Стадион

Возможно, до 6 в. до н.э. состязания проходили не на стадионе, а на произвольно выбранной площадке. В середине 6 в. был сооружен первый стадион – выровнена поверхность, начиная от алтаря Зевса на восток. В конце века стадион был переоборудован – в основном для проведения состязаний колесниц, для которых нужна была более протяженная дистанция. Поэтому стадион вышел далеко за пределы святилища и протянулся вдоль южного склона холма Крониона. В 5 в. до н.э. стадион был перенесен на 80 м. на восток и выведен за пределы святилища. В середине 4 в. до н.э. святилище было изолировано от стадиона портиком "Эхо". В конце 3 в. до н.э. был построен "Крипт" – отдельный вход на стадион длиной 32 метра для атлетов и распорядителей состязаний на стадион.

Стадион представлял собой вытянутое пространство между холмом и насыпью, которые служили трибунами. Площадки и дорожки для атлетов выделялись просто утрамбованной землей. Здесь археологи обнаружили стартовую линию из плоских каменных блоков с желобами. Считается, что к желобам крепились какие-то устройства, мешающие нарушению правил – фальстарту (например, шнур, который одновременно опускался с двух сторон и уходил в углубление, чтобы атлеты за него не зацепились). Также принято считать, что на старт одновременно могли выходить до 20 атлетов. Хотя у Павсания говорится о том, что соревнования проводились четверками.

Вход атлетов и гелланодиков (распорядителей) на стадион происходил черед Крипт со стороны горы Крония. (Надо отметить нехарактерное для эллинов арочное перекрытие перед выходом на стадион.) По этому ходу, скрытому от посторонних глаз, участники состязаний шли от Гимнасия и Палестры через северные пропилеи, между Пританеем и круглым зданием Филиппейона, за храмом Геры, храмом Матери, за цепочкой бронзовых "зевсов".

На стадионе имелось возвышение для гелланодиков, а напротив (в более поздние времена) на жертвеннике из белого мрамора восседала жрица Деметры Хамины (Хтонии?), и ее присутствие означало, что состязания могут смотреть и девушки. Публика входила на стадион через широкий вход со стороны святилища – портик "Эхо", известный тем, что в пустом пространстве звук отражался семь раз. Павсаний пишет, что в древности стены портика были украшены картинами. К его временам они не сохранились. Также публика, видимо, могла входить на стадион отовсюду – ограждения стадиона не было.

Размеры стадиона по современным данным – примерно 200 на 30 метров. После перестройки стадиона в 5 в. до н.э. он вмешал 40-50 тыс. зрителей.

Из источников неясно, где располагался ипподром. По описанию Павсания, можно понять, что стадион использовался одновременно как ипподром. Но историки предпочитают считать, что ипподром был гораздо больше – длиной более 700 метров. И в 2008 году геофизическими методами были найдены неоднородности грунта более 1 км. в длину, которые решили считать древним ипподромом, занесенным отложениями во время разливов рек. В то же время, весьма странно было бы предполагать, что тысячи зрителей поднимались со своих мест и переходили на обособленную территорию, где они могли насладиться зрелищем конных соревнований. Возможно, в римский период для масштабных заездов колесниц был создан отдельный ипподром, но в более ранние времена такую роскошь, как два стадиона, трудно себе представить.

Размеры святилища не позволяли всем зрителям Олимпийских игр участвовать в ритуалах на его территории. Скорее всего, желающие могли видеть жертвоприношения и движение процессии жрецов и особо уважаемых гостей, взбираясь на склон горы Крония.

У старта прямого бега на краю стадиона находилась могила Эндимиона – царя, решившего вопрос о наследовании власти состязанием в беге, или легендарного красавца (два персонажа с одинаковым именем смешиваются в древних преданиях). Старт для колесниц был устроен в виде сужающегося коридора, который напоминал нос корабля, острие которого обращено к дромосу (месту бега). На краю "Корабельного носа" посредине находилось медное изображение дельфина, которое опускалось при начале бега колесниц, а с временного жертвенника специальным механизмом высоко поднимался медный орел с развернутыми крыльями. Вдоль "Корабельного носа" были размещены конюшни.

У Павсания сначала упоминается "Корабельный нос", а гораздо ниже по тексту разъясняется, что это такое. Из этого следует, что текст Павсания мог быть дополнен: либо он сам дописывал что-то по памяти, либо неизвестный автор вносил уточнения. На это же указывает и описание сокровищниц городов с указанием на то, какие предметы оттуда были перенесены в храм Геры. В совокупности с игнорированием изваяний олимпиоников, возведенных здесь после 2 в. до н.э., следует иметь в виду версию о том, что изначальный текст был написан именно тогда, а не четыре века спустя. Что касается римского периода, то соответствующие места в тексте могли быть вставками.

У входа лошадей на стадион (ипподром) перед состязаниями размещался жертвенник "Вершителю судеб", который приписывается Зевсу, знающему установлений Мойр (Богинь судьбы). Тут же длинный жертвенник Мойр, а за ним – алтарь Гермеса и два жертвенника Зевса Высочайшего. На месте старта лошадей – жертвенники Посейдону Покровителю коней и Гере Покровительнице коней, а также алтарь Диоскурам. У стартовой площадки для колесниц ("Корабельный нос"), находились алтари Ареса Покровителя коней и Афины Покровительницы коней. На самом "носе" – жертвенники Доброго пути, Пана и Афродиты, во внутренней части "Корабельного носа" – жертвенник нимфам, которых называют Алкменами (Цветущими).

У поворотного камня, где колесницы (и атлеты?) начинали обратный бег, стояло изображение Гипподамии, держащей в руках повязку для Пелопа – она знала, что ее возлюбленный победит и получит этот символ победителя. Вероятно, в более древние времена не венок, а повязка отмечала победителя. Здесь же, скорее всего, находился и финиш для "прямого" (в одну сторону) бега.

На насыпи был размещен круглый жертвенник, называемый "Ужас коней" и носящий имя Тараксиппа. Павсаний приводит множество гипотез о том, почему жертвенник носит это имя. Скорее всего, это имя одного из первых несчастных, кто погиб здесь, когда лошади испугались и опрокинули колесницу. И с тех пор это место имело дурную славу – здесь больше всего разбивались колесницы и калечились возничие. Павсаний же решил, что это просто эпитет Посейдона Гиппия (конника).