е) Валентиниан и Валент (364—378)

17 февраля 364 г. Иовиана нашли в постели мертвым.⁶⁵⁸ Вероятно, смерть наступила не от руки убийцы. Он появился на мировой арене только затем, чтобы взять на себя позор мира с персами, больше мы о нем ничего не знаем. Офицеры вновь собрались на выборы. Претензии дома Константина, которые на выборах после смерти Юлиана еще вызывали сомнения, были отброшены в сторону. Прокопа, относящегося к этому дому только по женской линии, императором не избрали. Это послужило причиной восстания [см. ниже]. [MH. III₁₉₇] Выбор пал на отсутствовавшего, на Валентиниана.⁶⁵⁹ Он также был всеми любимым офицером гвардии, в расцвете лет — между 30 и 40, известный больше благодаря своему отцу Грациану, опять-таки иллирийцу. Благодаря ему императорская корона опять вернулась к этому роду почти на сто лет.⁶⁶⁰ Валентиниан был довольно смышлен, хотя Аммиану нельзя слишком доверять, он изображает его не столь беспристрастно, что обычно свойственно его манере, здесь он несколько его приукрашивает. В частности, он сильно преувеличивает военные достижения в правление Валентиниана,⁶⁶¹ которым больше всего способствовал его полководец Феодосий.⁶⁶²

Собравшиеся в Никее офицеры и государственные чиновники потребовали, чтобы Валентиниан сразу же выбрал себе помощника⁶⁶³ в основном по двум причинам. Во-первых, ситуация, когда императорская власть находилась в руках одного человека, была опасной, а избрание человека на место Юлиана после его смерти было всего лишь необходимостью. У всех было еще живо убеждение, что один властитель не может править и Востоком, и Западом, что то, что сделал Диоклетиан и что впоследствии несколько раз нарушалось, нужно довести до конца, а именно, разделить Империю на части. Переговоры, начавшиеся в Никее и продолжившиеся в Константинополе,⁶⁶⁴ во время вступления Валентиниана на трон определили только partes Orientis и Occidentis (Восточную и Западную части).⁶⁶⁵ Во время правления Феодосия⁶⁶⁶ и Юстиниана⁶⁶⁷ они [части], правда, еще раз были на время объединены, но в действительности с 364 г. Империя состояла из двух частей. Единство Империи существеннее всего сказывается также в том, что, когда умирает один из правителей, другой назначает преемника, в основном, однако, когда речь идет о занятии трона [MH. III₁₉₈] в западной части Империи. В этом проявляется преимущественное положение Востока. Равным образом примечательно полное сходство всех институтов в обеих частях. Два императора делят войска, число всех канцелярий и ведомств удваивается. Этот принцип заложен уже в реформах Диоклетиана, однако рабски точное проведение их произошло тогда. Границу обеих Империй тоже обозначил Диоклетиан, и, в частности, он разделил части по национальному признаку: Запад — латинский, Восток — греческий.⁶⁶⁸ Согласно проведению языковой границы Македония отошла к Востоку, Africa — к Западу. Более точные данные нам, к сожалению, неизвестны.

Римско-персидские отношения были поначалу хорошими. Персы не заняли Месопотамию.⁶⁶⁹ В Армении ситуация складывалась особым образом. Армения предпочитала стать скорее персидской, нежели римской, но еще больше она хотела самостоятельности. Свою национальную независимость она пыталась сохранить с помощью политики приспособленчества, которую она проводила в отношении конфликта между обоими великими соседями, каждый раз поворачиваясь лицом к тому, кто в настоящий момент был сильнее. Таким образом, в отношении этих государств лишь в малой мере можно говорить о римской и персидской партиях и в большей степени — о национальной партии, поддерживающей то римлян, то персов. Поначалу римляне воздерживались от вмешательства в дела Армении. Сапор захватил верного римского союзника, царя Арсакеза, ослепил его и затем велел казнить.⁶⁷⁰ Между тем персы этим актом насилия добились немногого. Вдова Арсакеза Олимпия, дочь Аблавия, который при Константине Великом был praefectus praetorio и погиб во время резни после его смерти, [MH. III₁₉₉] и ее сын Парас⁶⁷¹ оказали решительное сопротивление персам и одержали верх. Сапор послал против них войско. Однако его военачальники перешли на сторону армян, и тогда вмешались римляне. К ним за помощью обратился Парас. Валент отклонил план прямого захвата Армении! На Кавказе персами также был устранен царь Савромак и посажен на трон другой. Тамошняя национальная партия тут же склонилась на сторону римлян. Римляне послали туда Теренция и снова царем в Армении назначили Параса, однако потребовали, чтобы он не слишком возносился.

Сапор, озлобленный этим противоречащим мирному договору римским вмешательством, перешел к более жестким мерам. Римляне все решительнее переходили на сторону Олимпии и Параса, и наконец прозрачный покров, за которым скрывался персидско-римский конфликт, был сорван. Мы располагаем отчетом от 373 г., из которого становится ясна вновь усилившаяся позиция римлян; в нем рассказывается о трех экспедициях против кавказцев, иберийцев и армян.⁶⁷² Таким образом, нарушение договора о заключенном на 30 лет мире произошло уже через несколько лет. Нарушителями договора были римляне, но наступление начали персы, однако неудачно. Король алеманов Вадомарий был главной опорой римской власти и вместе с comes Траяном энергично повел войну.⁶⁷³ Вследствие этого Парас тут же склонился на сторону персов, играя в излюбленную игру — «флюгер». Римляне воспользовались с некоторых пор все чаще применявшейся тактикой, по которой [MH. III₂₀₀] неверного союзника под каким-либо предлогом заманивали в римский лагерь, где с ним обращались поначалу дружелюбно, а затем предательски убивали. Постепенно подобная тактика стала системой, как в алеманских войнах Валентиниана, так и в персидских войнах Валента.⁶⁷⁴ Хотя римская политика с давних пор не отличалась чистотой, однако возведение этого безусловного коварства в простое средство правления, пренебрежение обычнейшими приличиями как принадлежностью аппарата правления — это показатель того, как сильно эллинизировался Рим. Сапор еще раз начал мирные переговоры, потребовал нейтралитета обеих сторон и в ответ предложил беспрепятственное возвращение отрезанных римских отрядов.⁶⁷⁵ Это не привело ни к какому результату, и Валент снарядил большую экспедицию, чтобы вместе со скифами пойти против персов. И вдруг, расстроив все планы, случилась готская катастрофа.

Восточный поход Юлиана отразились на Западе, поскольку лучшие отряды погибли, благодаря чему варвары получили власть на Рейне и Дунае. Об этом времени мы осведомлены лучше, чем о многих других, и имеем возможность бросить взгляд на периферию и на потайной механизм управления подобными провинциями. Проблемы везде были одинаковы: недостаток войск, беспрепятственное хозяйничание варваров. Так было в Британии, так было в Africa. К тому же дурной режим, а произвол чиновников свирепее, чем когда-либо. За попытку Юлиана еще раз в одиночку навести порядок пришлось поплатиться. [MH. III₂₀₁] Взгляд монарха не мог охватить всего, и поэтому всюду в экономике царил сугубо чиновничий произвол, так что провинции страдали больше от наместников и армии, чем от варваров. Так обстояло дело в Британии: пинты и скоты, все пограничные народы, частично приверженные каннибализму,⁶⁷⁶ заполонили страну, и ее жители отчасти делали с ними общее дело. На юге вторглись саксы, и благосостояние, еще позволявшее во время правления Юлиана обеспечивать провиантом Галлию,^676a быстро понизилось. Валентиниан послал старшего Феодосия, который оказал существенную помощь. Мы снова и снова сталкиваемся с одним и тем же: как только вмешивается знающий свое дело генерал, и прежде всего порядочный человек, дела устраиваются сами собой. Феодосий даже снова расширил Империю на Севере и между стен основал названную в честь императора провинцию Валентин).⁶⁷⁷ Пираты также были уничтожены и был даже организован поход в землю франков,⁶⁷⁸ что было необходимо, чтобы разорить само разбойничье гнездо.

Затем Феодосий отправился в Africa. Дела там обстояли подобно сегодняшним. Если пограничная охрана обнаруживает свою несостоятельность, страна открыта для нападений племен из пустыни. Но хуже всего было в Триполи. Здесь прибрежная полоса совсем узкая, пустыня тесно прилегает к морю. Аммиан подробно сообщает об этой распре в Триполи, наглядной и поучительной для тех ужасных обстоятельств: невообразимые требования к населению приводят его в отчаяние, в данном случае таким требованием были 4000 верблюдов, которых не имелось во всем Триполи [MH. III₂₀₂] и которые здесь упоминаются впервые.⁶⁷⁹ К императору были посланы гонцы, чтобы подать тому жалобу на comes Романа, худшего угнетателя. Император был исполнен самых благих намерений, он послал уполномоченных людей во главе с секретарем кабинета Палладием для расследования этого дела. Но Роман подкупил его, и тот стал с ним заодно. Его сообщения были не в пользу жаловавшихся, с которыми обращались, как с ложными обвинителями, а наказанием их посланникам была смерть. На этом примере хорошо виден механизм всей государственной машины: вмешательство императора только усугубило зло. Было невозможно получить объективную оценку из-за не знавшей границ коррупции, а чудовищное судопроизводство не признавало никакого другого наказания, кроме как смерть. Непостижимо, как государство с таким управлением вообще держалось.

Войны с мавретанским царевичем Фирмом⁶⁸⁰ живо напоминают Югуртинскую войну. Он принял пурпур, но не как август, а как царь Africa. На борьбу за эту исключительно важную провинцию Феодосий смог собрать всего 4000 человек. Фирм отважно сопротивлялся, однако в конце концов был побежден из-за предательства. Сами по себе эти события неинтересны, зато типичны.

Важнее события на Рейне и Дунае, куда Валентиниан направился сам. Что он выступил не против персов — знак того, насколько сильно опустился Запад, и того [MH. III₂₀₃], что там Валентиниан усматривал лично для себя более важную и трудную задачу. Ибо по натуре он был человеком, который охотно и самоотверженно взваливал на свои плечи самые сложные задачи. Описание характеров обоих братьев, каким оно дошло до нас от их современников, нуждается в поправке. Валентиниана по дельности и успешности правления можно, пожалуй, сравнить с Траяном.⁶⁸¹ При этом не следует забывать, что Валентиниан был основателем династии и что все основатели династий — Август, Константин и другие — были не вполне заслуженно возвеличены. Прежде всего Валентиниана в противовес его брату слишком возвышают, Валент был неудачником и поэтому виновен в глазах публики; после его низвержения (см. ниже) все его заслуги были забыты. Не следует также упускать из виду отношение братьев к христианству: оба были арианцами,⁶⁸² говорят, что при Юлиане Валентиниан даже отказался от карьеры, поскольку исповедовал христианство.⁶⁸³ Валентиниан обращался с религиозными вопросами как воин. Он объявил епископам, что они могут собираться и дискутировать о мистериях сколько им угодно; догматы его не касались.⁶⁸⁴ Валент же, напротив, был истовым арианцем и основоположником арианства у готов, которое позднее стало так важно в его судьбе.⁶⁸⁵Политика Валента была, возможно, политикой государственного деятеля, поскольку нейтралитет и индифферентность в этих областях были в тогдашнем государстве невозможны. [MH. III₂₀₄] Так или иначе, последователи Афанасия очень зло наговаривали на Валента из-за его арианства.

В целом оба правления достойны похвалы. Правители были не то чтобы высокообразованы, и здесь они являли собой очевидную противоположность Юлиану. Собственно говоря, не испытывая к литературе враждебных чувств, они относились к ней равнодушно.⁶⁸⁶ Валентиниан был офицером до мозга костей, Валент — нет. Последний был организатором, и с точки зрения охраны границ это, возможно, было важнее, чем выигранная тут или там битва или понесенное поражение. Его упрекали в трусости⁶⁸⁷ и обошлись с ним в этом крайне несправедливо. Это доказывает его кончина. Он умер честной смертью солдата и не захотел, когда все было потеряно, спасаться бегством, — это не трусость. Он был наилучшим администратором: с финансовой точки зрения Востоком никогда не управляли лучше.⁶⁸⁸ Об этом известно хотя и меньше, чем о блистательных военных деяниях, но, в конце концов, это ведь не самое важное. Следует похвалить обоих за то, что они имели волю править справедливо и хорошо. При Валентиниане справедливость шла в ногу с изрядной долей жестокости,⁶⁸⁹ и последствия этой справедливости обратились чудовищной несправедливостью, как в приведенном ранее случае с Африкой. Прекрасно было полное согласие между братьями,⁶⁹⁰ которое основывалось на подчинении младшего и более покладистого. Когда Валентиниан умер и Валент оказался рядом со своим племянником и руководившими им франкскими офицерами, его неуверенность стала внушать опасения.

[MH. III₂₀₅] Возможной катастрофы после смерти Юлиана не произошло. В частности, Валентиниану везло в выборе кандидатов на высшие офицерские чины; он равным образом владел искусством доверять, что, как этого можно ожидать, нелегко дается на троне.⁶⁹¹ Основная задача деятельности Валентиниана была связана с Рейном и Дунаем. Сразу после того как он взошел на трон возникли осложнения с алеманами. На протяжении всего IV в. между германскими пограничными народами и Империей царили отношения, очень схожие с выплатой дани. Соседи — варвары — посылали императору «дары» и принимали «дары», которые трудно было отличить от отступных денег. Восточный поход Юлиана вышел ему боком, и при вступлении Валентиниана в должность произошел перелом в этих отношениях. Алеманы, направившие к новому императору посланников, остались недовольны подарками, т. е. не получили ожидаемой дани, и объявили войну.⁶⁹²

С этим событием совпало восстание на Востоке, связанное с провозглашением Прокопа, последнего потомка династии Константина.⁶⁹³ Он имел связи с готами, некоторое время ему принадлежала Фракия. Валент намеревался подписать с ним обязательство о сверхсрочной службе. Валентиниан, вероятно, сомневался, не должен ли он оказать содействие брату, между тем говорят, будто он сказал, что в большей степени все зависит от защищенности рейнской границы от варваров;⁶⁹⁴ при явно хорошем отношении к брату, это было очевидным пренебрежением семейными интересами на благо государства. Но Валент и так помог себе сам.

[MH. III₂₀₆] В 366 г. война началась с нападения алеманов, которые перешли Рейн и продвинулись до Chalons, вымогая контрибуцию угрозами поджога и опустошения. Их оттеснил Иовин.⁶⁹⁵ В том, чтобы стать начальником таких походов, которые, в общем-то, были не чем иным, как грабежом, не было никакого особого геройства. Показательно для слабости и расшатанности Империи одно лишь то, что враги смогли проникнуть так далеко в глубь страны. В 367 г. алеманы разграбили Майнц (Moguntiacum). Сына Вадомария, их царя, Вификабия (если эти разбойничьи главари вообще заслуживали называться царями), предали и вероломно убили.⁶⁹⁶ В 368 г. Валентиниан добился наконец решительных успехов и перешел Рейн и Некар, продвинувшись до Гейдельберга. Когда Авсоний говорит, что он достиг доселе неизвестного римлянам истока Дуная, то это большое поэтическое преувеличение, поскольку этот исток был уже давно известен римлянам.⁶⁹⁷ В 369 г. были построены пограничные укрепления, и граница опять была должным образом защищена.⁶⁹⁸

В 370 г. случилось несчастье в другом месте. Саксы совершили нападение и разграбили побережья. От них избавились, сначала заключив с ними соглашение, а затем коварно напали на них во время отступления и убили всех до единого.⁶⁹⁹ Это был успех, но и очередное доказательство того, что понятие чести применительно к римскому способу ведения войны исчезло. Неизвестно, следует восхищаться больше наивностью или же дерзостью, с которой превозносят подобные успехи. С северными [MH. III₂₀₇] алеманами, жившими напротив Майнца, при Макриане распри имели место еще долгое время. От них хотели избавиться, этого не произошло, в конце концов, Валентиниан вынужден был снизойти до того, чтобы заключить с ними пакт, была устроена встреча между ним и вождем алеманов.⁷⁰⁰ История умалчивает о средствах, с помощью которых алеманов вынудили отступить. Однако кажется, что их купили, т. е. заплатили дань. С франками был мир, отношения были хорошие; среди римлян было много франкских офицеров.

Со Среднего Дуная, однако, приходили дурные вести. Квады снова стали проявлять активность в Моравии, конечно же в союзе с другими народностями германского происхождения. Причиной этому опять же было строительство пограничных укреплений на не занятом римлянами берегу. Для безопасности основных переправ через реку Валентиниан велел соорудить предместные укрепления. В военных целях действия римлян понятны; ясно и то, что квады воспротивились этому. Убийство и предательство и здесь помогли избавиться от заманенного в римский лагерь царя квадов. Негодование квадов по этому поводу привело к большой войне, во время которой они опустошили Паннонию и даже угрожали Иллирии.⁷⁰¹ В 374 г. Валентиниан совершил поход в Carnuntum, в 375 г. с двумя колоннами вторгся в земли квадов и попытался нанести им поражение.⁷⁰² Там, в лагере Коморна (Brigetio), у него случился удар, говорят, из-за его горячности. Он бросал упреки посланцам квадов и при этом так разволновался, что умер.⁷⁰³

Смерть Валентиниана оказалась роковой для Империи, поскольку сразу же началось правление несовершеннолетних императоров.^703a Он уже давно сделал своего, тогда восьмилетнего, сына [MH. III₂₀₈] Грациана соправителем, и притом — без деления Империи на части.⁷⁰⁴ В этом не было ничего нового; то, что мальчик стал августом, также было прецедентом. И это, конечно, нарушало установленный Диоклектианом порядок, согласно которому август и цезарь должны были быть способными править. Здесь имел место Augustus in partibus; пока был жив его отец, его не допускали ни к какой государственной деятельности. Между тем эти выборы⁷⁰⁵ прошли не совсем без участия офицеров. Правда, они принимали лишь формальное участие в выборах. Таким образом, трон после Валентиниана свободен не был, но тут стали происходить странные вещи; неясно, была ли это дворцовая интрига или интрига офицеров. В любом случае Юстина, вдова императора, похоже, приложила к этому руку. Грациан был далеко от смертного ложа отца — в Трире. Опасались, или делали вид, будто опасаются, что офицеры могли бы провозгласить другого августа, и такое опасение было небеспочвенно. Франк Меробауд,⁷⁰⁶ преданный императорскому дому, велел войску провозгласить августом младшего сына Валентиниана от Юстины, будущего Валентиниана II, чтобы непременно обеспечить преемственность.⁷⁰⁷ Этот последний должен быть занять место Грациана в то время, как Грациан займет место умершего императора. До конфликта дело не дошло, Грациан смирился с наличием соправителя, которое временно было лишь [MH. III₂₀₉] номинальным. Грациан, или тот, кто за него правил, владел всем Западом без разделения Империи на части.

Отвратительным способом были устранены известнейшие генералы. Испанец Феодосий, спаситель Британии и Africas, победитель алеманов, был обезглавлен в Карфагене.⁷⁰⁸ Почему, точно неизвестно; это было гнусное «судебное убийство»; Феодосий, без сомнения, был невиновен. По всей вероятности, его опасались как претендента на престол. Он был единственным римлянином среди генералов, и в этом таилась опасность.⁷⁰⁹ Ибо Империя все же не опустилась настолько, чтобы впрямь выбрать императором франка. Магненций был до сих пор единственным исключением. Еще Рикимер (умер в 472 г.), который долго был тем человеком, который «создавал императоров», сам не стал императором. Подобным же образом обошлись с Себастианом, его удалили из ставки.⁷¹⁰ Как повел себя Валент в отношении всех этих перемен? Пока что его не спрашивали об этом.⁷¹¹

Мы подошли к великой катастрофе, которую, пожалуй, можно назвать концом, ибо она непоправимо поколебала основы Империи, [MH. III₂₁₀] и теперь пришло время бросить взгляд на тот народ, от которого исходило это потрясение. Это были именно те, кто уничтожил восточную часть Империи и унаследовал западную; многочисленные куски, правда, получили также другие властители, но львиная доля досталась готам.⁷¹² К этому следует добавить, что ни у какого другого народа зачатки христианства и наполовину римское образование не распространились так рано и не стали столь важны, как у них. Ядро племени готов состоит из германцев, которых римляне узнали раньше всех.⁷¹³ Прежде чем немецкая сущность соприкоснулась с миром культуры, состоялось примечательное путешествие Пифея⁷¹⁴ по Восточному и Западному морям, и, пожалуй, нет сомнений в том, что именно готы жили у берегов Балтийского моря, а потом судьба забросила их к Черному морю. Как — мы не знаем. Затем в III в. они сыграли свою роль во время первой большой катастрофы. За этим следует период покоя, во время которого они жили на северо-западном побережье Черного моря между устьем Дона и Дунаем. На причинах, по которым они прекратили нападения в то время, мы уже останавливались и главной причиной назвали осложнение отношений с другими народами (мы знаем только одну сторону вопроса отношения народов к римлянам, но не взаимоотношения племен) и великий успех политики Диоклетиана, т. е. закрытие Босфора из-за перемещения центра Империи на Восток. Этим был положен конец морскому разбою; на суше соседские отношения сложились также удовлетворительно.

[MH. III₂₁₁] Весьма важным могло бы оказаться для нас знание внутренней организации этого народа; однако все, что мы знаем, затуманено и относится к области преданий. Хорошо известно только то, что они разделялись на остроготов и визиготов (остготов и вестготов).⁷¹⁵ Была ли у этих племен единая организация — вопрос. Существует старое, но, видимо, правдивое предание, что оба племени имели по царю. В целом готы были, по-видимому, настроены более монархически,⁷¹⁶ т. е. имели более цельную организацию, чем западногерманские франки и алеманы, которыми правила целая толпа мелких поместных князей.

Сначала Римская империя вступила в конфликт с вестготами, еще при Константине, который хотя и не утвердился на левом берегу Дуная, но отбивал нападения готов.⁷¹⁷ На историческую арену они вышли благодаря тому, что в своей борьбе с Константином Лициний обратился к ним за поддержкой.⁷¹⁸ Когда потом в Константинополе и Фракии правил Прокоп, он еще раз, ища поддержки, оперся на готов. Iudex Атанарих (его называли не царем, а именно так)⁷¹⁹ послал ему 3000 готов в помощь для борьбы с Валентом.⁷²⁰ Валент, одержав верх над Прокопом, взял их в плен. Атанарих выслал (к Валенту) посольство с просьбой даровать им свободу и объяснил, что обманулся, поскольку счел Прокопа потомком династии Константина, законным правителем и почувствовал себя обязанным послать тому требуемое подкрепление. [MH. III₂₁₂] Это звучит вполне правдоподобно. Валент, однако, отказался вернуть пленных, и развязалась война, в которой наступление начал Валент.⁷²¹ Успех, которого добились римляне, сильно преувеличен. У Noviodunum Валент перешел Дунай, вскоре дело дошло до мирных переговоров. Атанарих дал клятву в том, что никогда его нога не ступит на римскую землю, и так Валент смирился с требованием, что он сам должен провести встречу на реке, во время которой был восстановлен статус quo ante.⁷²² Дунай, как и раньше, образовал естественную границу. Пограничные крепости, которые римляне построили и здесь, находились на правом берегу.

Окончательная катастрофа была вызвана в основном религиозными причинами, на которых ниже следует остановиться несколько подробнее, тем более, что будет затронуто достойное имя Вульфилы. Никакое другое германское племя не восприняло христианство так рано, как готы. Очень вероятно, что в середине III в. оно распространилось сначала через пленных, среди которых, по всей видимости, находились предки Вульфилы, так что, его предки, хотя были и готами в нескольких поколениях, однако изначально — римлянами.⁷²³ Уже во время Константина епископы готов принимали участие в соборах.⁷²⁴ В 348 г. Вульфила пришел в Константинополь и был посвящен в епископы готов. Затем у готов начались суровые преследования христиан.⁷²⁵ Там имели место те же самые явления, что и у персов. Чем более римское государство отождествляло [MH. III₂₁₃] себя с христианством, тем более национальные противники Рима отождествляли себя с язычеством. Атанарих у готов, будучи в оппозиции, был настроен скорее антихристиански, чем язычески. По причине этого преследования христиан Вульфила обратился к Констанцию с просьбой предоставить убежище ему и христианской общине, которую он возглавлял. Этим готским христианам были выделены места для поселения в Nicopolis, где они вели мирное существование как Gothi minores и где Вульфила сделал свой перевод Библии,⁷²⁶ — великий исторический момент, первый перевод Библии — и притом немецкий!⁷²⁷

Но этот христианский натюрморт тоже был политическим приемом. Против Атанариха поднялся другой готский вождь, Фритигерн, который вел с Валентом переговоры о передаче миссионеров.⁷²⁸ Это имело последствия — все готы, Вульфила тоже, стали арианцами, поскольку арианство было повсеместно распространенной религией на всем римском Востоке.⁷²⁹

Катастрофу, о которой сейчас пойдет речь, назвали началом переселения народов. Это определение неточно, так как истоки ее лежат намного глубже. Готы уже заселили свою территорию у Черного моря. Правда, у нас теперь есть первые с исторической точки зрения просматривающиеся очертания этого переселения. Монголы угнетали остготов. Фигура более чем столетнего вождя последних Эрманериха мифологична.⁷³⁰ Однако известно, что остготы были побеждены и под верховной властью [MH. III₂₁₄] гуннов нанесли следующий удар по вестготам. Атанарих попытался занять прочную позицию, говорят, он построил большую стену от Черного моря до Карпат, чтобы сдержать натиск потока народов. Недавно были обнаружены остатки подобной стены.⁷³¹ Вестготы не капитулировали перед тем все прибывавшим потоком. Атанарих бросился в горы Зибенбюргена.⁷³²

Фритигерн с массой готов испросил у римлян пристанища за спасительным Дунаем.⁷³³ Подобное уже часто случалось у всех границ. Переселение Вульфилы было подобным. Но теперь, как никогда еще, массы требовали, чтобы их впустили. Это были, хотя беглые, но не побежденные, вооруженные и воинствующие люди. Император находился в Антиохии. После длительного совещания он наконец дал готам разрешение. Однако прием, оказанный готам, был плох. В этом во многом было виновато слабое руководство римских чиновников. Готов следовало принять радушно, если их вообще решили принять. Их оставили всех вместе, обращались с ними дурно и эксплуатировали. Об отвратительных случаях угнетения готов рассказывают возмутительные вещи.⁷³⁴ Люпицин, римский полководец, пытался путем предательства захватить Фритигерна. В Marcianopolis (южнее сегодняшней Варны) последнего пригласили на пир; между личной охраной Фритигерна и римскими солдатами возникли трения. [MH. III₂₁₅] Люпицин приказал заколоть охрану на месте и намеревался захватить вождя. Но Фритигерн вскочил на коня и ускакал. Это неудавшееся покушение превратило мирных переселенцев во враждебную армию. Они воззвали к разрозненно поселившимся соплеменникам и заставили аланов и гуннов, которые обитали на том берегу, перейти по находившимся в их власти переходам через Дунай, так что толпа опасно разрасталась.⁷³⁵ Тогда римляне со своей стороны перешли к активным действиям.⁷³⁶ Были призваны восточные войска, но прежде всего велись переговоры с Западным Римом о совместном наступлении, поскольку Западная империя тоже находилась под очевидной угрозой. В 377 г. Валент сам выехал в поле, Грациан приближался медленно, слишком медленно. Вначале удалось локализовать конфликт и оттеснить Фритигерна в самые отдаленные уголки правого берега Дуная, в болотистую местность у его устья, к Черному морю. Однако вскоре римляне вынуждены были уступить. Marcianopolis и перевалы через Балканы были сданы, готы продвинулись почти до стен Константинополя, в основном потому что Западный Рим оказался не у дел. На 378 г. был назначен большой совместный поход.

Авангард войск Грациана нанес одному готскому отряду тяжелое поражение, пленных перевели в Италию.⁷³⁷ Сам Грациан намеревался отправиться к театру военных [MH. III₂₁₆] действий, когда одно происшествие потребовало его присутствия на Рейне. Алеманы, жившие севернее Боденского озера, посчитали момент, когда войска на римских границах были отозваны для борьбы с готами, подходящим для грабительского похода, переправились через Боденское озеро и вторглись в Галлию. На этом примере отчетливо видно, что наличного состава войск, несмотря на их огромную численность на бумаге, никогда не хватало. Из-за какого-либо происшествия на окраине Империи приходилось оттягивать силы одновременно всех гарнизонов, и пока латали одну дыру, появлялась новая. Получив это известие, Грациан тут же повернул назад, и ему удалось побить алеманов у Argentovaria,⁷³⁸ Решил ли Грациан исход битвы сам благодаря своей отваге, или же так только утверждали, преувеличивая, его придворные,⁷³⁹ остается невыясненным. Это вполне возможно. Грациан со своей стороны перешел Рейн.

Этот поход принес императору славу, но для Империи оказался роковым. Ибо драгоценные месяцы, необходимые для борьбы с готами, были потеряны. Хотя Грациан и двинулся со своими победоносными войсками сразу же на Восток, было уже слишком поздно.

Валент отправился в Illyricum и совершил нападение на готов. Последние плохо воспользовались его отсутствием. Вновь проявился основной недостаток этих варварских народов — неспособность проводить осаду.⁷⁴⁰ Адрианополь и Константинополь⁷⁴¹ стали для них непреодолимыми препятствиями. Себастиан, смещенный⁷⁴² при восхождении Грациана на престол, теперь стоял во главе восточноримской армии. Не лишено вероятности, что происки врагов настроили Валента [MH. III₂₁₇] против Грациана и склонили к тому, чтобы не ждать прибытия племянника,⁷⁴³ хотя последний выслал вперед себя Рихомера с известием о своем приближении.⁷⁴⁴ Восточноримские войска собрались у Адрианополя, военный совет, уверенный в победе, принял решение о немедленном наступлении. Утверждают также, что Валент ревновал к лаврам Грациана, доставшимся тому в походе против алеманов (см. выше). Точно известно, что отношения между дядей и племянником были прохладными. Валент проголосовал за битву.

Начало битвы⁷⁴⁵ было неудачно ускорено. Готы стояли за своим заграждением из повозок. В тот день, 9 августа 378 г.,⁷⁴⁶ было невыносимо жарко. Войска устали после долгого похода, а также на поспешное наступление было потрачено много времени. У Фритигерна, предводителя готов, так или иначе фигуры очень значимой, не было в распоряжении кавалерии, и, чтобы выиграть время, он стал предлагать заключить полюбовную сделку. Когда его всадники вернулись с продовольствием, переговоры были прерваны, и битва началась уже на исходе дня. Римская конница рассеялась. Левый фланг был оттеснен к заграждениям из повозок, там его окружили, и началась резня, с которой может сравниться только Cannae.⁷⁴⁷ Сражение происходило на совершенно открытом пространстве, нигде не было прикрытия и спасения, Адрианополь был далеко. Из-за своей уверенности в победе римляне не дали распоряжений отступать. Себастиан, Траян и сам Валент погибли. По версии одного современника, его, не узнав, сожгли в хижине, где он укрылся, по другой версии, он, когда [MH. III₂₁₈] все было потеряно, сбросил пурпурную тогу и искал смерти.⁷⁴⁸ В любом случае он умер честной смертью солдата. Отстоять поле боя было невозможно, Фракия была потеряна вместе с этими городами. Добыча готов была невелика, поклажа осталась в Адрианополе, и у его стен готы опять ничего не добились.