Великие изменения

Великие изменения

Наиболее заметная особенность данной эпохи состоит в том, что это была эпоха великих изменений. Говоря точнее, это был поворотный пункт. Конечно, вопреки тому, что пишет Эмиль Гебхардт в своей книге «Сочельник тысячного года», запуганные толпы не теснились у стен Латеранского дворца[34] в ожидании неизбежной и окончательной катастрофы, чтобы затем возликовать после полуночи, поняв, что ничего не случилось. Во-первых, 31 декабря не считалось в те времена последним днем года, во-вторых, на последующих страницах мы увидим, насколько это описание вообще далеко от реальности. Однако если люди того времени и не ожидали конца света, они, пусть неосознанно, были участниками и свидетелями гибели одного мира и становления другого мира.

Все хорошо представляют себе эпоху Каролингов или, точнее, первую ее половину до начала X века. Повседневная жизнь того времени, без особых пробелов, была воссоздана профессором Рише[35] в книге, вышедшей в той же серии, в которой выходит эта книга. От эпохи после распада империи Карла Великого сохранилось очень мало исторических документов, и для историков наступили «сумерки», на которые в свое время сетовал Жорж Дюби[36]. Когда же «сумерки» начали постепенно рассеиваться — а полностью они рассеялись лишь к концу XI века, — занимающаяся заря осветила уже совершенно новый пейзаж. Наиболее явной и наиболее рано обозначившейся его чертой были, конечно, «белые одеяния новых церквей», воспетые вскоре после 1000 года Раулем Глабером. По правде говоря, это были, конечно, не совсем те церкви, которые видел Рауль, а скорее те, что были построены около 1100 года или чуть позже и оставили после себя существующие доныне фрагменты или следы. Еще более значимым для повседневной жизни стало появление новых форм общественного устройства, экономическое обновление, притягательная сила возрождающихся городов и, возможно, новое осмысление определенных моральных требований христианства.

Таким образом, даже если бы не было никакой возможности непосредственно получить информацию о десятилетиях, обрамляющих 1000 год, очень о многом можно было бы догадаться. Зная, откуда шли и куда пришли люди того времени, можно было бы восстановить пройденный ими путь, как можно отыскать русло высохшей реки. Конечно, это достаточно рискованный метод, но, по счастью, нам и не придется постоянно к нему прибегать.

Итак, у нас есть более или менее прямые свидетельства о тех изменениях, к которым привела в будущем эта наметившаяся тенденция к возрождению. По крайней мере, возьмем на себя ответственность за это утверждение. Однако, чтобы не вводить никого в заблуждение, повторим, что скудость документальных источников, касающихся экономической жизни, начинается с X века и продолжается в течение всего XI века. Присоединимся также к тонкому замечанию Жоржа Дюби: «Человек, описывающий в отдельных главах данные о IX веке, а затем о XI и XII веках <…>, возможно, напоминает зрителя, позволившего себе излишне увлечься простым изменением освещения сцены в театре».

Тысячный год стоит на границе двух различных миров, однако в течение долгого периода неизвестности, частью которого он является, наверняка происходило больше постепенных и незаметных эволюционных процессов, нежели резких изменений.