Аграрно-крестьянский вопрос
Аграрно-крестьянский вопрос
Одним из самых сложных и грозных вопросов, с которым столкнулся Александр III уже в первые месяцы своего правления был аграрный. Российская общественность, и особенно пресса, искали ответы на многочисленные проблемы, связанные с «устройством крестьян». В изданиях мелькали признания, что в ряде губерний крестьяне получили меньший, чем при крепостном праве, надел. Отмечалось, что выкупные платежи, как правило, значительно превосходят рыночную стоимость земли. Говорили о разорении деревни, пролетаризации крестьянской массы, перед которой бессильна община (102, с. 341).
При поддержке царя министр финансов Н. X. Бунге, в союзе с министром внутренних дел Н. П. Игнатьевым и министром государственных имуществ М. Н. Островским предпринял целый ряд подготовленных ещё при М. Т. Лорис-Меликове мер к «поднятию пошатнувшегося благосостояния крестьян».
В числе них надо прежде всего назвать два указа, принятых 28 декабря 1881 г.: 1) «О выкупе наделов остающимися ещё в обязательных отношениях к помещикам крестьянами в губерниях, состоящих на великороссийском и на малороссийском местных положениях 19 февраля 1861 года» (220, т. 1, № 577) и 2) «О понижении выкупных платежей…» (220, т. 1, № 576).
Чтобы уяснить смысл первого закона, следует напомнить, что к 1880 г. в 29 губерниях великороссийских и 3 малороссийских, на которые распространялись указанные местные положения о поземельном устройстве бывших помещичьих крестьян, переведено на выкуп было уже более 85% крестьян, однако остальные 15% находились ещё во временнообязанном положении и платили своим помещикам оброк. Согласно Положениям 19 февраля 1861 г., по истечении 20 лет, т. е. сфевраля 1881 г., предстояла переоброчка — изменение размеров платимого крестьянами оброка. Но в условиях революционной ситуации на рубеже 70—80-х гг. XIX в. правительство пошло на некоторые уступки крестьянам. Было принято решение перевести всех временнообязанных крестьян на обязательный выкуп (при этом были задействованы те условия выкупа, которые применялись при проведении выкупа по одностороннему требованию помещика согласно закону, т. е. правительство выплачивало помещикам только 4/5 выкупной суммы, которую взыскивало затем в течение 49 последующих лет с крестьян. Другой уступкой явилось сложение накопившихся по выкупным платежам 20 млн руб. недоимок и понижение размеров самих выкупных платежей (см. следующий документ).
По второму указу в 29 великорусских губерниях снижение устанавливалось исходя из размеров годовой выкупной суммы с надела, т. е. если за средний по этим губерниям душевой надел в размере 3,3 дес. крестьянин платил в год 8 руб., то с 1881 г. с него требовалось уже 7 руб. В трёх малороссийских губерниях, где надел предоставлялся в расчёте не на мужскую душу, а на крестьянский двор, годовой размер выкупных платежей понижался на 16%. Если в 1880 г. общая сумма выкупных платежей за год составляла 44 млн руб., то по закону 28 декабря 1882 г. она должна была составить уже 32 млн руб., т. е. на 27,2% меньше.
Кроме указанных двух законов к мерам по поднятию благосостояния относятся также выработанные, хотя и не опубликованные во всеобщее сведение, правила о переселении крестьян на пустопорожние земли 10 июля 1881 г., оказавшиеся впрочем довольно непрактичными, «вследствие установленного ими порядка разрешения переселений».
Однако с начала 80-х гг. усилилось стихийное переселенческое движение из густозаселённых малоземельных губерний Европейской России в Сибирь, Дальний Восток, Среднюю Азию, на Северный Кавказ. В переселенческой политике царское правительство руководствовалось интересами помещиков и буржуазии. Занимающийся проблемами деревни чиновник Министерства государственных имуществ К. Ф. Головин, «разбитый параличом и ослепший, несомый на руках, как куль», не придавал значения крестьянским переселениям, а публицист из крупных помещиков П. А. Дементьев (Тверской), «отнёсся к ним вообще негативно». Только после голода 1891—92 гг. эта мера, «предложенная в либеральной и народнической печати, стала серьёзно обсуждаться и в консервативной» (102, с. 347).
По инициативе Александра III 18 мая 1882 г. был учреждён Крестьянский поземельный банк (начал функционировать с 1883 г.). Банк выдавал ссуды на покупку земельных участков как отдельным домохозяевам, так и сельским обществам и товариществам. Через его посредство в 1883-1900 гг. крестьянам было продано 5 млн десятин земли в 45 губерниях Европейской России. С самого начала к идее создания Крестьянского банка как к сомнительному мероприятию отнеслись К. П. Победоносцев, граф П. А. Шувалов, К. Ф. Головин и др. Неудивительно, что в год десятилетия Крестьянского банка «Русское обозрение» назвало его вредным учреждением, порождённым «антиземлевладельческим течением в обществе» (102, с. 346).
Важно подчеркнуть, что при вступлении Александра III на престол у крестьян вновь возродились надежды на скорый передел земли, сложение податей и недоимок. 27 марта 1881 г. министр внутренних дел М. Т. Лорис-Меликов разослал губернаторам секретный циркуляр, предписывая действовать крайне осторожно «в принятии мер к успокоению умов», доносить «о каждом отдельном случае» крестьянских слухов. Сменивший вскоре его на этом посту граф Н. П. Игнатьев 3 июня 1881 г. разослал новый секретный циркуляр, рекомендуя «уничтожить несбыточные надежды и ожидания крестьян». Но слухи продолжали распространяться. Александр III во время своей коронации 21 мая 1883 г. выступил с речью перед собранными на коронацию 630 волостными старшинами с опровержением крестьянских надежд на передел земли. «Следуйте советам и руководству ваших предводителей дворянства, — сказал венценосец, — и не верьте вздорным и нелепым слухам и толкам о переделах земли, даровых прирезках и тому подобном. Эти слухи распускаются вашими врагами. Всякая собственность, точно так же, как и ваша, должна быть неприкосновенна». Речь Александра III была опубликована в «Правительственном вестнике» 24 мая 1883 г.
В 1883 г. Н. X. Бунге внёс в Государственный совет представление о постепенной отмене подушной подати, начиная с 1884 г. Недобор в бюджете в связи с отменой подушной подати министр финансов предусматривал компенсировать за счёт введения других налогов, взимаемых с различных доходов. Окончательно подушная подать с податных сословий, введённая ещё Петром I, была отменена законом 18 мая 1886 г. с 1 января 1887 г. (в Сибири с 1899 г.). Одновременно её отмена сопровождалась повышением на 45% податей с государственных крестьян путём перевода их с 1886 г. на выкуп, а также увеличением со всего населения прямых налогов на 1/3 и косвенных налогов в два раза.
В 80-х — начале 90-х гг. внимание правительства было обращено на всё возрастающий рост числа крестьянских семейных разделов. По сводкам Министерства внутренних дел, в первые два пореформенных десятилетия происходило ежегодно в среднем 116 тыс. семейных разделов, а в начале 80-х гг. их среднегодовая численность возросла до 150 тыс. В результате крестьянские наделы постепенно мельчали. Проницательный Д. А. Толстой видел в этих разделах «великое зло, ведущее к обеднению населения».
Принятый 18 марта 1886 г. закон должен был стать серьёзным барьером семейным разделам и порождаемому ими, по официальной терминологии, «духу своеволия и распущенности». Укрепляя старые начала «патриархальности», закон видел в крестьянской семье рабочую ячейку, «союз родственников, подчиняющихся главенству старшего члена и трудящихся в общую пользу». Если раньше для раздела достаточно было согласия большинства сельского схода, то теперь большинство было увеличено до 2/3 и основным становилось согласие на раздел родителя или старшего в семье (большака).
Жизнь показала, что этот закон не смог ни приостановить, ни ограничить семейные разделы, которые продолжали возрастать, причём более 9/10 разделов происходило самовольно, без санкции общины и местных властей.
Одной из важных проблем в аграрно-крестьянской политике правящей России оставалась крестьянская поземельная община. В среде правительственных чиновников и в прессе не было единодушия во взглядах на общину. Некоторые из них объясняли косность и низкий уровень агрокультуры общинными пережитками — круговой порукой, земельными переделами, излишней регламентацией, сковывающей инициативу земледельцев. Многие понимали, что общинные порядки являются серьёзным препятствием росту производительности сельского труда. Другие же рассматривали общину как важный фискально-полицейский инструмент в деревне, разрушение которого ослабило бы аппарат государственной власти. Уже в 1883 г. Д. А. Толстой поставил вопрос о воспрепятствовании переделам земли в крестьянских общинах. Однако этот, как и ряд других возбуждённых им вопросов, пришлось доводить до конца его преемнику И. Н. Дурново. Новый министр внутренних дел был сторонником консервации общинного землепользования. Дурново предпринял ряд мер направленных на укрепление крестьянской общины, как оплота против «язвы пролетариатства». Закон 8 июня 1893 г. ограничил право крестьян на земельные переделы, которые отныне дозволялось проводить не чаще, чем через 12 лет, причём с согласия не менее 2/3 домохозяев, земского начальника и уездного съезда. Частные земельные переделы запрещались. Земельные переделы были поставлены под контроль земских начальников. Закон 14 декабря 1893 г. «О некоторых мерах к предупреждению отчуждаемости крестьянских надельных земель» запрещал закладывать крестьянские надельные земли, ограничивал сдачу надела в аренду и продажу его только пределами своей общины. Этим же законом отменялась 165 статья «Положения о выкупе», по которой крестьянин мог досрочно выкупить свой надел и выделиться из общины. Досрочный же выкуп надела разрешался лишь при условии согласия 2/3 схода. Жизнь показала, что сходы обычно такого разрешения не давали.
Все вышеприведённые юридические акты являлись лишь отдельными, разрозненными звеньями консервативной политики в области законодательства о крестьянах. В конце правления Александра III крепостники готовы были поставить вопрос об общем пересмотре всего крестьянского законодательства.
Определённый вклад в аграрно-крестьянскую политику внесли министр государственных имуществ (май 1881 г. — январь 1893 г.) М. Н. Островский и министр земледелия и государственных имуществ (январь 1894 г. — май 1905 г.) А. С. Ермолов. Островский старался упорядочить оброчные статьи, установить выгодный для казны и народного хозяйства порядок отдачи их в аренду. При нём в 1888 г. принят закон об охране лесов, заметны были и его заботы о сельскохозяйственном образовании. По наблюдению С. Ю. Витте, Островский «… был человек умный, образованный, человек культурный в русском смысле, но не в смысле иностранном, не в смысле заграничном. О земледелии он не имел никакого понятия (прежде чем получить это место, он был товарищем государственного контролёра, государственный контроль он знал очень хорошо). М. Н. Островский имел некоторое влияние на императора Александра III благодаря своему уму или, вернее говоря, благодаря здравому рассудку, определённости и политической твёрдости характера. Направления он был весьма консервативного» (84, т. 1, с. 307). Островский выступал сторонником консервативной линии К. П. Победоносцева и графа Д. А. Толстого, принимал активное участие в разработке и проведении политики правительства 1880—90 гг.
А. С. Ермолов проявлял заботу о развитии сельскохозяйственного образования, о поддержании кустарной промышленности, об улучшении казённых минеральных вод, о культивировании казённых участков на черноморском побережье Крыма. Содействовал учреждению опытных станций, многочисленных выставок. Добивался уменьшения железнодорожных тарифов на провоз сельскохозяйственной продукции, развития системы сельскохозяйственного кредита, предоставления ссуд на мелиорацию и ирригацию.
По оценке Витте, «Ал. Серг. Ермолов — прекрасный человек, очень образованный, умный, но человек без характера; у него гораздо более способностей писать, нежели делать. Потому Ермолов как министр земледелия был очень слаб… Он никак не мог развернуть широко программу помощи всем русским землевладельцам и преимущественно крестьянам… Это милейший… человек, но человек, который собственно ничего сотворить не может, так что я прозвал его «божьей коровкой», а лица, относящиеся к А. С. Ермолову неблагожелательно, называют его «навозным жуком»… Ермолов — честнейший и благороднейший человек, но тип образованного, либерального и маловольного чиновника, из каждой ноты коего течёт либеральный мёд, так хорошо приготовлявшийся в последние десятилетия в Царскосельском лицее» (там же, с. 342—343).