Похороны в Берлине
Похороны в Берлине
Рейнгард Гейдрих умер, не дожив до сорока лет. Семь чешских парашютистов десантировались с британского самолета «Галифакс», чтобы подготовить покушение на «пражского палача». 27 мая 1942 года они обстреляли темно-зеленый открытый «Мерседес», принадлежавший рейхспротектору. Гейдрих сидел справа от Клейна, своего шофера; он направлялся в аэропорт, чтобы лететь в Берлин, в генеральный штаб, но ему не суждено было попасть туда живым. Гейдрих приказал затормозить, он хотел лично уничтожить бандитов. Один из стрелявших, поколебавшись, метнул под машину бомбу, раздался взрыв. Гейдрих, смертельно раненный, продолжал стрелять. Нападавшие обратились в бегство.[214] Весь в крови, он стал кричать. Однако никто не осмелился приблизиться к нему, никто не пришел на помощь. Пассажиры проезжавшего мимо трамвая смотрели, окаменев от ужаса, как он корчится на земле; грузовик миновал это место, не остановившись (по свидетельству Жака Робишона). Наконец его доставили в городской госпиталь на Буловке, после чего агония длилась еще восемь часов. Госпиталь очистили от «посторонних», в нем остались только врачи и эсэсовцы. Кровь рейхспротектора оказалась отравленной. В грудной клетке, селезенке, легком, в области диафрагмы судебно-медицинские эксперты обнаружили «особые бактерии».[215] Тело было изрешечено осколками. Испуганных чехов, которых ожидала страшная расплата за эту смерть, обязали соблюдать траур. К Гитлеру — в большой зал рейхсканцелярии — тело доставят в начале июня 1942 года. И тогда состоится единственная в своем роде «жуткая вавилонская похоронная церемония нацистского Берлина», как выразится Гйзевиус, которому уже довелось в свое время быть свидетелем «Ночи длинных ножей». Гитлер скажет Канарису, «делающему вид», что он плачет: «Это был железный человек». «Еще одна сцена, достойная Светония», — прокомментирует увиденное Гйзевиус.
После смерти Гейдриха многие нацисты вздохнули с облегчением. Этот «зверь» собирал компромат на всех без исключения: офицеров генерального штаба, Геринга, Гиммлера, Гитлера, Бормана. Он никого не боялся. Нюрнбергский суд без него и его многочисленных досье — и без секретных досье Канариса, которые СД вовремя обнаружит и уничтожит, — будет наполовину комедией.