«Записки о московитских делах»

«Записки о московитских делах»

Сигизмунд Герберштейн был не только знатен и ловок, но и весьма образован. Тринадцатилетним мальчиком записал его отец в число студентов Венского университета. И три года Сигизмунд прилежно учил латинский язык, а также все науки, которые преподавали ему профессора.

За заслуги в войне с Венецией император Максимилиан посвятил его в рыцари. А познакомившись с ученостью кавалера, сделал членом придворного совета.

Герберштейн побывал с дипломатическими поручениями при дворах многих европейских королей, прежде чем получил назначение ехать в Московию.

Император задумал создать коалицию — политический союз государств против Турции и вовлечь в него Россию. Миссия была тонкая и деликатная. Особенно если учесть, что Максимилиан непременно хотел помирить еще Россию с Литвой и заставить московитов отдать Литве Смоленск.

Кого отправить послом? Сначала выбор пал на епископа из Лайбаха.

Но его преосвященство оказался таким трусливым человеком, что пришлось отказаться от его кандидатуры. Правда, путь в Московию в те времена мог испугать кого угодно, и прежде всего — своей полной неизвестностью. Бывалые путешественники рассказывали такие ужасы о «дикой» стране, о бездорожье, о дремучих лесах с дикими зверями и разбойниками, что отбивали охоту пускаться в путь даже у самых смелых.

Тут-то и вспомнил император о своем бароне Сигизмунде фон Герберштейне, который знал славянский язык…

15 декабря 1516 года по мокрым мостовым зимней Вены застучали копыта посольских коней. В окружении всадников ехали кареты, подпрыгивали тяжелые телеги с багажом и подарками. Сопровождаемый напутствиями и слезами, рыцарь-дипломат Герберштейн выступил на восток.

Первый участок пути соединял Вену с Вильной — сегодняшним Вильнюсом — резиденцией польского короля и Великого князя Литовского Сигизмунда. Здесь десять дней обсуждались условия возможного мира с Россией, после чего посольский поезд выступил на дорогу из Вильны в Москву.

Знаете ли вы, сколько сегодня идет поезд от Москвы до Вильнюса? Часов десять, не больше. Герберштейн ехал почти месяц. Уже в Польше, после благоустроенных немецких городов, соединенных друг с другом мощеными дорогами, путешественников встретили грязные грунтовые дороги и бедные маленькие села с убогими постоялыми дворами. И чем дальше на восток, тем дороги становились все хуже, деревни с постоялыми дворами попадались все реже, а леса делались гуще, болота обширнее, а реки — глубже и шире. И почти через каждую речку приходилось стелить свой мост…

Наконец дорог не стало вовсе. Глухие лесные края между Литвой и Московией были страшно разорены войнами и потому совершенно пустынны. Куда ехать? Где остановиться? Кругом ни следа человеческого жилья. Только разбойничьи посвисты не то ветра, не то лихих ватаг. Хорошо, что с посольством Герберштейна ехали московские послы, которые возвращались из Испании. Они не только указывали, куда ехать, но и не раз выручали спутников Герберштейна из очень неприятных ситуаций. Наконец после длительного пути посольство вступило в Подмосковье. Навстречу выехали встречающие. Проводили в город и отвели на квартиры. Теперь надо было ждать. Чем меньше уважения хотел царь оказать послу, тем дольше длилось время ожидания.

Однако Сигизмунд Герберштейн времени даром не терял. Он поднес кому надо подарки и познакомился с нужными людьми. Всякого, с кем удавалось разговориться, императорский посол жадно расспрашивал о государстве Московском. Его интересовало все: границы и города, реки, торговые пути и народы, населяющие обширную территорию. Все эти сведения барон тщательно записывал, потому что был он не только послом, но, как и полагалось, не меньше и разведчиком.

Правда, царь настрого приказал боярам зорко следить, чтобы иностранец поменьше знался с русскими людьми. Но разве за делами да заботами за всем углядишь… А Герберштейн не брезговал никакими сведениями. Он охотно знакомился с обычаями и обрядами русских, с их семейной жизнью, привычками и праздниками. И постепенно обнаружил, что большинство из того, что читал в сочинениях путешественников, побывавших до него в этой удивительной стране, — неправда. То ли были это басни и выдумки самих рассказчиков, не знавших Московии, то ли записывали они все подряд, что ни рассказывали им сами русские. А те так любили преувеличивать достоинства и богатства своего государства, что картина создавалась совершенно невероятной.

Наконец попал Герберштейн к царю на прием. И тут его миссия полностью провалилась. Московиты и слушать не хотели о том, чтобы отдать Смоленск. А без него Литва не соглашалась на мир. Да и коалиция с императором против Турции не встретила ни у кого поддержки. Так и уехал императорский посол ни с чем восвояси. Однако эта неудача, по-видимому, не повредила Герберштейну в глазах Максимилиана. Потому что он еще раз приезжал с посольством в Москву.

Когда же служба его при дворе закончилась, Герберштейн удалился в свое поместье и там написал книгу о своем путешествии и о том, что же, по его мнению, представляла собой загадочная страна Московия.

Если собрать все ранние описания нашей страны, то получится прелюбопытная картина. Всем путешественникам Московия казалась, прежде всего, необозримой равниной, покрытой лесами и болотами. Иностранцы в один голос утверждали, что на огромных заснеженных пространствах этой страны «холода и мрака» нельзя встретить ни одного холма, ни одной горы. Тридцать одна река, по мнению авторов старых описаний, пересекала Русскую землю. А уж о климате, особенно о зимах, иноземцы рассказывали чудеса.

Европейцы писали, что зимой «деревья в лесах раскалываются от морозов, а лошади привозят в санях замерзшие трупы ездоков, завернутые в овчинные тулупы… Волки, гонимые стужей и голодом, прямо в городах и селах нападают на скот, а то и врываются в дома жителей».

Не менее невероятными были описания и других времен года.

Русский купец. Рисунок из книги Герберштейна.

Герберштейн опроверг многие из выдумок. Он писал, что леса, заполняющие большую часть Московии, во многих местах расчищены и заселены. Воздух Московии настолько чист и здоров, что население страны не знает большинства заразных болезней, от которых страдают европейские города. На карте, составленной Герберштейном, указана уже не тридцать одна речка, а значительно больше. Причем все они снабжены не латинскими названиями древних авторов, а местными, что было очень важно.

В сочинении императорского посла множество рисунков, которые сделали художники, сопровождавшие его в поездке.

Книга Герберштейна долгие годы служила и справочником и источником для многих других географических сочинений той эпохи.

Вооружение русских всадников. Рисунок из книги Герберштейна.