Конформизм и независимость

Конформизм и независимость

Конечно, в деревенских легендах, которые Анри Донтанвиль еще мог собрать в 1948 году, Гаргантюа изображается уже просто как великан непонятного происхождения, который передвигается огромными шагами по горам и долам и оставляет здесь холм, который есть не что иное, как ком грязи, отлипший от его сапога, там — скалу, которая есть лишь песчинка, упавшая с его ботинка, либо создает реки и озера, изливая влагу из своего мочевого пузыря. Однако если бы тридцать лет назад помнили, что за четыре с половиной века до этого он был еще столь жив и значим, что смог стать аллегорическим героем антихристианской книги Рабле, то кто бы поверил, будто тысячу и более лет назад он покорно сдал позиции и уступил богу Клотильды, Хлодвига, Карла Великого и короля франков Роберта Благочествивого? Как не увидеть за жалкими выходками Леутарда, за бунтом шатильонского крестьянина, винейского фермера и туренского Готье запоздалое сопротивление, которое спустя век продолжал красочно описывать Рауль Ле Туртье? По меньшей мере можно предположить, что эти крестьяне, давно жившие в атмосфере, созданной христианской аристократией и христианским духовенством, которым принадлежала обрабатываемая ими земля и от которых они непосредственно зависели либо как сервы, либо как арендаторы, — эти крестьяне в целом приняли практику, предписанную официальной религией, однако сохранили и свою самобытность. Конечно, не один из них втайне, а порой и открыто, отвергал Бога и святых, которых ему навязали; кроме того, многие верили, что древний Гарган может отомстить тем, кто ему изменил… Ведь, в конце концов, если Христос и бог, то это не означает, что Гарган не бог и что он не существует. Даже если он передал свои полномочия святому Бенедикту или святому Горгону, это не отнимает грозной силы у тех мужчин и женщин, которые знают, например, к какому дереву или источнику надо идти просить об исцелении. Даже Рауль Глабер, описав один из случаев почитания ложных святынь, завершает рассказ следующим образом: «Мы изложили эту историю для того, чтобы люди остерегались столь разнообразных форм дьявольских и человеческих козней, которыми изобилует мир и которые часто связаны с теми источниками и деревьями, которым безрассудно поклоняются больные люди». Те, кто поддерживал в деревнях эти верования, были, вероятно, не кем иным, как потомками жрецов Белена и Гаргана, ушедших в подполье друидов. У них не было священной книги, излагающей учение, ибо они не имели своей письменности. Однако с тем большим рвением они передавали из поколения в поколение, пусть немного изменяя, великие мифы, забавные легенды о великане Гаргантюа и древние ритуалы, превратившиеся в практическую магию — колдовство.

Итак, простые люди не выбирали между религией, которую им проповедовали, и древними верованиями, отбросить которые им казалось опасным. Им представлялись одинаково реальными и бог их хозяев, и их святые — и бог их предков, и таинственные силы, которыми он управляет. Мир полон сверхъестественных сил, которые не всегда живут в согласии друг с другом. Между ними приходилось лавировать, хитрить. Христос и его небесные помощники могли сделать человеку много хорошего, но и много плохого, не говоря уже о том, что, не признавая их, человек восстанавливал против себя сильных мира сего, — значит надлежало посещать мессу. Гарган и его силы также способны вознаграждать и наказывать, — что ж, есть проверенные средства, как завоевать их благосклонность. Прибегнем же к ним: будем почитать их в образе деревьев и источников, но потихоньку, раз это запрещено. Главное — это добиться того, чтобы вовремя шел дождь, чтобы коровы не околевали, чтобы дети выздоравливали, чтобы супруга наконец понесла, чтобы возлюбленная не влюбилась в другого. Главное — получить что-то. Вот какой была — за исключением эпизодических бунтов, когда подспудное и более или менее осознанное сопротивление навязанной новой вере выплескивалось на поверхность, — повседневная внутренняя жизнь крестьянина в интересующем нас 1000 году.

В итоге, если все это более или менее так, идея о том, что существует лишь истинный Бог, была им чужда. И по еще более понятным причинам была чужда идея, что к Богу следует обращаться ради него самого, а не ради тех благ, которые его можно при помощи соответствующих действий принудить даровать человеку в этом мире. Видимо, именно осознав это, Андре из Флёри разглядел в них «полуязыческую душу».

Все те, кто, подобно ему, старались привести этих людей к единому истинному Богу, ставили тот же диагноз. И делали из этого выводы. Проповедуя истины своей веры, пытаясь заслужить себе благоденствие в потустороннем мире соблюдением десяти заповедей, призывая приходить на службы, чтобы приобщиться к святому, они старались не дать душам крестьян окончательно сбиться с пути. Есть всего лишь один Бог — единый в трех лицах, — но, по счастью, есть также ангелы и святые. Мы уже видели, как архангел Михаил благополучно обосновался на древней горе Томбе, где его охраняли двенадцать каноников, и как его затем поддержал святой Горгон. Есть и другие примеры. Святой Николай из Мир Ликийских, мощи которого были перевезены из Малой Азии в Бари около 1000 года[112], заменил в качестве покровителя путешественников Меркурия, более забытого во Франции, чем в Италии, а затем перешел через Альпы и вытеснил (во всяком случае, в одной деревне у слияния Сены и Уазы) самого Гаргантюа. Вскоре после 1000 года наступил черед святого Христофора понемногу вытеснять отовсюду древнего великана. До них и после них то же самое делали и другие святые.

Мы видели, что успеха удалось добиться далеко не сразу, однако апостолы веры были настойчивы и терпеливы. К тому же, их было много. И у них была власть…