Глава первая ВРЕМЯ ШТУРМОВЫХ БРИГАД
Глава первая
ВРЕМЯ ШТУРМОВЫХ БРИГАД
30 января 1933 года, Фроэнштрассе, 7 часов утра. На улице нет ни деревца, ни детской площадки, неумолчно шумят поезда эс-бана,[1] автобусы движутся между двух рядов однообразно серых домов. Во дворах — скелеты осыпавшихся рождественских елок. Карл, бывший рабочий-обувщик, умывается над раковиной холодной водой. Этот безработный, давно не получающий пособия, в данный момент думает о том, что, позанимавшись минут двадцать зарядкой, позволит себе выкурить сигарету «Юнона» (пфенниг за штуку).[2] Потом углем растопит плиту, приготовит кофе. Раньше, когда он еще работал, он не спеша завтракал, прочитывал «свою утреннюю газету», прежде чем отправиться на обувную фабрику автобусом № 8. Сейчас ему грустно, он вспоминает жену, умершую от туберкулеза. Чтобы избавиться от гнетущей обстановки дома, он спешит на Ноллендорфплац, в помещение, где собираются штурмовые отряды (CA).[3]
Как и его товарищам по отряду, ему там ежедневно выдают по одной марке. Члены отряда неспешно беседуют о «всемирном жидовском заговоре», о Франции, само имя которой стало синонимом борделя. Входя в зал, Карл, выбросив вперед руку, приветствует портрет фюрера. На красных с белыми кругами знаменах ярко выделяется черная свастика. Здесь более теплая, более мужественная атмосфера, чем та, что царила раньше в партийных ячейках. На длинном столе из пихты — потрескавшиеся кружки, эмалированный кофейник, топленое свиное сало с редкими вкраплениями кусочков мяса. Булочки, правда, не такие белые и хрустящие, какими были когда-то. Вскоре после того, как на печке разогревают кофе, все дружно затягивают патриотические песни. Винтовки и дубинки стоят в пирамидах. Пахнет кожей — запах, к которому Карл, бывший обувщик, очень чувствителен. Теперь Карл каждый день раздает листовки на станции метро «Вильмерсдорф». Раздает тощим, бледным парням, недовольным тем, что им приходится вставать ни свет ни заря, выходить на мороз, когда буржуа еще нежатся на своих пуховых перинах. «Национал-социалистическая революция — это народная революция», — сказал им начальник отряда, и Карл охотно ему поверил.