а) Британия

²⁶⁰ Уже говорилось о том, что Клавдий был последователем планов Цезаря в отношении Британии: послал через канал четыре легиона и долгое время держал в осаде юг острова. Camulodunum, сегодняшний Кольчестер, и Londinium, сегодняшний Лондон, были главными пунктами тогдашней оккупации. Нерон продолжил дело Клавдия и даже проявил известное постоянство, которое характеризует дальновидное и последовательное управление провинциями первого периода его правления. Как решительно и успешно было подавлено восстание подчиненных народностей Светонием Паулином, обсуждалось уже ранее.

Эту деятельность времен Нерона продолжил Веспасиан. Ему достался гарнизон из четырех легионов и несколько небольших отрядов (vexilationes). История провинции во многом должна основываться на истории полков и квартир легионов.²⁶¹ Они были центрами римской цивилизации и основными носителями идеи романизации. Так что история легионов в большинстве отношений более важна, [MH. II₁₀₇] чем история императоров. В Британии стояли легионы: II Augusta, IX Испанский, XX Valeria и XIV Gemina. Кроме того, особо сильными были, как нам кажется, вспомогательные отряды (auxilia) под командованием самостоятельных начальников, что особенно подходило для отрядов специального назначения. Здесь необходимо было защититься от полуцивилизованных народов. Тацит²⁶² сообщает, что в большом сражении у Граупийских гор принимали участие 8000 человек пехоты и 3000 человек кавалерии из вспомогательных отрядов, и отсюда можно сделать вывод, что summa summarum в Британии находилось, вероятно, больше вспомогательных отрядов, чем легионов, поскольку вышеуказанная сумма соответствует численности уже трех легионов.

Веспасиан уменьшил число легионов на один: XIV легион Gemina, отличившийся в сражении у Граупийских гор под командованием Паулина, и, вероятно, именно там добившийся титула Марсов Победоносный (Martia Victrix), в последний период правления Нерона был передислоцирован в Италию. Потом он сражался против Веспасиана; позднее его использовали в борьбе против Цивилиса и больше уже не отсылали в Британию, а отправили на постоянную стоянку в Паннонию. Даже если этот легион уже со времен Нерона не находился в Британии, то тем не менее он все еще относился к британскому гарнизону вплоть до передислокации его Диоклетианом в Паннонию, а прежде он был только дислоцирован. Начиная с Веспасиана и вплоть до позднейших времен британский гарнизон состоял, таким образом, из трех легионов: из II, IX и XX. IX легион был полностью уничтожен в битвах [MH. II₁₀₈] с северными пограничными народами,²⁶³ и его заменили на VI легион Victrix. Никакие другие легионы не оставались такими неизменными и нетронутыми внутриполитическими неурядицами, разрушавшими Империю, как эти британские легионы, огражденные от всего этого уже своим отдаленным островным положением. Тацит²⁶⁴ определенно говорит, что они не были задействованы в войнах года правления четырех императоров. Им было найдено лучшее применение.

Веспасиан продолжил политику оккупации Британии, мы видим, что он действовал медленно, но решительно продвигался вперед. «Жизнеописание Агриколы» Тацита, написанное после смерти Домициана,²⁶⁵ является крайне важным источником для описания этого времени. Правда, его можно использовать только очень осторожно. Это произведение является именно биографией, взгляды автора неверны и односторонни; здесь та же ситуация, что и с Югуртинской войной Саллюстия. Если бы мы располагали подобным детальным изображением других эпох британской истории, то, вероятно, относительная важность событий, изображенных Тацитом, представлялась бы нам совсем иначе.

Веспасиан был хорошо знаком с обстановкой в Британии, он сам служил и сражался там в качестве легата легиона.²⁶⁶ Будучи императором он посылал одного за другим трех важных людей для руководства тамошней армией: Петилия Цериала с 71 по 74 г., писателя Юлия Фронтина с 75 по 78 г. и Юлия Агриколу с 78 до 85 г., который уже проходил там службу в качестве легата.²⁶⁷ Хронология событий этого времени точно не установлена, однако [MH. II₁₀₉] небольшие расхождения не являются существенными для историка.

Цериал был человеком легкомысленным, авантюрного склада, но хорошо знал свое дело и в случае необходимости был бесценным человеком. Он направил войска против Севера и сражался в основном с бригантами, жившими между Умбром и Танаем. Он основал здесь постоянный лагерь IX «Испанского» легиона, позднее — лагерь VI Победоносного легиона (Sexta Victrix) вблизи от сегодняшнего Йорка, Eburacum.

Его преемник Фронтин отправился на Запад, сражался против силуров в сегодняшнем Уэльсе и основал лагерь в Isca-Карлеоне (название составлено из «castra legionis») — и такой же лагерь в Deva-Честере (из «castra»). Мы видим, какое, вероятно, большое значение должны были иметь эти лагеря, поскольку их названия до сих пор продолжают существовать в названии местностей. Оба последних лагеря были определены для удержания в узде неспокойных жителей Уэльса, в то время как первый легион должен был обуздать север. Юго-восток находился уже в той стадии готовности подчиниться, когда подобные меры предосторожности уже не были необходимы.

Агрикола сначала подчинил народы северного Уэльса и острова Мона, сегодняшний Англеси,²⁶⁸ затем он повернул на Север и добился там значительных успехов. Сначала он предпринял, скажем так, географическо-военную разведку местности до самой крайней северной точки острова. Цель была хорошей: получить ясное представление о размерах и военной значимости северных областей острова. Агрикола занял стратегически важную позицию между [MH. II₁₁₀] Клайдом и Фёрт-оф-Фортом, где-то между Карлайлом и Ньюкастлом. Позднее была обнаружена еще более узкая граница между Глазго и Эдинбургом, и она была укреплена. Эти успехи повлияли на коренных жителей тем, что спровоцировали их попытаться совместными усилиями сбросить иго. Заговор носил религиозный характер, кельтский культ друидов и его жрецы сыграли в нем свою роль. Началась ожесточенная борьба. Общая численность повстанческого отряда каледонцев, по источникам, составляла 80 000 человек, без сомнения, цифра преувеличена. Агрикола мог противопоставить ему самое большее 20 000 человек, но победа осталась за ним и испытанным боевым превосходством римских солдат.

Сразу затем Агрикола был отозван. В качестве причины Тацит²⁶⁹ называет недоверие и зависть императора Домициана к полководцу. Вполне возможно, что эти мотивы тоже сыграли свою роль, между тем стоит все-таки обратить внимание на то, о чем Тацит язвительно умалчивает. Нам уже неизвестно, по каким причинам это случилось, однако факт остается фактом: с отзывом Агриколы происходит полный переворот во всей политике, имевшей отношение к Британии. До сих пор в деле завоевания Британии принципат придерживался планомерной и последовательной политики; Агрикола был вторым преемником, и в должности военачальника он тоже находился дольше обычного, дольше самого, возможно, квалифицированного военачальника, занимавшего подобную должность. Он сохранял за собой свой [MH. II₁₁₁] пост во все время правления трех императоров; он добился очень значительных успехов на западе и севере, успехов, которые были результатом продуманной политики, которая требовала больших средств и могла проводиться только в теснейшем согласии с имперским правительством. У Агриколы были и дальнейшие планы: он был создателем британского флота, прекрасного орудия для установления римского господства на острове, которое могло также, с одной стороны, содействовать установлению связи с Галлией, а с другой стороны — подчинению еще свободной Британии.

Сражение у Граупийских гор тоже свидетельствует о далеко идущих планах Агриколы.²⁷⁰ Где конкретно оно произошло, мы не знаем. Полагают, что грампианы (grampians) получили свое название, заменив букву «у» на «м» в названии тех гор. В любом случае, арена сражения находилась по ту сторону римских укреплений, на еще не подчиненной земле бриттов. Агрикола размышлял и о завоевании Ирландии. Тацит²⁷¹ рассказывает, что Агрикола часто с ним об этом говорил; по его мнению, завоевание можно было бы легко осуществить при помощи одного легиона. Он считал его необходимым, потому что национальную оппозицию кельтов, которая как в Галлии, так и в Британии все снова и снова проявлялась в мощных восстаниях, определенно и [MH. II₁₁₂] и основательно можно было уничтожить, только уничтожив ирландских друидов, поскольку национальная оппозиция была в значительной степени религиозной.

С отзывом Агриколы все эти планы остались невыполненными. Его преемник неизвестен, в любом случае он был маловажной персоной. Вся политика изменилась, с завоеваниями и расширением римских областей было покончено. Постепенный отход от далеко идущих целей, которым характеризуется поздний период императорского правления, здесь выражен очень четко.

Было ли завоевание Британии вообще мудрым решением, об этом можно поспорить. И если уж однажды захотели это сделать, то определенно лучше было бы провести его до конца и полностью подчинить как главный остров, так и Ирландию. Это относится к arcana imperii, вот почему от этого отказались. Возможно, тяжелые Паннонские войны тоже способствовали тому, что в один прекрасный момент было решено отказаться от завоевательных планов. Но почему такой император, как Траян, не возобновил их? Он, который все-таки основательно расширил границы Империи на Дунае и Евфрате. Неужели на эти завоевания не было времени и средств? Мы стоим перед загадкой, однако факт полного изменения политики неоспорим и определенно выходит далеко за рамки приступа личной зависти Домициана к Агриколе.

После короткого, ярко освещенного Тацитом в «Жизнеописании Агриколы» промежутка времени, британская история снова покрывается глубоким мраком. Об эпохе правления Траяна нам неизвестно ничего, но [MH. II₁₁₃] как установлено, римская армия не сделала никаких действительных шагов.

В последующие правления, по-видимому, произошла тяжелая катастрофа. Мы узнаем о крупном восстании бриттов. Фронтон,²⁷² писавший при императоре Марке, говорит о чудовищном количестве солдат, погибших в Британии в период правления Адриана. И это говорит больше, чем все сообщения: IX легион, который стоял в Eburacum (Иорке), исчез полностью и восстановлен не был. Видимо, произошла катастрофа, подобная той, что случилась с Варом в Тевтобургском лесу. У римлян был обычай не восстанавливать уничтоженный подобным образом легион под тем же именем. Так произошло с уничтоженным в Тевтобургском лесу легионом, и та же участь постигла IX легион, подвергшийся нападениям пиктов и скотов. Однако более точных сведений об этой катастрофе, произошедшей где-то около 120 г., у нас нет.²⁷³ Напротив, при Антонине Пие войсками под командованием Лоллия Урбика была одержана большая победа над бриттами.²⁷⁴

Важнее то, что нам известно о крупных укреплениях римлян в северной части Британии. По большей части еще сегодня существующие два валовые укрепления заслуживают нашего наибольшего интереса. При Адриане было построено первое.²⁷⁵ Оно простиралось от Карлайла до Ньюкастла, т. е. примерно по сегодняшней англо-шотландской границе, и состояло из каменной насыпи длиной в 80 римских миль (16 географических миль), толщиной от двух по трех метров и высотой в шесть метров.²⁷⁶ С северной стороны, т. е. со стороны врага, оно состояло из квадров, имело 320 башен и 17 древнеримских кастелей. Это было в высшей степени грандиозное сооружение. За ним последовало сооружение второго валового укрепления [MH. II₁₁₄], севернее первого, при императоре Пие,²⁷⁷ между Глазго и Эдинбургом; оно не было таким мощным, без квадров и лишь вполовину длины первого. Эти сооружения находятся определенно в причинном соотношении с теми военными событиями: разрушением лагеря у Йорка и уничтожением IX легиона.

Зачастую эти большие крепостные сооружения воспринимаются как граница римской области; это, несомненно, так же неверно, как если бы в сооружении больших германских рейнских укреплений Везель и Эренбрайтштейн у Кобленца и прочих мы захотели бы усмотреть намерение сдать левобережную рейнскую Германию.²⁷⁸ Когда Пием было построено северное валовое укрепление, от южного вовсе не отказались; по достоверным источникам, Пий тоже занимался строительством последнего. Все это как раз было двойным enceinte.²⁷⁹ Лоллий Урбик, в 143 г. одержавший большую победу над британцами²⁸⁰, определенно не собирался оставлять укрепление и сам собирался им овладеть.²⁸¹ Документ IV в. свидетельствует о существовании дорог, доходящих до вала Пия.²⁸² И если путеводитель начала V в.²⁸³ указывает на наличие постов на вале Адриана, то этот вал был именно линией обороны, а не имперской границей.

Правда, эти сооружения, бесспорно, являются признаком того, что римская оборона больше не строилась, как в лучшие времена сильных правителей, по принципу наступательных действий, а изначально была оборонительной. Защититься хотели не тем, что побеждали враждебных соседей и превращали их в соседей безвредных [MH. II₁₁₅], а тем, что строили валовые укрепления и выкапывали рвы, т. е. оборудовали прочные позиции. Именно к этому относится хорошая стабильность лагерей. Все три ранее упомянутые лагеря существовали уже, по меньшей мере, со времен Агриколы, возможно, еще раньше, и они оставались неизменными, пока длилось римское господство, они никогда не передислоцировались. Поражает то, что небольшому Уэльсу требовалось два легиона, чтобы на протяжении многих столетий удерживать его в повиновении. Можно предположить, что после его покорения необходимо было перенести постоянный лагерь на север. Ничего подобного не произошло; так что или Уэльс не сумели окончательно подчинить, или же британское военное командование пришло в упадок по причине своей неповоротливости. То, что войска никогда по-настоящему и надолго не выводились за пределы Иорка, свидетельствует, что прогресса в делах не было. И если прогресса не было, то, значит, был регресс. Британский флот (Classic Britannica) тоже ни разу не сыграл значительной роли, как бы он для нее не подходил. О планах Агриколы забыли, да так никогда больше и не вспоминали. При Марке Аврелии дела обстояли плохо. Постоянной угрозой были нападения северных народов. При Коммоде наместник Ульпий Марцелл одержал достойные победы.²⁸⁴ Однако эти победы служат доказательством тому, что войны были. Пограничная область не была покорена, и доказательством тому на севере [MH. II₁₁₆] служит то, что там присутствуют лишь малочисленные следы римской культуры.

В эпоху Септимия Севера британская история в высшей степени примечательна. Это был единственный²⁸⁵ случай, когда Британия, т. е. тамошние легионы, сыграла роль в большой политике. Как и в год правления четырех императоров, после гибели дома Юлиев—Клавдиев, в период катастрофы, последовавшей за смертью Коммода, крупные военные области опять оспаривали первенство. Восточные легионы в 193 г. подняли на щит²⁸⁶ Песценния Нигера, германские²⁸⁷ — Септимия Севера, а преторианцы — Дидия Юлиана. Германские легионы были очень ослаблены, и потому роль кандидата досталась Клодию Альбину, главнокомандующему сильными и неуязвимыми британскими легионами. У каждого германского главнокомандующего было только по два, а у Альбина — три легиона.²⁸⁸ После победы над всеми претендентами Север в битве при Лионе²⁸⁹ разбил Альбина. Первой ласточкой победы было то, что Север поделил регенство в Верхней и Нижней Британии, чтобы не допустить сосредоточения такой большой власти в одних руках. Это не имело ничего общего с географической удаленностью, просто superior была названа ближайшая (южная) к Риму провинция, inferior — отдаленная (северная). Гарнизон Britannia Superior состоял из двух легионов в Isca и Deva в Уэльсе, гарнизон Inferior — из одного легиона в Eburacum.

После того как Север завершил свои большие войны на Востоке, он направился в Британию: глубокий старик, тяжело больной подагрой, он уже едва ли был в состоянии взобраться на лошадь. Это не были какие-то особенные события, побудившие этого, возможно, самого умелого из всех императоров к подобному предприятию. [MH. II₁₁₇] Он дал два сражения, которые, правда, ничем особенным не отличались; военные действия были прекращены, как и на северной границе. Север хотел наверстать упущенное, что, определенно, должно было произойти уже давно: он тоже возвел стену длиной в 32 римские мили. Другая версия, что она была длиной в 132 мили, несостоятельна: для подобного сооружения на северобританской границе не было места. Следов от нее не осталось, из надписей мы о ней тоже ничего не знаем, так что неясно, где она была и чем она являлась. Между тем Север определенно положил начало прогрессивному движению, и его сооружение, конечно, не было идентично сооружению Адриана;²⁹⁰ вероятно, оно было чем-то вроде уменьшенного варианта укрепления Пия, от Глазго до Стирлинга. Оно в такой же малой степени является пограничной линией, как и прочие укрепления. Север хотел покорить весь остров и довести войска до Северного моря.²⁹¹ Был заключен мирный договор с бриттами, и они уступили свою область.²⁹² Возврат к наступательной политике увенчался успехом. Очень скоро после этого последовало второе восстание. Север снова пошел в наступление, но в 211 г. в Eburacum (Йорк) его настигла смерть, а вместе с ним умерли и его планы.²⁹³ Это предприятие было, возможно, самым патриотичным и разумным предприятием императорской эпохи.²⁹⁴

Его сыновья Каракалла и Гета тут же отказались от продолжения операции своего отца [MH. II₁₁₈], отчасти из-за размолвки между братьями, отчасти по причине собственной инертности, и заключили с повстанцами новый договор, который аннулировал договор об отказе от области.²⁹⁵III в. — это пробел в наших знаниях; не велось никаких войн, по крайней мере, больших войн точно не было. Об этом также позволяют сделать вывод императорские титулы: Север называл себя Британиком,²⁹⁶ Каракалла²⁹⁷ — тоже, позднейшие императоры так себя не именовали.

В эпоху Диоклетиана жители побережья Северного моря, саксы и франки, начинают предпринимать те самые разбойничьи набеги, так называемые набеги норманнов, которые позднее сыграли такую важную роль в истории. Диоклетиан создает новую формацию британского флота — флот канала, до сих пор такого флота не существовало. Это — разумное мероприятие. Его первый генерал Каризий поссорился с Максимианом: тот хотел его сместить и возбудить против него процесс. Каризий, человек низкого происхождения, не римлянин, а менапиец, самовольно создал после этого в 287 г. квазигосударство.²⁹⁸ Его отделение проходило не так, как другие британские мятежи, которые устраивались подчиненными коренными жителями. Во внутренней римской политике это было событием с чрезвычайно необычным исходом. Максимиан предпринял попытку подчинить его, ему это не удалось: более того, был заключен мир, которым императоры Диоклетиан и Максимиан признали его равноправным себе [MH. II₁₁₉], так что теперь он стал самостоятельным юридически, хотя фактически уже был таковым. В 294 г. к Каризию подослали убийцу. Его преемник Аллект был несостоятельным, и главнокомандующий Галлии, цезарь Константин, расправился с ним. Он прошел с большим войском по Британии, в буквальном смысле слова сжигая за собой корабли, дабы доказать солдатам, что они должны или победить, или умереть, и снова подчинил остров римскому господству, под властью которого тот оставался еще в течение целого столетия. Империя была слаба, и британцы уже давно могли бы освободиться от ее власти, как то доказывает пример Каризия, однако абсолютно ясно, что они этого не хотели.

В начале V в., когда при Гонории, после казни Стилихона, весь Запад был охвачен смутой, британцы, в то время как их наместник Константин был атакован испанцем Геронтием,²⁹⁹ а их область наводнилась саксами, пиктами и скотами, испросили помощи у Гонория. Тот объяснил, что не в состоянии им помочь и что они по возможности должны справляться сами. Таким образом, император добровольно от них отказался.³⁰⁰ Подобная развязка в отношении римского господства в Британии, хоть она и находится вне рамок представляемой нами эпохи, привлечена сюда затем, что действительно очень хорошо демонстрирует глубокие корни той системы, которая нанесла поражение римскому господству в этой поздно завоеванной, очень отдаленной, отделенной морем провинции [MH. II₁₂₀]- Римские британцы доказали, как часто в пограничных провинциях недостает силы чувству сопринадлежности — чем ближе провинция к центру, тем больше ее недостает, — и как вместе с тем она возрастает пропорционально отдаленности провинции.

О состоянии римской цивилизации и культуры в Британии нам известно немного. Британия не была колонизированной областью, как Дакия, здесь было немного переселенцев из Италии. Правда, существует очень важное исключение: Британия была сильно оккупирована войсками, там в среднем находилось около 30 000 человек. Ветераны, которые или изначально были римскими гражданами, или были романизированы за долгий срок службы, при увольнении получали римское гражданство и в основном оставались там. Постоянный приток сильных мужчин нельзя недооценивать.

Однако прежде всего в результате постепенного перенимания римских обычаев Британия романизировалась самими жителями. В этом смысле очень поучительно «Жизнеописание Агриколы».³⁰¹ Тацит рассказывает, что Агрикола ликвидировал злоупотребления при взимании налогов. Отсюда мы узнаем, что взимание налогов, с одной стороны, проводилось везде и строго контролировалось и что, с другой стороны, оно было сильно довлеющим бременем. И тем не менее [MH. II₁₂₁] Британия не была доходной провинцией. Аппиан³⁰² говорит об этом и мотивирует тем, что римляне не торопились завоевывать весь остров. Если вспомнить о многочисленном гарнизоне, то утверждение, что Британия немногим покрывала собственные издержки, покажется очень достоверным. Отсюда, правда, ни в коем случае не следует, что в Британии не существовало эффективного налогообложения, возможно, она даже страдала от его чрезмерного бремени. До этого Тацит говорит, что Агрикола³⁰³ предвидел, что страну нельзя покорить только при помощи вооруженных сил, и приложил все усилия к тому, чтобы приучить покоренные народы к городской жизни, которая была чужда их исконным привычкам: городская община, municipium вообще, была волшебным словом, которым римляне удерживали в своей власти народы других стран. Раньше, считает Тацит, бритты были враждебно настроены к латинскому языку, теперь они с ним сжились. И римская одежда, тога, к которой раньше относились с отвращением, теперь стала желанной. Тацитом все это восхваляется, но тому, по всей видимости, была фактическая основа, и это подтверждается всем, что нам известно. Очевидно, речь здесь шла не просто о личных устремлениях Агриколы, а о тщательно продуманной политике правительства, а Агрикола был только его уполномоченным представителем.

[MH. II₁₂₂] Эта правительственная политика в высокой степени увенчалась успехом, даже если романизацию Британии нельзя сравнивать с романизацией Галлии. Галльские высшие школы посещались многими отпрысками британских семейств. Британские надписи собраны,³⁰⁴ галльские — еще нет, так что мы еще не имеем возможности сопоставить эти источники. Между тем нам известно, что, к примеру, британские надписи совсем не так многочисленны, как германские. На 400—500 военных надписей в Майнце приходится только 29 надписей в Eburacum (Йорк)! Правда, следует принимать во внимание тот факт, что гарнизон в Майнце был многочисленным, в то время как из Eburacum выводилось много отрядов. Напротив, если сравнить Eburacum с Argentoratum (Страсбург), то разница будет намного меньшей.

Так что если культуру Британии и нельзя поставить на одну доску с теми самыми высококультурными частями Германии и Галлии, как например Narbonertsis, то она все же является равноценной им, как, скажем, Нормандия. Мы должны представлять себе богатую и цветущую страну с большими поместьями, многими монументами и некоторой роскошью. Торговля была высокоразвитой, и vectigalia — богатыми объектами налогообложения. Разрабатывались многочисленные рудники, пошлины были выгодными, земледелие процветало. Именно [MH. II₁₂₃] вторжения пиктов и каледонцев сохранили жизнь имперской верности и патриотизму. О высоком развитии земледелия и торговли свидетельствует тот факт, что в IV в. рейнские лагеря в Германии широко запасались провиантом, поступавшим из Британии.³⁰⁵