ВЗГЛЯД В ИСТОРИЮ.

ВЗГЛЯД В ИСТОРИЮ.

Что касается исторического процесса формирования в России государственной еврейской политики, то он был довольно сложен и не поддается однозначной оценке. Хронологически исходный пункт проблемы следует отнести к концу XVIII — началу XIX столетий, когда в результате проходивших тогда разделов Польши в состав империи стали включаться земли, населенные в том числе и евреями. Правившая в то время Екатерина II поначалу не только гарантировала этим новым своим подданным права на свободное вероисповедание и владение собственностью, но и «совершенно их под державою своей усыновляя», обещала наделить остальными «правами, вольностями и преимуществами, каковыми древние… подданные пользуются»[34]. Этот довольно либеральный для своего времени жест хоть и был в значительной мере декларативным, тем не менее свидетельствовал о широте взглядов продолжательницы преобразований Петра Великого. Во всяком случае, налицо был известный прогресс в сравнении с временами Елизаветы Петровны, однажды начертавшей на представлении Сената о пользе допуска евреев в пределы империи следующую резолюцию: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли»[35].

Но оказалось, что даже самодержавная властительница не в состоянии противостоять силе вековых предрассудков, питавших межнациональную и межрелигиозную вражду. Со временем она вынуждена была пойти навстречу настоятельным требованиям столичных купцов, жаловавшихся на то, что в Москве появилось «жидов число весьма немалое», которые-де наносят торговле «весьма чувствительный вред и помешательство». 23 декабря 1791 г. Екатерина подписала указ, ограничивавший предоставление евреям прав «гражданства и мещанства» (запись в купечество и пр.) территорией Белоруссии, Екатеринославского наместничества и Таврической области[36]. Тем самым было положено начало установлению в империи «черты постоянной еврейской оседлости». В нее, просуществовавшую вплоть до февраля 1917 года, вошли в конечном итоге 15 западных и южных губерний.

В течение XIX века положение российских евреев то улучшалось, то ужесточалось. Царствование внука Екатерины II Александра I прошло в целом под знаком умеренности в выработке законодательства, регламентировавшего жизнедеятельность евреев. 9 декабря 1804 г. царем был утвержден указ, вводивший в действие «Положение для евреев». В нем закреплялись права евреев на приобретение незаселенных земель для занятия хлебопашеством и предусматривалось бесплатное выделение неимущим для тех же целей казенных земель; еврейские дети теперь могли обучаться в государственных учебных заведениях. Вместе с тем под предлогом радения о нравственности христианского населения и необходимости оградить его от экономических «утеснений» со стороны евреев, им запрещалось содержать в сельской местности питейные заведения, постоялые дворы, заниматься арендаторством, а также намечалось их выселение оттуда в города и местечки.

Правивший после Александра I Николай I, при котором милитаризация и бюрократизация российской жизни приняли запредельные формы, заслужил у евреев недобрую память тем, что с 1827 года стал резко ужесточать рекрутскую повинность, наложенную на евреев. Он учредил так называемые солдатские школы кантонистов, куда принудительно набирались малолетние евреи (с 12-летнего возраста), которые должны были перейти в православие и отбыть 25-летний срок воинской службы. В 40-е годы этот император упразднил еврейское самоуправление (кагалы), запретил ношение традиционной еврейской одежды, повел борьбу с хедерами (еврейская начальная школа). С кончиной Николая I и воцарением Александра II положение евреев стало меняться к лучшему. 26 августа 1856 г. был упразднен институт кантонистов. В итоге в еврейском общественном мнении об Александре II сложилось представление как о гуманном царе, печальнике гонимого народа. Тем более, что в рамках предпринятых им «великих реформ» некоторые слои еврейства получили право селиться вне черты оседлости, в том числе купцы первой гильдии (1859 г.), интеллигенция с ученой степенью (1861 г.) или высшим образованием (1879 г.), ремесленники (1865 г.), армейские ветераны, в основном нижние чины (1867 г.)[37].

После убийства Александра II народовольцами и восшествия на престол в марте 1881 года Александра III для российских евреев настали трудные времена. Пока новый царь вступал в свои права, в апреле по югу и юго-западу страны прокатилась волна погромов, захватившая десятки населенных пунктов в семи губерниях. Интересно, что, исходя из того, что «народ громит евреев вовсе не как евреев, а как жидов, эксплуататоров народа», руководство революционно радикальной «Народной воли» первоначально поддержало эту разрушительную и негативную социальную стихию[38]. Власти же отнеслись к еврейским погромам как к проявлению революционной смуты и, преодолев кратковременную растерянность, принялись наводить порядок силой. Войсками, участвовавшими в подавлении антиеврейских эксцессов, было убито 19 погромщиков. Подобные действия во многом были следствием позиции самого нового императора, который хоть и не питал, мягко говоря, особой симпатии к иудейским подданным, но в интересах восстановления «нормальной жизни» в государстве вынужден был встать на их защиту. 11 мая он принял в гатчинском дворце депутацию во главе с неформальным лидером российского еврейства бароном Г.Е. Гинцбургом, который выразил «верноподданнические чувства и беспредельную благодарность за те меры, которые приняты к ограждению еврейского населения». В ответ было сказано, что монарх смотрит «на всех верноподданных без различия вероисповедания и племени», а «в преступных беспорядках на юге России евреи служат только предлогом и что это дело рук анархистов». Вскоре правительство выпустило циркуляр, где о погромщиках говорилось как об опасных преступниках, а в 1882 году в «Уложение о наказаниях» были включены специальные статьи, ужесточавшие кары в отношении лиц, совершающих погромы («нападения одной части населения на другую»). Если говорить об экономической подоплеке еврейских погромов 80-х годов, то, по мнению историка Г.Я. Красного-Адмони, они явились следствием «капитализации» патриархальных масс населения, начавшейся после отмены крепостного права, когда тысячи крестьян стали вовлекаться в ремесленно-торговую сферу, где традиционно доминировали евреи[39], и потому не могли не вступить в конфликт с ними. То же самое происходило в Германии (1878, 1884 гг.), Австрии (1890 г.), других странах Центральной и Восточной Европы[40].

Но продолжительного пребывания в роли защитника иудеев царь не мог себе позволить. Вскоре при дворе возобладало мнение, что погромы суть выражение народного недовольства против чрезмерно усилившейся «еврейской эксплуатации христиан». Вместе с тем проводившаяся в предшествующие царствования политика, направленная на преодоление национально-религиозной изолированности евреев и постепенное их слияние с остальным обществом, была продолжена, хотя, вследствие возобладавших при дворе консервативно-охранительных и шовинистических тенденций, правящими кругами были предприняты отдельные шаги по ужесточению соответствующего законодательства, что получило официальное закрепление во введенных 3 мая 1882 г. «Временных правилах о евреях». Отныне им запрещалось возвращаться в селения, из которых их ранее выдворили, а также приобретать там недвижимость. Спустя пять лет для лиц иудейского вероисповедания вводится процентная норма при приеме в средние и высшие учебные заведения[41], а еще через два года ограничивается их доступ в адвокатуру. Принятые вскоре земское и городское положения фактически отстранили евреев от участия в органах местного самоуправления. В 1891–1893 годах по распоряжению московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича более 25 тыс. еврейских ремесленников, торговцев, отставных николаевских солдат и членов их семей были изгнаны из первопрестольной, где они проживали в основном в районе Зарядья. Если накануне выселения в Москве насчитывалось 35 тыс. евреев, то к 1897 году их осталось там 8,2 тыс. Помимо Московской, губернии евреям был полностью запрещен въезд и проживание в Финляндии, Кубанской и Терской областях и некоторых других местностях[42].

На притеснения властей, усиливавшийся антисемитизм и погромы евреи ответили массовой эмиграцией, благо царское правительство не препятствовало этому: занимавший в 1881–1882 годах пост министра внутренних дел Н.П. Игнатьев заявил, что «западная граница евреям открыта»[43]. Поэтому, значительно обгоняя другие государства мира по количеству подданных еврейской национальности (по переписи населения 1897 года в империи насчитывалось 5215800 евреев), Россия превратилась в страну массового исхода еврейства. В 1881–1914 годах ее покинули 1,7 млн. евреев, большая часть (85 %) которых осела в США[44].

Однако активизировавшееся при Александре III сближение России с западными демократиями (главным образом с Англией и Францией), в которых еврейство пользовалось существенным влиянием, не позволило царскому правительству пойти на значительное усиление государственного антисемитизма. Более того, эрозировавшая и ветшавшая с каждым десятилетием самодержавно-бюрократическая власть вынуждена была под напором демократических веяний в обществе идти на все большие уступки. Особенно это стало очевидным в период правления последнего русского царя Николая II, который, например, в 1903–1905 годах разрешил свободное проживание евреев в 291 селении в пределах черты оседлости.