Быть евреем в Берлине

Быть евреем в Берлине

Именно в Нюрнберге были подготовлены, по случаю дискуссии о расовых вопросах, законы, которые лишали евреев рейха всех их прав — «с целью сохранения чистоты немецкой крови и обеспечения вечного существования германской нации». Гитлер еще никогда не заходил так далеко в практической реализации своей программы. Война против евреев, контуры которой были намечены штурмовиками, в тот период так и не началась открыто и официально, хотя после пожара рейхстага Геббельс уже контролировал все средства массовой информации. Гитлер тогда еще чувствовал себя не вполне уверенно. Он хотел прежде всего уничтожить коммунистов и левых. Большая «влажная чистка» — «Ночь длинных ножей» — не особенно встревожила евреев столицы; скорее, она их даже успокоила. Но евреи сознавали, что являются в глазах немцев неполноценными гражданами, и часть из них (самые богатые) эмигрировала, а другая часть (бедные, которых было большинство) осталась, надеясь на то, что буря обойдет их стороной и что Гитлер будет вынужден отступиться от того, что они называли «демагогическим фанатизмом». Думать так значило не понимать фундаментального элемента гитлеровской мысли. Фюрер собирался развязать тотальную войну против евреев для того, чтобы, опираясь на «универсальный антисемитизм», скорее достичь своей конечной цели: завоевания мира. Это была центральная ось его политики, безумный план, имевший свою логику, отступить от которой он не мог. Немецкие евреи (его заложники) интересовали его в меньшей степени, чем те евреи, что заправляли делами на Уолл-стрит, в Сити и через посредство финансовой системы держали под контролем «капиталистический универсум». Его речи и работы о еврейской «плутократии» со временем непременно должны были воплотиться в действия. И если международная и немецкая буржуазия будет этим шокирована, если интеллектуалы начнут возмущаться, что с того? Их возмущение все равно не выльется в активную реакцию. Государства Израиль пока не существует. Обширная еврейская диаспора еще недостаточно организованна, недостаточно едина, чтобы действовать. Фюрер вполне отдает себе в этом отчет. Чтобы отсрочить момент мобилизации враждебных ему сил, которого он боится, до тех пор, пока не произойдет непосредственное и неизбежное столкновение нацистской Германии с Америкой Рузвельта, необходимо продвигаться вперед постепенно, до поры скрывая свои истинные конечные цели от немецкой и мировой общественности.

Вернувшись в Берлин из Нюрнберга,[90] Гитлер запрещает браки между евреями и немцами и объявляет недействительными все браки такого рода, заключенные в прошлом; всех евреев увольняют с их должностей в государственных учреждениях, банках и на Берлинской бирже. Отныне они не имеют права быть экономистами, частными советниками, адвокатами, врачами и даже работать домашней прислугой у немцев, если только возраст их хозяев не превышает сорока пяти лет. Немецкие знамена больше не имеют к ним никакого отношения, они обязаны пришивать спереди к своей одежде желтую шестиконечную звезду. Их магазины впредь должны быть отмечены особыми «иудейскими» флажками, их квартиры будут конфискованы. Им уже нельзя останавливаться в отелях, посещать рестораны, а в театрах и кинозалах они могут появляться только в определенные часы. Пятьсот тысяч немецких евреев внезапно лишаются права водить машину. Им не разрешается торговать золотом и драгоценными камнями, выставлять какие бы то ни было товары в витринах. Их книги и статьи больше не будут печатать, их музыку запрещено играть — даже дома или в синагогах. Если они захотят уехать, они могут это сделать, но им дозволяется вывезти из страны только 5 % своего имущества. Если останутся, то будут вынуждены содействовать унижению собственной нации и ждать, когда их заставят жить в пределах специальных гетто.