3. Два сценария

Плывёт. Куда ж нам плыть!

А. С. Пушкин Осень

Итак, государство и корпорации еще долго (если не всегда) будут сопровождать жизнь людей. Однако все более неприемлемой для большинства человечества становится так называемая западная неоколониальная модель развития.

Модель эта генетически связана именно с деятельностью «морских» («талассократических») империй, при которой из колонии вывозится прибыль, а социальные расходы в колонии осуществляются «по остаточному принципу». (Именно нежелание брать на себя социальные расходы в колониях стало одной из основных причин демонтажа колониальной системы в середине 20 века: «издержки, связанные с поддержанием колониальной империи, начинали перевешивать выгоды. Главная проблема состояла в том, что империя «оплачивалась государством, а прибыли приносила частному капиталу». После окончания Второй мировой войны, когда капитализм переходил от режима свободного предпринимательства к государственному регулированию, когда вопросы ответственности правительства за социальную политику, образование, здравоохранение и занятость выдвигались на первый план, поддержание европейской власти в колониях становилось непозволительной роскошью» (там же, с. 633)).

Для большинства человечества уже очевидно, что западная модель сводится к обогащению нескольких десятков миллионов людей за счет нищеты, болезней, страданий, войн для миллиардов других. Находящийся на службе у этих десятков миллионов так называемый золотой миллиард живет в относительном комфорте, но охвачен чувством бессмысленности и безысходности своего существования. Глубинная причина этого чувства – конец Нового времени – эпохи, основным мотором которой являлся процесс индустриализации крестьян, то есть вовлечение крестьян в промышленное производство или, попросту говоря, сгон их с земли.

Охвативший западный мир в настоящее время кризис связан с замедлением темпов роста экономики Китая, прибыль от индустриализации которого этот мир и использовал для своего доминирования. Однако даже если бы извлечение прибыли из Китая шло докризисными темпами, то, согласно оценкам, к 2030 году уровень зарплат в Китае сравнялся бы с европейским, То есть сегодняшний мир столкнулся со своего рода «позднеамериканской депрессией» (по анаогии с поздневикторианской), но, в отличие от Англии 19 века, удобного для извлечения ресурса дешевой рабочей силы на планете уже не существует. Успех эксплуатации китайского ресурса был связан, наряду с его огромностью, с авторитарным режимом правления, гасившим социальные взрывы. Однако сама логика развития экономики вынудила китайские власти пойти на частичную либерализацию, что и привело к падению вывоза из Китая и глобальному кризису (см. Приложение, Почему Гитлер начал войну и почему распался СССР). По существу, в наши дни кончается период Нового времени, начавшийся в 17 веке со сгона с земли английских крестьян. (Борьба между лидирующими странами в наши дни разворачивается за привлечение гастарбайтеров (см. Приложение, Гастарбатическое чудо), труд которых должен компенсировать падение доходов от труда в неоколониях).

Сталкиваясь с вызванными кризисом серьезными социально-экономическими проблемами в своих странах, Запад не готов прикладывать усилия к развитию стран Азии, Африки и Латинской Америки. А без этого невозможно полноценное включение их человеческого потенциала в общее развитие человечества.

Однако в истории существует и другой опыт взаимодействия «центра» и «периферии», чем в случае «морских» империй и пришедшего им на смену неоколониализма, – это опыт так называемых континентальных («теллурократических») империй: Австрийской, Российской и, в первую очередь, СССР.

Что касается Австрийской империи, то показателен сам факт ее преобразования в 1867 году в так называемую дуалистическую монархию Австро-Венгрия. Венгерской части государства была предоставлена самостоятельность во внутренних делах. Общеимперской оставалась внешняя, военная и финансовая политика. Австро-венгерское соглашение в 1868 году было дополнено похожим на него Венгеро-Хорватским соглашением. Также в начале 70-х годов 19 века был разработан, правда, неосуществленный, план преобразования Австро-Венгрии в триединую австро-венгерско-чешскую монархию. При этом «в Чехии и в других областях росла национальная буржуазия, добивавшаяся уравнения в правах с буржуазией господствующей нации» (Всемирная история. Энциклопедия, т. 7 М., 1960, ч. 1, гл. 8). То есть так называемая национальная буржуазия небезуспешно конкурировала в империи с буржуазией австрийской.

Скажем несколько слов о Российской империи. К примеру. Средняя Азия или Туркестанский край, как она тогда называлась, после присоединения к Российской империи до конца 19 века «оставалась дотационной территорией: ежегодно ввозилось промышленных товаров и металла на сумму 15 миллионов рублей, а вывозилось сырья – на сумму 10 миллионов рублей» (Прибалтика и Средняя Азия в составе Российской империи и СССР: Мифы современных учебников постсоветских стран и реальность социально-экономических подсчётов Доклад под ред. А. А. Данилова, А. В. Филиппова на конференции «Неконфликтное прочтение совместной истории – основа добрососедства», М., 2010, сайт Национальной лаборатории внешней политики, с. 115).

Сравним это с историей взаимоотношений Англии и Ирландии: «Уния между Великобританией и Ирландией (1800) окончательно определила статус Ирландии: в политическом отношении она стала бесправной провинцией, в экономическом – земледельческим округом, поставщиком дешевой рабочей силы и сырья, рынком сбыта для английской и шотландской буржуазии. Молодая ирландская промышленность не могла выдержать конкуренции своего «партнера». К 40-м годам XIX в. даже такая ее традиционная отрасль, как текстильное производство, уже влачила жалкое существование. Ирландский революционер Томас Мигер в 1847 г. подвел печальный итог британского господства. «Дублинская хлопчатобумажная промышленность, – писал он, – в которой было занято 14 тыс. рабочих, уничтожена; 3400 шелкоткацких станков уничтожено; производство саржи, в котором был занят 1491 рабочий, уничтожено; фланелевое производство Рэтдрема, производство одеял в Килкенни, камлотовый промысел в Бэндоне, шерстяные мануфактуры Уотерфорда, ратиновые и бауковые мануфактуры Кэрри-он-Сюр уничтожены. Есть только одна отрасль промышленности, которую пощадил акт об унии. Это процветающая, привилегированная отрасль – ирландское похоронное дело» (История Ирландии М., Мысль, 1980, под ред. Л. И. Гольмана, гл. VII). В 20-х годах 20 века «ирландские банки… служили насосом для перекачки ирландских денежных средств в Англию и ее колонии… по некоторым данным, в середине 20-х годов в метрополии и ее владениях было вложено 90 млн.ф.ст. ирландских денег – сумма, вдвое превышавшая английские капиталовложения в Ирландии. Отсталая, зависимая Ирландия активно участвовала своими капиталами в послевоенном возрождении британского империализма» (там же, гл. XII).

Для характеристики СССР сошлемся на книгу американского ученого Терри Мартина «Империя положительного действия» (Martin Т. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923–1939 Ithaca, L.: Cornell UP, 2001), посвященную национальной политике советского государства. Под положительным действием Мартин понимает положительную дискриминацию нерусских народов империи, то есть получение ими привилегий по сравнению с русскими. На этом принципе в первые десятилетия СССР была построена его национальная политика. При этом «важной частью национальной политики было экономическое выравнивание, приоритетное развитие «отсталых» народов, к которым были отнесены все народы СССР, за исключением русских, украинцев, белорусов, поляков, немцев и евреев» (А. Миллер Империя Романовых и национализм М., НЛО, 2006, с. 211).

Вот этот опыт современная Россия могла бы применить по отношению к развивающемуся миру, прежде всего по отношению к Китаю, вернув свои утраченные в конце 50-х годов прошлого века позиции в китайской экономике. На этой, более справедливой модели развития мира, могла бы Россия строить свое региональное и глобальное лидерство. (Не будем лицемерить: лидерство – задача любой страны, общества и индивида. Все дело в том, какими методами вы стремитесь достичь этого лидерства – помогая другим или угнетая их и живя за их счет).

Однако существует и более мрачный сценарий будущего.

Мы отметили, что одной из причин достижения Англией глобальной гегемонии было отсутствие бремени участия в противостоянии «сверхдержав» – между Габсбургами и Османами. Именно Британия оказалась победителем в Первой мировой войне, когда рухнули Османская, Австро-Венгерская и Российские империи, обремененные вековым противостоянием. «В пространственном отношении Британская империя достигла своего максимального расширения именно после Первой мировой войны. Ее пространство существенно увеличилось по сравнению с «золотым веком» королевы Виктории. В 1931 году она занимала площадь 34 650 тысяч кв. километров (более одной пятой всей земной суши – А. П.) при населении в 485, 5 миллионов человек (почти четверть всего населения земли – А. П.)… Под ее контролем находилось до четверти мировых разведанных запасов нефти и 28 % мировой добычи угля… После Первой мировой войны Британия… оказалась единственной глобальной державой» (Б. Кагарлицкий От империй к империализму ГУ-ВШЭ, М., 2010, с. 600, 602). И теперь это глобальное бремя тянуло ко дну уже Британскую империю. «В каждой части мира она сталкивалась с местной державой, чьи силы были сопоставимы с британскими (в этом районе – А. П.) или превосходили их. На континенте возрождалась Германия. В Средиземноморье набирала силу Италия. На Тихом океане укрепилось влияние Японии. На Атлантическом океане усиливались позиции США, а в Латинской Америке британский империализм полностью уступил свою господствующую роль американцам. Средств для того, чтобы в равной мере поддерживать британское присутствие во всех регионах, не хватало…

Главная проблема была не в том, что отсутствовали ресурсы для защиты империи, а в том, что ей все труднее было справляться с дополнительными задачами, стоявшими перед ней из-за ее роли мирового гегемона» (там же, с. 602–603). Соответственно, и победа во Второй мировой над Германией далась «лишь за счет концентрации всех имеющихся ресурсов в Западной Европе. А это означало неминуемый закат империи… оказывалось невозможным одновременно вести в Европе тотальную войну против Германии и защищать имперские интересы по всему миру» (там же, с. 616).

Главным бенефициаром двух Мировых войн оказались США. Теперь они выступали во внутриевропейских конфликтах как морская держава, не связанная необходимостью участия в европейских противостояниях. «США с 1914 по 1917 г. придерживались нейтралитета. В этот период США удовлетворяли спрос воюющих государств на боеприпасы, оружие, обмундирование солдат и офицеров. Огромные прибыли были получены от поставок в Европу продуктов питания. США использовали в коммерческих целях рынки сбыта, источники сырья и объекты приложения капитала на тех территориях, которые находились до войны в сфере интересов Англии и Франции… Из-за многочисленных военных контрактов чистая прибыль американских корпораций выросла с 1914 г. до заключения Версальского договора в 2, 5 раза… вдвое выросла сумма капитала, инвестированного в промышленность. Сбор пшеницы увеличился с 1913 по 1919 г. в 1, 5 раза. Очень успешно США решила проблему внешней задолженности в 7,2 млрд долларов. Союзники для оплаты американских поставок распродали значительную часть своих инвестиций… Военные долги стран-союзниц за товары, полученные от США, составили 9, 5 млрд долларов. Таким образом, страна превратилась из должника в крупнейшего международного кредитора и заняла ведущее место в мировой торговле… Национальное богатство страны, выросло за 1914–1918 гг. в 2, 5 раза, США сосредоточили в своих руках 1/2 золотого запаса наиболее развитых стран Запада… Промышленные компании Соединенных Штатов к концу войны… сосредоточили в своих руках 50 % мировой добычи каменного угля, около 70 % нефти, 60 % меди. Они выплавляли 3/5 чугуна и стали, выпускали 85 % автомобилей. Страна в первые годы после окончания войны, в 1919–1920 гг., не снижала объемы экспорта в Европу продуктов сельского хозяйства, сырья, выдавала кредиты» (Толмачева Р. П. Экономическая история: генезис рыночной экономики: Учебник М., Дашков и K°, 2002, гл. 6, 1). Более того, «США вступили в войну лишь 6 апреля 1917 г., когда уже было ясно, что победят страны Антанты и ее союзники. Поэтому ее людские потери были минимальными – 120 тыс. человек» (там же). При этом США значительно усилили свое влияние в Европе, активно участвуя в формировании послевоенной так называемой Версальской политической системы Европы.

Похожая тактика была выбрана США и во время Второй мировой войны, что привело к окончательному установлению их мировой гегемонии. Ряд исследователей указывает также на активную роль США в приходе в Германии к власти Адольфа Гитлера, политическая программа которого открыто провозглашала курс на войну.

Поэтому весьма вероятно, что, обладая таким опытом, США могут попытаться выйти из экономического кризиса за счет поддержки или провоцирования военных конфликтов в Европе или/и на Ближнем Востоке. При этом основная прибыль будет извлекаться из труда беженцев-гастарбайтеров, поток которых обусловят военные конфликты, как это было с потоком мигрантов в США в 19–20 вв. (см. Приложение, Тастарбайтическое чудо).

Будем надеяться, что реализуется первый сценарий выхода человечества из экономического кризиса. И в меру своих сил работать в этом направлении.