Гимн высокой культуре предысторического общества

Гимн высокой культуре предысторического общества

Предрассудок! Он обломок

древней правды. Храм упал;

а руин его, потомок

языка не разгадал

Баратынский

Наряду с анализом сохранившихся древних языков существует еще и другой путь познания умственного мира человека дальнего прошлого — путь теоретический. Именно теоретические посылки с опорой на логику вещей и является основным методом оценки археологического материала в случае предыстории и вообще бесписьменной истории. В качестве интересного примера теоретического анализа бесписьменного общества хочу привести здесь размышления Юрия Михайловича Лотмана, опубликованные им в статье «Альтернативный вариант: бесписьменная культура или культура до культуры?» [Лотман1].

Но сначала хочу отметить, что современные исследователи отодвигают возникновение письменности и вообще знаковых систем в глубь предыстории. Причем, отметить это на фоне известного читателям резкого хронологического сокращения традиционного исторического пространства и уже описанного в главе 4 сокращения предыстории в десятки и сотни раз. На этом фоне возникновение письменности снова попадает в промежуток, которая ТИ сегодня отводит под классические цивилизации древности, но в совсем ином контексте.

Ю. Лотман, не будучи уверен в том, что высокоразвитые бесписьменные цивилизации вообще когда-либо на нашей планете существовали (у него оказался только один претендент на такое явление: доинкские цивилизации Америки), постарался представить себе характерные черты такой культуры, причем представить их себе глазами семиотика. Ведь для исследователя предыстории интересен сам феномен бесписьменной культуры безотносительно к достигнутым ею культурным или цивилизаторским высотам. Лотман ставит вопрос о том, как выглядит коллективная память в бесписьменном обществе и выводит свои представления о ней из понимания того набора информации, который для данной культуры играет важную роль.

Письменные культуры запоминают события, т. е. случившееся в прошлом, считает он. Во всяком случае те из таких культур, у которых уже появилась идея истории, добавлю я. Кроме того, они фиксируют внимание на причинно-следственных связях. «Фиксируется не то, в какое время нужно начинать сев, а какой был урожай» (стр. 346). Лотман считает, что с этим связана и фиксация внимания на времени. Он относит историю к побочным продуктам письменности. Я бы добавил: история может считаться одним из возможных побочных продуктов; история без письменности невозможна, письменность в обществе без истории (пример: Индия) может достигать высочайших фаз развития.

С бесписьменной культурой Лотман связывает общество, в котором подлежащая запоминанию информация сводится не к нарушению его законов, а к самим этим законам, не к эксцессам, а к основам порядка. «Здесь на первый план выступят не летопись или газетный отчет, а календарь, обычай, этот порядок фиксирующий, и ритуал, позволяющий все это сохранить в коллективной памяти.» (стр. 347). В результате вместо умножения числа текстов такая культура сосредоточена на сохранении путем повторного воспроизведения ограниченного набора важных для нее текстов.

В соответствующей коллективной памяти важную роль играют мнемонические символы, как природные (небесные светила, скалы, рощи, отдельно стоящие старые деревья, камни), каждому из которых приписывается определенный смысл, так и рукотворные(мегалитические сооружения, курганы, идолы). С этими символами связываются обряды, которые и несут в себе информативный заряд для будущих поколений. С целью длительного сохранения информации обряду придается оттенок сакральности, которая обеспечивает регулярность повторения информации. Сегодняшнему исследователю, не располагающему информацией о сакральной стороне древней обрядовости и о самих обрядах, бывает часто крайне трудно правильно понять назначение сохранившихся древних сооружений.

Сама информация может быть самого разного свойства, так что схема эта работает в бесчисленном количестве вариантов. Ритуалы могут быть сосредоточены на передаче и закреплении информации о навыках, технологиях, жизненных этапах, ролевых функциях, эмоциях, климатических явлениях, катастрофах, небесных явлениях, обязанностях, табу и многом другом. Таким образом, ритуалы оказываются часто зависимыми от представлений о времени и способствуют их формированию, в частности, формированию календарных представлений.

Важный момент: если письменная культура чаще всего и в первую очередь повернута лицом к прошлому, ориентирована на прошлое, постоянно создает нужное ей прошлое, лишь изредка и легкомысленно неглубоко бросая взгляд в будущее, то бесписьменная культура обращена к будущему, программирует его, готовит себя к нему. «Поэтому огромную роль в ней играют предсказания, гадания и пророчества. … принесение жертвы — футурологический эксперимент, ибо оно всегда связано с обращением к божеству за помощью в осуществлении выбора.» (стр. 347-48). Хранящие память о законах и обычаях урочища и святилища используются и как места гаданий и предсказаний, а их служители колдуны или шаманы выступают в роли мудрых членов общества, помогающих простому воину или ремесленнику принять решение. Таким образом, общество экономит силы и средства, которые растрачивались бы впустую, если бы любой, самый глупый его член был бы сам вынужден принимать решения.

Даже в современном обществе, в котором каждый вынужден индивидуально приходить к своему решению и алгоритмы заданы по критериям материальной выгоды, большинство населения не справляется с задачами такого рода самостоятельно, особенно в молодом возрасте. Именно поэтому мы все время советуемся с друзьями и подругами, со старшими, с юристами и врачами.

При всех известных этнографам формах гаданий (по внутренностям жертвы, по форме застывшего в воде расплавленного воска, по брошенным на землю палочкам или встряхиваемым в плетеной корзинке фигуркам — последний вид гадания Лотман разбирает особенно подробно с семиотической точки зрения) у гадателя остается большой выбор для интерпретации. В результате и текстовая часть обряда может под влиянием мудрых членов общества постепенно преобразовываться. Наличие сильной консервативной компоненты в лице рядовых участников массовых ритуалов обеспечивает рациональную долю консервативизма, не мешая в принципе быстрому развитию общества.

Кроме того, «общество, построенное на обычае и коллективном опыте, неизбежно должно иметь мощную культуру прогнозирования. А это с необходимостью стимулирует наблюдения над природой, особенно над небесными светилами, и связанное с этим теоретическое познание.» (стр. 350-51). Все это мы, действительно, согласно новейшим исследованиям предыстории, наблюдаем в каменном веке. Теоретический анализ историка культуры оказывается лучшей из известных мне моделей первобытного общества. К первобытному обществу можно полностью отнести и следующее описание мира устной памяти:

Мир устной памяти насыщен символами. Может показаться парадоксом, что появление письменности не усложнило, а упростило семиотическую структуру культуры. Однако представленные материальными предметами мнемонико-сакральные символы включаются не в словесный текст, а в текст ритуала. Кроме того, по отношению к этому тексту они сохраняют известную свободу: материальное существование их продолжается и вне обряда, включение в различные и многие обряды придает им широкую многозначность. Самое существование их подразумевает наличие обволакивающей их сферы устных рассказов, легенд и песен. Это приводит к тому, что синтаксические связи этих символов с различными контекстами оказываются «разболтанными». Словесный (в частности, письменный) текст покоиться на синтаксических связях. Устная культура ослабляет их до предела. Поэтому она может включать большое число символических знаков низшего порядка, находящихся как бы на грани письменности: амулетов, владельческих знаков, счетных предметов, знаков мнемонического «письма», но предельно редуцирует складывание их в синтаксическо-грамматические цепочки. Культуре этого типа не противопоказаны предметы, позволяющие осуществлять счет в пределах, вероятно, достаточно сложных арифметических операций. В рамках такой культуры возможно бурное развитие магических знаков, используемых в ритуалах и использующих простейшие геометрические фигуры: круг, крест, параллельные линии, треугольник и др. — и основные цвета. Знаки эти не следует смешивать с иероглифами и буквами, поскольку последние тяготеют к определенной семантике и обретают смысл лишь в синтагматическом ряду, образуя цепочки знаков. (стр. 351).

Окончание главы «Альтернативный вариант …» посвящено конфликтам на стадии изобретения письменности. Здесь и гнев Моисея, разбившего скрижали завета с высеченными на них письменами, которые должны были по его и Бога замыслу дать народу новый механизм памяти, которому народ предпочел однако старый и привычный вариант коллективной памяти в лице поклонения тельцу и ритуальных плясок перед идолом. Здесь и Диалог Платона «Федр», в котором Сократ рассуждает о вреде письменности, об анормальности общества с письменностью, которое способствует забывчивости, уничтожает упражнения памяти и уничтожает созданные веками мнемонические системы. «Показательно, что платоновский Сократ связывает с письмом не прогресс культуры, а утрату его высокого уровня, достигнутого бесписьменным обществом.» (стр. 353).

Интересно мнение Лотмана о том, что письменность становится необходимой для общества только в нестабильных условиях существования. Он не называет прямо катастрофы в качестве спускового механизма письменности, как это сделал я в «Истории под знаком вопроса», размышляя о возникновении европейской исторической идеи. Но зато он описывает условия возникновения письменности как «нестабильность исторических условий, динамизм и непредсказуемость обстоятельств», а также частые и длительные контакты с иноэтнической средой, которые и возникают в послекатастрофическом обществе.

Ясно, что письменность не возникает на пустом месте, а появляется как дальнейшее развитие сложных мнемонических систем каменного века, включающих протописьмо при помощи зарубок, засечек, узелков, углублений в камне или на костяных дощечках и символов в форме круга, креста, перекрещенного круга, волны и т. п., использовавшихся в каменном веке в наскальных изображениях и так дошедших до нас.