Обучение детей жертвователей   

Обучение детей жертвователей   

Впрочем, во внутренних школах, предназначенных для так называемых детей жертвователей, которых, как мы знаем, воспитывали в стенах монастыря и готовили к монастырской жизни, религиозному воспитанию также отводилась главенствующая роль.    

О повседневной жизни этих мальчиков, бывших либо крестьянскими детьми, выделенными как особо одаренные, либо младшими сыновьями благородных семей, которых родители предназначили для монастырского звания, мы осведомлены гораздо лучше. Эта жизнь была невеселой. Нельзя было хотя бы минуту побыть одному. Запрещалось находиться вместе вдвоем без надзора. Даже учителю не дозволялось оставаться наедине с учеником — об этом написано в жизнеописании Одона, аббата Клюни, умершего в 942 году. Поскольку те же ограничения были засвидетельствованы сто лет спустя в уставе, написанном Ланфранком, архиепископом Кентерберийским, для монастырей, подчиненных аббатству святого Бенедикта, то можно, без риска ошибиться, предположить, что они уже существовали в 1000 году. Ланфранк хотел, чтобы «повсюду, где ходят дети, между каждыми двумя из них находился наставник». Он дотошно добавляет: «Если их двое, то достаточно одного светильника; если их трое, пусть третий также несет фонарь». Но и на этом он не успокаивается: «Пусть они никому ничего не передают из рук в руки; пусть ничего не получают из чужих рук, если только этими лицами не является аббат, великий приор или их учитель богословия; но и в этом случае это должно происходить не где угодно, а лишь в соответствующих местах. В виде исключения певчий в школе может передать им книгу, по которой они должны петь или читать».    

Одержимый страхом перед «личными контактами», Ланфранк, как видим, был не лучше самого безумного ревнивого мужа.    

Наказания за нарушения были жестокими: розги за малейшую шалость. Если ребенок повторно нарушал запрет, его связывали, оставляли без пищи и бросали в карцер. Во всяком случае, так поступал в начале X века Бернон, основатель Клюни, склонный к перегибам из-за своего страстного желания укрепить монастырскую дисциплину. Справедливости ради следует добавить, что, согласно биографу его преемника Одона, Бернона сурово осуждали: «Разбойник, а не монах; тиран, а не отец; забияка и живодер, а не исправитель нравов и воспитатель». И можно предположить, что около 1000 года, при более чувствительном аббате Одоне, с детьми, обучавшимися во внутренних школах, обращались уже не так свирепо.    

Об этих детях уже можно, не боясь ошибиться, сказать, что их обучали чтению на латинском языке, потому что им предстояло всю жизнь иметь дело с литургическими книгами, а также письму, потому что многие из них в будущем должны были переписывать рукописи. Счет им также был нужен для того, чтобы распоряжаться имуществом монастыря. Что касается уровня их литературных знаний, то он в основном определялся тем отвращением, которое воспитывали в них аббаты по отношению к языческим авторам античности.