Возрождение военного культа
Возрождение военного культа
Полвека почти непрерывных побед подняли престиж военной касты. За мрачной авансценой ожесточенных споров и коррупции поднимался пик самопожертвования и блеска: война, которая унизила могущественную Россию четвертью века раньше, — высота 203 и Цусимский пролив. Руководители вооруженных сил, все ушедшие в иной мир, кроме адмирала Того, полуобожествлялись. Однако младшие в ту пору офицеры, которые разделяли их славу, все еще командовали императорскими вооруженными силами. К каким более достойным лидерам могла обратиться страна?
Тонкая пропаганда сыграла свою роль. Люди в полной униформе вновь появились на улицах, и самурайский меч, который носил каждый офицер, снова стал «стальной Библией» Японии. Синтоизм постепенно трансформировался из массы народных мифов в военную веру. После императорского храма в Исэ самым священным местом в империи был храм Ясукуни, к юго-западу от дворца, посвященный Мэйдзи Тэнно (император Японии в 1867–1912 гг. — Пер.) павшим воинам. Сын Неба сам приходил ежегодно почтить память героев страны. Более молодые офицеры низкого происхождения заменяли членов кланов Сацума и Тёсю. Связь между солдатом и крестьянином была прочной. Она должна была образовать ядро национализма Сёва, который был направлен против города, коммерции и иностранцев.
Благодаря армии тысячи бедных крестьянских мальчиков получили самую большую надежду на карьеру. Офицеры усвоили конфуцианское отношение «отца и матери» к молодым новобранцам[425], чья тяжелая жизнь на рисовых полях хорошо подготовила их к суровой дисциплине в вооруженных силах. В то же время молодые младшие офицеры меньше подвергались наказанию по сравнению с Европой. Им позволяли участвовать в политических акциях и даже критиковать своих командиров. В 1930 г. многие из них присоединились к Сакура Кай, или Лиге сакуры, закрытой для офицеров более высокого звания и целью которой являлось «освобождение от капиталистического угнетения и сопротивление политике иностранного умиротворения».[426]