Мечта Витовта

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Мечта Витовта

Витовт мечтал о многом. В 1395 году он хитростью взял Смоленск. Он жил в этом русском городе несколько месяцев, а его зять, великий князь Василий Дмитриевич, готовый выйти на бой с самим Тамерланом, никак не отреагировал на потерю (пока временную) важного форпоста Русской земли на западных границах. Витовт был очень силен. Его владения простирались от Ржева и Великих Лук до Молдавии, Курска и Литвы. Он уже вплотную подошел к Можайску, Боровску, Калуге, Алексину.

Василий Дмитриевич приехал в Смоленск, чтобы обсудить государственные проблемы. То была встреча родственников. Пиры и шумные веселья следовали друг за другом. Но о делах вожди не забывали. Они утвердили сложившиеся к этому времени границы, Витовт обещал Киприану не притеснять православную веру (сам он крестился по католическому обряду). Сильный тесть вел себя гордо. Он не боялся вслух говорить о том, что хочет наложить дань на… Орду. И Василий Дмитриевич ему верил. Кстати, войско, которое за несколько месяцев до этой встречи захватило Смоленск, готовилось теперь к походу на Тимура.

По всей вероятности, тесть предлагал зятю союз в борьбе с Ордой. Но великий князь благоразумно отказался от такой чести, прекрасно понимая, что союз с могучим соседом может очень быстро перерасти в совсем иные, ненужные и неприятные отношения, а то и в полную зависимость Москвы от Вильно. Впрочем, расстались они по-родственному, но к этой важнейшей теме вернулись очень скоро.

Два последующих года Василий Дмитриевич вел упорную, впрочем, ставшую обычной, борьбу с Новгородом. Полного успеха не добился: мешали литовцы, к которым жители Великого Новгорода могли обратиться в любую минуту.

В 1399 году у Витовта появилась заманчивая возможность нарушить сложившееся в Восточной Европе равновесие сил, сокрушить Орду и двинуться в Азию на великого Тимура, который в это время ходил в Индию, затем в Сирию и Ирак. Длительной «отлучкой» Хромца Железного в походах сначала решил воспользоваться битый Тохтамыш. Но, видно, не про него сложили поговорку «За одного битого двух небитых дают». Тохтамыша разгромил Темир-Кутлуг, и печальный потомок Батыя ушел со своими женами-красавицами к Витовту. Король Литвы воспользовался случаем, напал на Азов, захватил там много пленных, продавать и менять их не стал, а переселил под Вильно и в 1399 году подготовил крупное войско для решительных действий против Орды. В тот же год в Москву прибыл посол Витовта. О чем он говорил с Василием Дмитриевичем в столь ответственный для литовского короля момент, можно догадаться. Ему нужна была помощь Москвы.

Перед великим князем стояла труднейшая задача с двумя неизвестными. С одной стороны — Орда, которой он платил дань и ею откупался от нападений, с другой стороны — Литва, которая постепенно отторгла много русских земель. Как решить эту стратегически важную задачу с наименьшими потерями для Москвы? Василий Дмитриевич нашел точный ход! Он отправил к тестю знатное «семейное посольство» — свою жену, дочь Витовта, с богатой свитой, но открыто не поддержал короля Витовта, хотя и не отказал ему! Чтобы западный сосед не обвинил его в трусости и в нежелании участвовать в борьбе против Орды, великий князь снарядил (он бы сделал это и без домогательств со стороны Витовта!) войско и отправил его в Волжскую Болгарию, которой, как известно, владели в то время ордынцы, недавно разорившие Нижний Новгород.

Русскую рать вел в поход Юрий Дмитриевич, брат великого князя. Он блестяще справился с заданием, взял столицу Волжской Болгарии, вернулся домой с богатой добычей — отомстил восточному соседу за налет на Нижний Новгород. Таким образом, Василий Дмитриевич был чист перед союзником Витовтом.

Литовский король готовился к войне очень тщательно. Жена Ягайлы, польская королева Ядвига, пыталась отговорить его от опрометчивого шага. Она обладала даром предвидения, но самоуверенные люди часто отвергают советы Пифий и Кассандр. Витовт не прислушался к ее совету. Тогда Ягайло, уже ослабевший с годами старик, оказал ему большую помощь: лучшие воеводы знаменитого Ягайлы встали под знамена Витовта. Кроме того, в его войске были дружины русских князей, а также жмудь, волохи, немцы, ордынцы Тохтамыша.

Темир-Кутлуг, не догадываясь о силе противника, подошел к реке Ворскле. Только здесь ему доложили о численности войска противника, о том, что у Витовта есть огнестрельное оружие — пушки, которые могли сыграть в битве против конного войска степняков решающую роль.

Отступать, однако, Темиру-Кутлугу было поздно, да и некуда. Тохтамыш, битый не единожды, мог усилиться и вырвать у него власть в Золотой Орде. Понимая однако, что выиграть битву у Витовта очень сложно, Темир-Кутлуг пошел на хитрость. Он послал в Причерноморье человека к эмиру Белой Орды Едигею, а сам отправился к королю литовскому на переговоры. Витовт вел себя очень гордо, на все предложения Темира-Кутлуга о заключении мира предъявлял невыполнимые требования. Еще не одержав победу, он требовал чеканить ордынские монеты со своим изображением. Это означало бы подчинение Орды литовскому королю. Темир-Кутлуг не мог принять подобные условия, но отрицательного ответа он не дал, юлил, улыбался, тянул время, ждал, делая вид, что не понимает, почему на ордынских монетах нужно чеканить изображение литовского короля.

«Что же тут непонятного, — удивлялся Витовт и гордо повторял хану, словно бы вдалбливал несмышленому ленивому ученику прописные истины, — я старше тебя, значит, мое изображение должно быть на монетах, понимаешь?!» Темир-Кутлуг, хитрый человек, недоуменно разводил руками: «Что старше, понимаю, а что монеты — не очень понимаю, объясни получше». Литовец терпеливо повторял урок, а время шло.

Тут и эмир Едигей подоспел на очередной урок, узнал, в чем суть сложной задачи, и сказал гордому Витовту: «Ты намного старше Темира-Кутлуга, но ты моложе меня, понимаешь? И если уж судить по справедливости, то чеканить ордынские, литовские да и московские монеты нужно с моим изображением». Витовт все понял. Переговоры были сорваны, войско литовцев и их многочисленных союзников, в число которых входили русские князья, участники Куликовской битвы, двинулось на ордынцев.

Едигей выставил в своем арьергарде небольшой отряд и с боями стал медленно отступать. Витовт, не замечая подвоха, гнал войско вперед, побеждал в мелких стычках, используя пушки. Они, правда, вреда противнику, рассеянному по полю, приносили немного, но грохот стоял ужасный, и Витовт гордился победами.

Темир-Кутлуг тем временем скрытно зашел противнику в тыл и нанес литовцам и их союзникам смертельный удар в спину. Битва закончилась быстро. Но долго продолжалась погоня. Около шестисот верст бежали на север побежденные. Ордынцы, настигая их, рубили русских, поляков, немцев, жмудь, воинов других племен и народов без разбора.

Чудом удалось уцелеть Тохтамышу со своим отрядом. Он увильнул от погони и подался в Сибирь. Но дни его были сочтены.

Витовт потерпел сокрушительное поражение, наотрез отказался от мечты чеканить ордынские монеты со своим изображением. Казалось, у Орды появился шанс покорить Литву, уничтожить одну из трех могучих сил в Восточной Европе. Но история потому-то и объективна, что желаний даже таких крупных государственных деятелей, какими были Витовт и Ягайло, Тохтамыш и Дмитрий Донской, Едигей, Темир-Кутлуг и Тамерлан, мало для их осуществления. Их воля, силы сталкиваются с волей и силой других участников исторического процесса. Поражение под Ворсклой отрезвило Витовта, но он был еще очень силен.

В тот же год в Твери скончался Михаил Александрович, опасный соперник Василия Дмитриевича. В последние годы жизни он заключил с великим князем союз. Это самым благоприятным образом сказалось на экономическом развитии княжества Тверского. Михаил по примеру Калиты и других московских князей стал заселять свои земли, предоставляя людям льготы. Но после его смерти Тверь попала в полосу междоусобиц. Бояре и сыновья великого князя, а перед кончиной Михаилу впервые удалось получить у ханов ярлык великого князя всея Руси, разожгли внутри княжества огонь распри, что, естественно, было на руку Москве.

Многие русские князья, в том числе тверской и московский, после битвы при Ворскле не изменили своих отношений с Витовтом. Не поняли всей сложности ситуации лишь рязанский князь Олег и Юрий Святославич, изгнанник смоленский. Они решили выбить литовцев из Смоленска, их в 1404 году постигла неудача, и русский город на 110 лет отошел к Литве. Причин тому было много. И злобность Олега и Юрия, и их недальновидность, и… пассивное отношение к судьбе Смоленска Василия Дмитриевича — человека очень терпеливого. Он многое прощал (деваться ему было некуда, вот и прощал!) своему тестю, даже взятие Смоленска простил ему. Но когда Витовт в 1406 году посягнул на Псков, Василий Дмитриевич, как в случае с Тамерланом, стал готовиться к серьезной войне.

Все попытки великого князя московского кончить дело миром успехом не увенчались. Витовт не шел на мировую, и это вполне понятно: после сокрушительного поражения под Ворсклой ему нужна была столь же значительная победа. Первая боевая операция закончилась для Москвы неудачно: посланное великим князем войско во главе с Иваном Михайловичем не смогло взять города Серпейск, Козельск, Вязьму. Теперь Василий Дмитриевич ожидал ответного удара. Он мог стать для Москвы катастрофическим. Срочно нужно было найти союзников, укрепить русское войско. Великий князь принял решение обратиться за помощью к ордынским ханам. Из двух зол выбирают меньшее. Бояре не согласились с мнением сына Донского. Им казалось, что Литва — меньшее зло. Кто из них прав?

Великий князь отправил в Орду послов, где правил в те годы юный Шадибек. В его свите нашлось много людей, советовавших ему поддержать Москву. Хан дал великому князю несколько тумэнов. Василий Дмитриевич смело вышел навстречу Витовту. Неподалеку от Тулы два войска встали друг перед другом. Витовт увидел в русском войске ордынские знамена, и сердце его дрогнуло, он согласился заключить перемирие. Однако война на этом не прекратилась. Обе стороны теснили друг друга то там, то здесь. В 1407 году вновь заключили перемирие, и вновь оно оказалось непрочным. Все-таки в 1408 году между Литвой и Русью, между Витовтом и Василием Дмитриевичем мир был заключен. Границей между двумя государствами стала река Угра.

Эмир Едигей, недовольный этим миром, свергнул с престола Шадибека, посадил на его место Булат-Султана (сына бывшего хана), возымел над ним огромную власть и собрался в поход на Москву.

Понимая, что в открытую воевать с русскими опасно, эмир схитрил, послал великому князю грамоту, в которой целью своего похода назвал Литву. Василий Дмитриевич имел в Орде много шпионов и доброжелателей, но никто из них не догадался об истинных намерениях Едигея. В Москве не волновались.

Василий Дмитриевич все же стал беспокоиться, послал в Орду боярина на разведку. Едигей все понял. Его люди задержали боярина, и вдруг Москву потрясла страшная весть: войско Орды стремительно продвигается на север, к Оке. Неплохо руководил государством великий князь, но, справедливости ради, стоит отметить, что многое, достигнутое отцом, он растерял. Например, систему оповещения, которая у Дмитрия Донского была надежнее.

Василий и весь великокняжеский совет проявили в те дни не лучшие свои качества. Они оставили город и уехали в Кострому. В Москве остался пятидесятидвухлетний князь Владимир Андреевич Храбрый, герой Куликовской битвы. Он сделал все необходимое для обороны города: погасил страшное в подобных случаях недовольство людей, заглушил злой ропот толпы, организовал и возглавил оборону столицы.

Едигей подошел к городу 1 декабря. На штурм не решился. И не пушки остановили его, но русские люди, стоявшие на стенах. Опытный полководец быстро оценил степень готовности воинства Владимира Андреевича, боевой дух защитников Москвы. Отказавшись от активных действий здесь, на Боровицком холме, он послал крупный отряд в Кострому и отряды поменьше в другие города — грабить. То, что увидели ордынцы в окрестностях Переяславля-Залесского, Ростова, Дмитрова, других областей, могло их порадовать не только знатной добычей, но и каким-то странным, малопонятным бессилием, внутренней опустошенностью русских. «Не было ни малейшего сопротивления. Россияне казались стадом овец, терзаемых хищными волками. Граждане, земледельцы падали ниц пред варварами; ждали решения судьбы своей, и монголы отсекали им головы или расстреливали их в забаву; избирали любых в невольники, других только обнажали: но сии несчастные, оставляемые без крова, без одежды среди глубоких снегов в жертву страшному холоду и метелям, большею частию умирали. Пленников связывали как псов на смычках: иногда один татарин гнал перед собой человек сорок»[105].

Пока один отряд гнался за великим князем, а другие грабили Русь, Едигей с нетерпением ожидал в своем стане под стенами Кремля тверского князя Ивана. От этого сына Михаила Александровича зависело многое. Он мог получить из рук Едигея ярлык на великое княжение, мог оказать ордынцу помощь людьми, но он этого не сделал. Он не приехал на поклон к эмиру, не предал Русь. Три недели стоял враг у стен города. Защитники знали, что продуктов осталось мало, что голод скоро станет их главным врагом, но сдаваться они не думали.

Вернулся отряд из-под Костромы — великого князя он не догнал. Эмир так и не дождался к себе в гости Ивана Михайловича. Продукты в Москве почти кончились. И вдруг Едигей вышел к Владимиру Андреевичу с предложением: ты мне 3000 рублей, а я ухожу в Орду. Удивился герой Куликовской битвы сему предложению, но раздумывать долго не стал, отдал деньги Едигею, и тот повел войско, пленных и обозы в степь. Гроза миновала. В Москву прибыл великий князь.

Верное ли решение он принял, сбежав из Москвы? На этот счет существуют различные мнения, в том числе и мнение тех людей, которые попали в ордынский плен.

Политическая карта Восточной Европы после опустошительного похода Едигея принципиально не изменилась. Здесь по-прежнему главенствовали три мощные силы: Литва, Русь и Орда.

Едигей, возвращаясь в степь, отправил великому князю послание, которое говорит о характере взаимоотношений между Сараем и Москвой: «От Едигея поклон к Василию, по думе с царевичами и князьями. — Великий хан послал меня на тебя с войском, узнав, что дети Тохтамышевы нашли убежище в земле твоей. Ведаем также происходящее в областях Московского княжества: вы ругаетесь не только над купцами нашими, не только всячески тесните их, но и самих послов царских осмеиваете. Так ли водилось прежде? Спроси у старцев: земля Русская была нашим верным улусом; держала страх, платила дань, чтила послов и гостей ординских. Ты не хочешь знать того — и что же делаешь? Когда Тимур сел на царство, ты не видал его в глаза, не присылал к нему ни князя, ни боярина. Минуло царство Тимурово; Шадибек 8 лет властвовал: ты не был у него! Ныне царствует Булат уже третий год: ты, старейший князь в улусе Русском, не являешься в Орде! Все дела твои не добры. Были у вас нравы и дела добрые, когда жил боярин Феодор Кошка и напоминал тебе о ханских благотворениях. Ныне сын его недостойный, Иоанн, казначей и друг твой: что скажет, тому веришь, а думы старцев земских не слушаешь. Что вышло? разорение твоему улусу. Хочешь ли княжить мирно? призови в совет бояр старейших: Илию Иоанновича, Петра Константиновича, Иоанна Никитича и других, с ними согласных в доброй думе; пришли к нам одного из них с древними оброками, какие вы платили царю Чанибеку, да не погибнет вконец держава твоя. Все, писанное тобою к ханам о бедности народа русского, есть ложь: мы ныне сами видели улус твой и сведали, что ты собираешь в нем по рублю с двух сох: куда ж идет серебро? Земля христианская осталась бы цела и невредима, когда бы ты исправно платил ханскую дань: а ныне бегаешь как раб!.. Размысли и научися!»[106]

Василий Дмитриевич внимательно прочитал послание, но продолжал делать все по-своему.

В 1410 году умер Владимир Андреевич Храбрый. В своем завещании он, в частности, отписал свою треть Москвы всем своим пяти сыновьям, которые владели ею и пользовались доходами погодно.

В последующие пять лет дела Москвы ухудшились. После очередного переворота власть в Орде захватил Зелини-Салтан, симпатизировавший Литве. Витовт воспользовался случаем и пытался даже захватить Новгородское княжество. Несколько поражений потерпели русские дружины в мелких стычках. Казанский царевич с воеводой князя Даниила Борисовича осуществили дерзкий налет на Владимир. Днем, когда все горожане почивали в послеобеденном сне, они ворвались в город…

Нижегородский князь получил ярлык на великое княжение. Тверской князь Иван Михайлович сблизился с Витовтом, собрался ехать в Орду. Василий Дмитриевич, боясь, как бы Тверь не перехватила у Москвы инициативу, тоже поехал на свой страх и риск в Сарай. Великому князю повезло: в Орде опять сменилась власть и ханом стал Керимбердей, который несколько лет назад нашел в Москве убежище после смерти своего отца Тохтамыша… Странной может показаться ситуация в Восточной Европе на рубеже XIV–XV веков: Тохтамыш разорил Москву, а его дети нашли там приют. Витовт породнился с Василием, мечтал покорить его, а в 1422 году в войне с Тевтонским орденом ему помогали московская и тверская дружины. Одни ордынские ханы помогали великому князю в борьбе против Литвы, а другие делали все с точностью до наоборот. А вокруг этих трех главных «друзей-соперников» кружились «друзья-соперники» помельче.

И все же при великом князе Василии Дмитриевиче Москва продолжала развиваться, хотя и не столь быстрыми темпами, о которых могли мечтать жители города до опустошительного нашествия на столицу княжества хана Тохтамыша — сама ситуация «троевластия» в Восточной Европе, изнурительное противоборство Литвы, Орды и Руси не содействовали стремительному росту города. И все же за эти тридцать шесть лет в городе произошли большие изменения.

В 1393 году великая княгиня Евдокия основала у своих хором церковь Рождества Богородицы. На этом месте раньше стояла небольшая деревянная церковь Воскрешения Лазарева. Теперь она стала приделом у алтаря с южной стороны. В тот же год Василий Дмитриевич возвел в восточной стороне великокняжеского дворца церковь Благовещения. В 1404 году на башне великокняжеского дворца серб Лазарь из Афин поставил первые в Москве часы с боем. Они обошлись казне в 150 рублей.

В 1407 году Евдокия основала Девичий монастырь неподалеку от Фроловских ворот и заложила там церковь Вознесения. Этот храм строился под наблюдением великих княгинь Софьи Витовтовны, Марьи (вдовы Василия Темного) ровно шестьдесят лет, вплоть до 1467 года. Великая княгиня Евдокия умерла вскоре после основания храма. «Сия княгиня набожная сколь любила добродетель, столь ненавидела ее личину: изнуряя тело свое постами, хотела казаться тучною; носила на себе несколько одежд; украшалась бисером, являлась везде с лицом веселым и радовалась, слыша, что злословие представляет ее целомудрие сомнительным. Говорили, что Евдокия желает нравиться и имеет любовников. Сия молва оскорбила сыновей, особенно Юрия Дмитриевича, который не мог скрыть своего беспокойства от матери. Евдокия призвала их и свергнула с себя часть одежды: сыновья ужаснулись, видя худобу ее тела и кожу, совершенно иссохшуюся от неумеренного воздержания. «Верьте, — сказала она, — что ваша мать целомудренна; но виденное вами да будет тайною для мира. Кто любит Христа, должен сносить клевету и благодарить Бога за оную»[107].

В 1404 году в Симоновом монастыре была освящена каменная церковь Успения. Строилась она 26 лет. Средств на возведение дорогостоящих каменных храмов не хватало, и все же в Вознесенском, Рождественском, Сретенском монастырях появляются новые сооружения.

В 1411 году в Дорогомилове на своем дворе ростовский епископ Григорий возвел каменную церковь Благовещения.

Но все же после 1409 года, когда Едигей нанес экономике Заокской земли страшный урон, каменное строительство в Москве становится редкостью вплоть до княжения Ивана III.

На рубеже XIV–XV веков в Москве развивается искусство книги. Многие рукописи украшаются прекрасными миниатюрами, орнаментом, заставками. Пишут еще на пергаменте, но все чаще начинают использовать хлопчатую и тряпичную бумагу.

В Москве увеличивается число русских иконописцев. В 1405 году Андрей Рублев, старец Прохор из Городца Радонежского, Феофан Грек расписали Благовещенский собор в Кремле, другие храмы. Они стали родоначальниками московской иконописной школы. Андрей Рублев писал иконы Троицкого собора, а также иконы для Андроникова монастыря, где был погребен после смерти.

В городе развивалось литейное, чеканное, ювелирное дело. В Москве раньше, чем, например, в Пскове, умели лить свинцовые доски для покрытия храмов. Работали в столице прекрасные золотых дел мастера. Изделия Парамина не раз упоминаются в летописях, а Василий Дмитриевич в духовной грамоте говорит о золотом поясе с драгоценными каменьями работы этого мастера.

На монетах Василия Дмитриевича часто встречается мирный всадник с соколом в руке, гораздо реже — конник с копьем.

В конце XIV века в Москве научились производить в больших количествах огнестрельное оружие. Русский генерал В. Г. Федотов, специалист по истории артиллерии, считает датой рождения русской артиллерии 1382 год.

В Москве, на Подоле «великого посада», неподалеку от церкви Николы Мокрого развивалось кожевенное и сапожное дело, а также косторезное дело.

Даже неполный перечень ремесел и производств, развивавшихся в Москве на рубеже XIV–XV веков, а также продолжающееся, пусть и не быстрыми темпами, строительство каменных церквей, основание в столице иконописных школ говорит о том, что город помимо черных людей, купцов, бояр и князей с дружиною был населен мастерами, художниками, умельцами и приток их в столицу не прекращался. Москва росла, и жизнь в ней становилась все многослойней и разнообразней.

Москва на рубеже XIV–XV столетий представляла собой бойкий торговый город, в котором уже сложились купеческие роды с богатыми традициями и немалыми капиталами. Они оказывали заметное влияние на политическую жизнь города, что подтверждает история последней распри русских князей, поводом для которой послужил многими забытый, подмененный на свадьбе Дмитрия Ивановича драгоценный пояс, и распря эта надолго отвлекла Василия Васильевича Темного от более важных государственных дел. О ней рассказ в следующей главе.

В 1420 году Василий Дмитриевич потребовал от братьев дать клятву и признать старейшим своего пятилетнего сына Василия. Константин отказался и уехал в Новгород, где его приласкали и одарили уделом. Великий князь молча снес эту обиду.

Умер Василий Дмитриевич в 1425 году.

«Василий Димитриевич не имел ни блестящих свойств отца, ни его доблести воинской, ни его истинно царского великодушия, ни его благородной смелости; но был очень умен, осторожен и действовал так хитро, дальновидно, что Москва, после смерти его, стояла уже на развалинах удельной системы, готовая вступить в решительную борьбу с Литвою и с Ордою. В делах внутренних он следовал более осторожной системе Иоанна Калиты и Симеона Гордого, чем решительной политике своего отца: подобно Димитрию старался увеличить Московскую державу присоединением тех областей, в которых преемники Калиты господствовали как великие князья, не имея права передавать их своему дому в смысле отчины: столь же неутомимо теснил Новгород и князей удельных, вмешиваясь в их распри, требуя их к себе на суд; но все свои действия, по примеру Калиты, подкреплял волею хана Сарайского; для чего, в начале правления, неоднократно ездил в Орду, искал благосклонности царя и тем более успел, что монголы, зная его силу, дорожили его покорностью. При таких мерах князья удельные спасли тень самостоятельности смиренными договорами и постоянною дружбою с Москвою; ни Тверь, ни Рязань не решались вступать с нею в борьбу; а Ростов, Суздаль, Нижний Новгород, Муром один за другим вошли в состав государства Московского.

Усиливая свое княжество внутри, Василий с искусством спасал его извне от властолюбия Литвы и хищности монголов»[108].

Свою первую духовную грамоту он написал в 1407 году. Она была скреплена серебряною с позолотой печатью, на которой изображен был святой Василий Великий и выгравирована надпись: «Князя Великого Василия Дмитриевича всея Руси». В ней он объявил своим преемником старшего сына Ивана, умершего отроком, и добавил: «…а даст Бог князю Ивану великое княжение держати», тем самым желая сыну утвердиться в Орде. После смерти Ивана преемником стал Василий Васильевич. В 1425 году ему исполнилось лишь десять лет.

Основные события жизни Василия Дмитриевича

1371 год. 30 декабря у великого князя Дмитрия Ивановича родился сын Василий.

1383 год. Василий Дмитриевич по поручению отца уехал в Орду, куда отправились давние соперники Москвы — князья тверские.

Василий понравился Тохтамышу, но оставил он в Орде и сына Дмитрия, и сыновей нижегородского и тверского князей.

1386 год. Василий сбежал из Орды в Молдавию, а затем на пути к Москве был задержан Витовтом. Литовский король отпустил Василия с условием, что он женится на его дочери Софье.

1388 год. Кратковременная ссора между Владимиром Андреевичем и Дмитрием Донским прекратилась. Князья возобновили дружеские отношения, обменявшись грамотами. Князь серпуховской обещал повиноваться сыну Дмитрия, Василию, как старшему.

Исполняя данное Витовту обещание, Василий Дмитриевич женился на литовской княжне Софье.

1389 год. 15 августа во Владимире ханский посол Шахмат возвел Василия Дмитриевича на великокняжеский престол. С этого момента все удельные князья признали порядок, по которому великокняжеский престол наследуется только московскими князьями.

1392 год. Василий отправился в Орду. Тохтамыш отнесся к нему очень хорошо — князь московский получил Новгородскую землю в качестве наследственной вотчины великих князей.

25 сентября умер преподобный Сергий.

1392–1393 годы. Василий Дмитриевич потребовал от новгородцев платить Москве черную, или народную, дань. Новгородцы отказались. Великий князь совершил с союзными князьями опустошительный поход в Новгородскую землю.

1393 год. После того как московское войско покинуло Торжок, жители этого города взбунтовались. Василий Дмитриевич послал на бунтовщиков войско, повелел привезти в Москву зачинщиков мятежа. 70 человек на виду у народа казнили в Москве.

1395 год. Из Владимира в Москву перенесли икону Божьей матери. На месте встречи иконы был основан Сретенский монастырь. Здесь 26 августа совершался крестный ход.

Тамерлан, осуществляя дерзкий поход в Восточно-Европейскую степь, пошел на север, на Москву, но неожиданно для русских повернул назад.

1397 год. Московская рать осуществила поход в Двинскую землю, где воинов Василия Дмитриевича встретили дружелюбно.

1398 год. Новгородцы, узнав об этом, послали в Двинскую землю восьмитысячное войско во главе с посадником Тимофеем Юрьевичем. Оно разграбило города и селения, взяло крепость Орлец. Двинцы были наказаны за измену, многих простили, но послали великому князю предложение о мире. Василий, зная о сближении новгородцев с Витовтом, заключил с ними мир.

Василий Дмитриевич послал «знатное количество серебра» византийскому императору Мануилу. Империя находилась в критическом состоянии. Финансовую помощь Константинополю по убедительной просьбе великого князя оказали и другие русские князья.

1399 год. 12 августа войско Витовта потерпело в битве при городе Ворске сокрушительное поражение от войска ордынцев. Василий Дмитриевич не поддержал литовцев в этой войне, но в ней погибли многие князья — участники Куликовской битвы.

1401 год. Князь рязанский Олег и князь смоленский Юрий выбили литовцев из Смоленска, но Василий Дмитриевич, к которому Юрий обратился за помощью, не принял участия в той войне, не желая портить отношения с Витовтом.

1404 год. Витовт вновь взял Смоленск. Город отошел от русских земель на 110 лет.

1406 год. Витовт напал на Псков. Василий Дмитриевич, готовый каждую минуту кончить дело миром, все же собирает войска.

Витовт отверг предложения о мире. Василий Дмитриевич попросил помощи у Шадибека, тот послал ему несколько полков, и московское войско выступило навстречу литовцам.

Близ Крапивны Витовт и Василий Дмитриевич заключили перемирие.

1408 год. В Москву приехал сын Ольгерда, Свидригайло, недовольный Витовтом. Василий Дмитриевич отдал ему в удел Владимир с другими городами.

Свидригайло выступил в поход против Витовта, встретился с ним на берегах реки Угры. Сражения не было. Стороны заключили мир. Граница между московскими владениями и Литвой пролегла по реке Угре.

1408–1409 годы. Едигей, посланный ханом Булат-Султаном, с крупным войском осуществил поход на Русь, дошел до Москвы, 1 декабря осадил город. 21 день длилась осада, затем по просьбе хана Едигей вернулся в Орду.

1410 год. Умер князь Владимир Андреевич Храбрый.

1411–1412 годы. В Орду отправился Василий Дмитриевич. Хан Керимбердей встретил его хорошо. После этой поездки Василий Дмитриевич, видимо, до конца жизни выплачивал Орде подобие дани, но за это ханы помогали ему противостоять Литве, отношения с которой были весьма напряженными.

1414 год. Император Мануил женил своего сына Иоанна на дочери Василия Дмитриевича Анне.

1417 год. Василий Дмитриевич участвовал как посредник в мирных переговорах между Псковом и Литвой.

1425 год. Василий I Дмитриевич умер.