Глава XVII. ВНУТРЕННИЕ ЗАВОЕВАНИЯ

Глава XVII.

ВНУТРЕННИЕ ЗАВОЕВАНИЯ

Королю так же необходимо покорять сердца своих подданных, как и города.

Фюретьер

Покорение сердец — это великая победа.

Бальтазар Грасиан

Монарх, который не любит свой народ, может быть великим человеком, но не может быть великим королем.

Вовнарг

Мы должны заботиться о благе своих подданных больше, чем о своем собственном. Мне представляется, что наши подданные являются составной частью нас самих, ибо мы голова, а они члены одного и того же тела.

Людовик XIV

Вооруженный мир был, как мы видели, не периодом завоевательного империализма, а временем обустройства, направленного на выравнивание государственных границ и «округление» территории Франции. Если бы надо было во что бы то ни стало провести исследования королевских завоеваний в победоносной Франции после заключения Нимвегенского мира, то оказалось бы, что это были исключительно внутренние завоевания. Они всегда считались победами короля, даже когда Людовик XIV привлекал к своей политике и управлению небольшую когорту своих лучших сотрудников.

Многосторонняя политика монарха всегда была подчинена единому плану: речь неизменно шла о величии, единстве и сплоченности королевства. «Хорошо управляемое королевство — это королевство, в котором трудятся неустанно, в меру своих сил, чтобы росло население; чтобы люди хорошо обрабатывали землю; чтобы все хорошо ели, если они работают; чтобы не было ни лодырей, ни бродяг; чтобы воздавалось по заслугам; чтобы было наказание за любое нарушение; чтобы держать в повиновении все сословия, гильдии и частных лиц, как бы могущественны они ни были; чтобы король сам стремился умерить свою королевскую власть, не совершать никаких противозаконных актов из высокомерия, по капризу или слабости; чтобы он не доверялся ни министру, ни фавориту»^{224}. Подобное определение внутренних задач хорошего главы государства и его администрации могло бы быть взято из «Мемуаров» Людовика XIV, ибо оно соответствует программе этого монарха и ее воплощению в жизнь. Но парадоксальным образом автором этого текста был Фенелон, который послал его в 1701 году маркизу де Лувилю в качестве руководства для юного Филиппа V. Фенелон хотел намекнуть на то, что политика, определяемая его девятью пунктами, сильно отличалась бы от той, которую проводил король Франции.

Во всяком случае, король, когда он преследует глобальную цель (если не рациональную, то, по крайней мере, разумную), не старается навязать ее грубо или шаблонно. Слишком много здесь встречается препятствий. Он сам не картезианец и не абстрактный мыслитель, а здравомыслящий человек, и он советовал Монсеньору быть таковым. Его королевство разнолико: север, за линией Сен-Мало — Белле, более образован и трудолюбив; юг больше стремится сохранить особенности своего языка, образа жизни, душевного склада. Области с сильно укоренившимся протестантством противопоставляют себя контрреформистским провинциям. Провинции, в которых сохранились ассамблеи трех сословий и которые позже других вошли в состав королевства, сильно отличаются от финансовых округов, разделенных на элекции, управляемые элю. Внутренние границы усложняют товарные перевозки, и надо хорошо знать географию и налоговый режим, чтобы соблюдать постоянно изменяющиеся правила табели, этого тяжелого налога на соль. Кстати, мы еще не упоминали о разграничении частного права на северное и южное (на севере все в основном определяется «обычаями», а на юге — римским правом или «писаным правом»), а также о различиях между административными связями (пограничные провинции подчиняются государственному секретарю по военной части, а остальные в неравной степени трем другим министерским департаментам) и о частном случае, который представляет собой каждая недавно присоединенная провинция (Эльзас), или давно оккупированные (Лотарингия, Люксембург, Пинероло).

Кроме того, власть короля разделяется на военную власть губернаторов, которые очень редко долго удерживались на месте (по причине смерти или в силу непригодности), и на власть морских интендантов; на церковную власть епископов (которых король назначает, следит за ними, поддерживает при необходимости и которые играют важную роль, способствуя послушанию и лояльности); наконец, на гражданскую власть, которая в большей степени принадлежит интендантам.

В результате то, что верно в общих чертах, необязательно применимо к Дюнкерку, если и подходит для Перпиньяна. То, что верно в Марселе, — заблуждение в Ренне. Наши обычные слова, наши современные представления о государстве (особенно об огосударствлении), о централизации (особенно о централизме), об администрации (особенно о бюрократизме) могут быть применены к королевству Людовика XIV только лишь после предварительных оговорок (о которых было сказано выше) и с чрезмерной осторожностью. Францию XVII века надо сравнивать не с Францией XX века, а с Россией Петра Великого, этим многоэтническим и плохо управляемым миром; с иберийским полуостровом, где употребление слова «Испания» в единственном числе искажает представление о реальных Испаниях; с причудливой мозаикой Священной империи; с многообразием суверенитетов Габсбургов в Вене; с провинциями Бранденбургского курфюрста, разбросанными между Рейном и Одером. Если королевство Людовика XIV уже более однородно, более едино, лучше управляемо, чем другие европейские страны (в частности, благодаря Генриху IV, Ришелье и Мазарини), оно конечно же еще не «огосударствлено» и не «централизовано». Наши предки этого не потерпели бы. И король этого тоже по-настоящему не хотел. Его интенданты, случись это, утратили бы большую долю своей власти.