Подкрепление божественного права

Подкрепление божественного права

Короли Франции «своей властью обязаны только Богу и своей шпаге;^{37} своей шпаге, потому что они завоевали Галлию; Богу — согласно Священному Писанию. «Несть власти не от Бога», — заверял святой Павел в «Послании к Римлянам» (XIII, 1). На эту знаменитую тему наслаивается бесконечное множество вариаций: «Всякий добропорядочный христианин должен подчиняться власти Церкви, — записано в словаре Фюретьера, — а всякий добропорядочный подданный — королевской власти»; «надо соблюдать заповеди Бога и Церкви». «Надо исполнять заповеди короля».

Эти параллелизмы вдалбливают в самые строптивые головы идею о религиозном характере монаршей власти. «Короли — посланники Господа на земле». На этом основании «приказы короля — это непререкаемая истина», и можно говорить без богохульства (но не без лести) о «священной персоне Его Величества». Священной она является в самом конкретном смысле слова, так как король Франции получил в Реймсе святое миропомазание «елеем… ниспосланным специально для этого с небес в священном сосуде». Если все христианские главы государств управляют по божественному праву, Франкская монархия превосходит все остальные. Как мы видели, для нее это по-настоящему предопределено свыше, потому что «короля Франции называют преимущественно наихристианнейшим королем и старшим сыном Церкви»^{42}.

Однако не надо путать абсолютную монархию и божественное право: отказываясь от божественного права, Вольтер и Фридрих II будут убежденными сторонниками абсолютной монархии. При Людовике XIV божественное право закладывает основы и так хорошо укрепляет абсолютную монархию, что стремится соединиться с ней. Деятели Церкви отныне перенимают эстафету юристов. Их елейная лояльность — она особенно расцвела после отмены Нантского эдикта — не только узаконивает королевскую власть, но придает ей священный характер. Надо радоваться, думает Бурдалу, что христианский король облечен абсолютной властью. Заключительный тезис его Рождественской проповеди в 1697 году, прочитанной перед двором, был: «К моему утешению, я вижу сегодня самого великого из королей, повинующегося Иисусу Христу и употребляющего всю свою власть для прихода царствия Иисуса Христа; вот что я называю не прогрессом, а венцом славы нашей религии. Для этого, Сир, нужен был монарх, такой сильный и такой совершенный, как вы»^{16}.

Но никто больше, чем Боссюэ, не способствовал возвеличению власти монарха. С его точки зрения, «Бог учреждает королей как своих посланников и царствует с их помощью над народами». Отсюда следует, что «персона королей священна». Таково божественное право, непосредственно выведенное из предписаний и поучений Библии. От этой власти, идущей от Бога, исходят, с точки зрения Боссюэ, все правила абсолютной власти монарха: «Первое правило. Король не должен никому отчитываться, когда отдает приказы. Второе правило. Когда король вынес приговор, другого приговора не может быть. Третье правило. Нет силы, способной противостоять силе короля. Четвертое правило. Но это не значит, что короли не подчиняются законам»^{106}.

Эти правила не имеют ничего оригинального. Они похожи на то, что пятьдесят лет назад Карден Лебре писал в своем трактате «О верховной власти короля» (1632). Но в то время, как юристы оправдывают абсолютную монархию римским правом и божественным правом, Боссюэ основывает ее только на божественном праве. На его взгляд, существует неясная грань между божественным правом и абсолютной монархией и неразрывная связь между троном и алтарем. То, что он богослов, ему дает преимущество над законниками. Кроме того, у него есть и другое преимущество: он современник Людовика XIV. Его ученость, красноречивость, стиль его речи, ясность высказывания придают политическим дефинициям Орла из Mo (прозвище Боссюэ. — Примеч. перев.) европейскую известность; у него также обширная народная аудитория. Красноречие епископа поражает народ, у которого нет никакой возможности читать книги юристов. Поэтому Бенинь Боссюэ так настаивал на объяснении значения понятия «абсолютная монархия».

Он не хотел, конечно, обожествлять короля, но он почти обожествил королевскую власть.