он тогда вернуться домой в Гарды. И тогда подул им навстречу ветер, и сильный, и встречный, и помешало это его поездке в этот раз. Повернул он тогда к Виндланду со своим войском и поставил свои корабли на якорь.

12. О конунге Олаве

Когда Олав пробыл три года в Виндландеⁱ, произошло такое событие, что королева внезапно умерла. [О скорби Олава. Приготовился он тогда со своим войском отправиться из страны, и надеялся, что сможет тогда скорее выбросить из головы ту печаль, которая у него была. Собрался он поехать в Русиюⁱⁱ.

И когда он приплыл в Данмарк, сошли они со своих кораблей на землю и совершили набег на побережье, как принято, и захватили много скота, и угнали его на берег. Местные жители собрались вместе и выступили против них с большим войском. [Олав и его люди спасаются благодаря чуду святого креста].

13. О сновидении конунга Олава

После этого направил Олав свои корабли оттуда и на восток в Гардавельдиⁱ. И приняли конунг и княгиня его очень хорошо, и пробыл он там зиму. И однажды было ему в то время удивительное видениеⁱⁱ. Ему привиделся огромный камень, и казалось ему, что он взбирается по нему высоко вверх, пока он не достиг вершины. Ему показалось тогда, что он поднялся в небо выше облаков. И когда он поднял кверху глаза, ясно увидел он красивые места и светлых людей, которые жили в тех местах. Там почувствовал он сладкий аромат и увидел всевозможные красивые цветы, и ему показалось, что там большее великолепие, чем он мог предположить и выразить словами. Тогда услышал он голос, который говорил с ним: «Слушай ты, готовый стать Божьим человеком, поскольку ты никогда не поклонялся богам и не служил им. Скорее бесчестил ты их, и потому умножатся твои поступки для добрых дел и полезных; но все же недостает тебе многого, чтобы ты мог быть в этих местах, либо был достоин жить здесь вечно, поскольку ты не знаешь своего творца и тебе неизвестно, кто есть истинный Бог».

И когда он услышал это, то чрезвычайно испугался и сказал так: «Кто ты, господин, чтобы я поверил в тебя?» Голос отвечает: «Поезжай ты в Гиркландⁱⁱⁱ, и там тебе станет известно имя Господа Бога твоего. И если ты будешь следовать его заповеди, то будет тебе вечная жизнь и блаженство. И когда ты уверуешь истинно, тогда обратишь ты многих других от ереси к спасению, поскольку Бог избрал тебя для того, чтобы обратить к нему многие народы»^iv.

И когда он услышал это и увидел, то вознамерился он спуститься вниз с камня. И когда он шел вниз, видел он страшные места, полные огня и мучений, и при этом слышал он жалобный плач и разного рода страшные вещи. И там казалось ему, что он узнаёт многих людей, которые верили в деревянных идолов, как друзей, так и правителей. И то различил он, что это мучение ждет конунга Вальдамара и княгиню. На него это так сильно подействовало, что, когда он проснулся, был он весь в слезах, и проснулся он с большим страхом.

После этого велел Олав своему войску собираться в путь оттуда. «И хочу я теперь плыть в Гиркланд». Так он и делает, и дует ему попутный ветер, и приплыл он в Гиркланд. И встретил там славных проповедников и хорошо верующих, которые открыли ему имя господа Иисуса Христа. Обучился он теперь той вере, которая была ему ранее возвещена во сне. Затем он встретил одного превосходного епископа и просил его дать ему святое крещение, которого он давно вожделел и которое позволило бы ему присоединиться к христианам, и было затем ему дано prima signatio^v. И затем просил он епископа отправиться с ним в Русию и провозгласить там имя Божие языческим народам. Епископ дал обещание, что приедет, если он поедет сам, поскольку тогда сам конунг будет меньше противиться и другие знатные хёвдинги, но будет оказывать ему помощь, чтобы успех был достигнут и Божие христианство стало сильнее.

Затем уехал Олав оттуда и назад в Русию, и был он теперь, как и раньше, очень хорошо принят. Находится он теперь там некоторое время. Он часто говорит конунгу и княгине, чтобы они поступили в соответствии с тем, что им подобает, «и много прекраснее вера, когда веруешь в истинного Бога и творца своего, который сделал небо и землю, и все, что им сопутствует». Он говорит также, как мало приличествует тем людям, которые имеют власть, заблуждаться [и жить] в таком великом мраке, чтобы верить в тех богов, которые не могут оказать никакой помощи^vi, и отдавать этому все время и силы. «Можете Вы также понять, благодаря Вашей мудрости, что то, что мы провозглашаем, – истинно. И я никогда не перестану проповедовать Вам истинную веру и слово Божие, чтобы Вы поддерживали истинного Бога».

И хотя конунг долго противился и возражал против того, чтобы оставить свою веру и тех идолов, но все же понял он благодаря Божьей милости, что многое отличало ту веру, которая была у него, от той, которую проповедовал Олав. Также ему часто прекрасно напоминали, что все то, во что они прежде верили, было языческим заблуждением и суеверием, а христиане веруют лучше и прекраснее. И с помощью благожелательных речей княгини, которые она произносила в этой связи в подтверждение милости Божьей, согласился тогда конунг и все его мужи принять святое крещение и правую веру, и был там крещен весь народ.

И когда это было сделано, собрался Олав в путь оттуда, и пошла тогда великая слава об Олаве повсюду, где он бывал, и не только в Гардавельди, но и по всей северной части мира^ix. И дошла тогда слава об Олаве и о превосходных делах, которые он совершал каждый день, до самого севера, до Норегсвельди.

14. О конунге Олаве

12 [Олав принимает крещение на островах Сюллингах, недалеко от Ирландии.] Вскоре Олав дал своим людям разрешение отправиться в торговые поездки, куда они хотят, но чтобы они пришли в Энгланд раньше, чем он уедет оттуда. И когда им было дано это разрешение, все они отправились в торговые поездки, а Олав направил свои корабли в Энгланд. И когда он пришел туда, услышал он, как говорят, что Нортимбраландом правит ярл, которого зовут Сигурд. [Олав встречается с ярлом Сигурдом.] Ярл сильно удивился их смелости и спрашивает этого достойного человека, кто он такой и откуда он пришел. Он отвечает, что его зовут Алиⁱ Богатый, что он купец, «и пришли мы все из Гардарики». [Олав и Сигурд вступают в торговое товарищество и совершают вместе ряд походов.]

19. О предательских замыслах ярла Хакона против Олава Трюггвасона

Теперь следует рассказать о том, что ярл Хакон слышал о великой славе, повсюду завоеванной Олавом Трюггвасоном многими битвами и военным искусством. [Ярл Хакон созывает тинг. Он замышляет лишитъ Олава родной земли либо жизни.] Торир Клака звался человек, большой друг ярла. Он подзывает его к себе на тинге и говорит, что хочет послать его на восток в Гарды с поручением рассказать о смерти ярла и о том, что страна сейчас не имеет правителя. [Вместе с Ториром Хакон посылает, угрожая им, двух братьев матери Олава.]ⁱ И вот собрались они в путь. И каждый вел свой корабль. Отправились они вскоре в Энгланд, и когда они пришли туда, узнали они, что Олав уже уплыл на восток в Гардарики. И поплыли они затем оттуда на восток, и когда они пришли туда, он их хорошо принял, с большим дружелюбием, и устроил своим родичам прекрасный пир. [Торир передает Олаву то, что ему было поручено.] Вот провели они там зиму. И когда настала весна, собрался Олав с востока с шестью кораблями, и это помимо тех трех, на которых они приплыли на восток. Эти корабли были нагружены многими прекрасными вещами, золотом и драгоценными камнями, и дорогими тканями, и всякого рода товарами, которые редко удавалось видеть в Нордлёндⁱⁱ. […]

25. О конунге Олаве Трюггвасоне

18а Такое встречается в рассказе Ари Мудрого и есть еще многие, кто это подтверждает, что Олаву Трюггвасону было 22 года, когда он вернулся в страну и взял государство, которым он правил в течение 5 лет. Но все же есть некоторые мудрые люди, которые так говорят и так верят, что ему было 32 года, когда он взял властьⁱ, и сейчас [мы] проверим, как они считают.

Они говорят, что, когда конунг Трюггви, его отец, был убит, Олав находился во чреве матери и был затем рожден, и провел один год тайно с отцом своей матери и с матерью. И затем отправился он на восток в Свитьод к Хакону Старому из-за вражды ярла Хакона и Гуннхильд, и проехал он тогда по пустынным местам и лесам, и провел 2 года у Хакона Старого. И когда он уехал оттуда, было ему три года.

И когда он плыл на корабле и был взят в плен по пути в Гарды, захватили их язычники и держали в своей власти, и провел он в этом рабстве 6 лет. А на востоке в Гардах и в восточной части мира провел он 11 лет. А в Виндланде 3 года, и тогда отправился он в Данмарк и в Ирланд. И там принял святое крещение от того аббата, что полон был святого духа. И в Вестрлёнд провел он 9 лет.

И после этого поплыл он из Энгланда, и было ему тогда 32 года. И после этого был замыслен обман Олава Ториром Клака, и отправились они тогда в Норег, как было сказано, и был тогда Торир убит по предсказанию финна, и несколько позднее был убит ярл Хакон. И взял Олав Трюггвасон власть, как было сказано. А Сэмунд Мудрый и Ари Мудрый, которым обоим можно доверять, соглашаются с теми расчетами, что Хакон правил страной 33 года после того, как пал Харальд Серая Шкура. И это, как кажется, хорошо согласуется с данным рассказомⁱⁱ.

Так говорят люди, что в жизни Олава Трюггвасона было три периода. Таков был первый, что он находился в большой неволе, и в угнетении, и в бесчестьи. Второй период его жизни сиял великим светом и процветанием. Третий был временем чести и славы и большого стремления многое исправить.

Но может статься, что Эйнар Брюхотряс или Астрид, сестра Олава, которая была замужем за Эрлингом из Соли, не учли те 9 лет его плена, когда многие думали, что он умер. А затем, когда его родственники и друзья обнаружили того же самого человека, словно воскресшего из мертвых, они приняли этого человека так, будто он только что воскрес из мертвых, и посчитали, что ему 27 лет. А мне кажется, что над свидетельствами обоих стоит подуматьⁱⁱⁱ и попытаться понять, что могло быть опущено в таких повествованиях.

32. О конунге Эйрике в Свитьод

14 В то время, когда Норегом правил ярл Хакон, Эйрик был конунгом в Свитьод. […] Конунг Эйрик взял в жены Сигрид Гордую, и был их сыном Олав Свенский. Так говорят люди, что конунг хотел расстаться с королевой Сигрид и не хотел выносить ее вспыльчивость и высокомерие, и сделал он ее королевой над Гаутландом. А конунг потом взял в жены дочь ярла Хаконаⁱ. Ему наследовал его сын Олав.

А тут посватались к Сигрид Виссивальд, конунг из Аустрвега, и Харальд Гренландец, конунг Упплёнда. Но она посчитала себя униженной тем, что к ней посватались мелкие конунги, а их – самоуверенными, поскольку они посмели мечтать о такой королеве, и потому сожгла она тогда их обоих в доме одной ночью. Там же лишился жизни и благородный муж по имени Торир, отец Торира Собаки, который сражался с конунгом Олавом Святым при Стикластадире. И после этого поступка стали ее звать Сигрид Гордая.

82ⁱ. О конунге Олаве

Так сказал Халльфред Трудный Скальд, что эти земли опустошил конунг Олав Трюггвасон, как в Судрвегир, так и в Вестрлёнд: [Три строфы Халльфреда. «Конунг обагрил свой острый меч кровью на острове и на востоке в Гардах. Зачем же это утаивать? Распрю прекратил могучий победитель мужей; воин скормил воронам мясо Флемингов». [Две строфы, вновь не несущие «восточной» информации.]