БЕЗ ПРАВА ОТКАЗА ОТ ЕВРЕЙСТВА.
БЕЗ ПРАВА ОТКАЗА ОТ ЕВРЕЙСТВА.
Основной удар в ходе чистки пришелся по среднему, наибольшему в количественном отношении слою еврейской элиты — управленцам, начиная с заместителей министров и далее по нисходящей, а также журналистам, профессуре, другим представителям творческой интеллигенции. Создавалось впечатление, что, расправившись одним махом в начале 1949 года с еврейской культурой и ее представителями, власть высвободила руки, чтобы теперь вплотную заняться ассимилированными евреями, которые подозревались ею в «сочувствии» буржуазным националистам. Именно эти, так сказать, номинальные евреи, несмотря на их почти полную оторванность от национальных корней, приняли на себя один из главных ударов в послевоенной кадровой чистке. Во многом прав оказался Г.П. Федотов, писавший в 1940 году, что «ассимилированное еврейство все еще еврейство, и враг сумеет распознать его». Не ведая о первопричине свалившейся беды, некоторые евреи апеллировали к высшим руководителям страны, чаще всего к Берии, о котором шла молва как о покровителе нацменьшинств. Вот что писала ему в ноябре 1949-го некая С.Р. Хляп:
«От своего имени честного советского гражданина и коммуниста, от имени моего погибшего в боях с фашизмом сына, от имени моей сестры, заживо захороненной с ее двумя детьми нацистами, через Вас шлю проклятие всем замаскированным фашиствующим нацистам — великорусским шовинистам, антисемитам нашим, которые возродили в нашей стране великорусский шовинизм, антисемитизм. Которые заставили силами советской прокуратуры, суда и других систем, в том числе и партийной, научной печати преступно извращать нашу программу, Конституцию и законы… Которые возродили замаскированную процентную норму для евреев, которых увольняют с работы и не берут на работу… только потому, что они евреи, Которые заразили этой великорусской шовинистической чумой советских детей в школах, молодежь и развязали всю эту чумную расистскую чехарду в советских квартирах, в быту… Честные коммунисты и граждане недоумевают, как это могло случиться? Почему молчит ЦК? Почему молчит Правительство?.. Только негодяи, предатели Родины, пособники мирового фашизма, подготавливающие мост возврата нас в лоно мирового империализма, или обывательские корыстолюбцы могут говорить, что в нашей стране нет великорусского шовинизма, антисемитизма…. Политбюро, ЦК, Правительство, остановите эту заразу, вырвите ее с корнем, вскройте, накажите главарей и их пособников. Советский народ вам в этом поможет. Товарищ Сталин, помогите… задыхаюсь от великорусского шовинистического антисемитского гнета, ни жить, ни работать не могу…»[1165].
В то время как одни евреи протестовали, другие, морально сломленные террором, который власть обрушила на головы «буржуазных националистов», пробовали идти другим путем. Самый простой и эффективный способ обезопасить собственное существование многие видели в смене национальности. Однако поскольку с конца 30-х годов сделать это официально для чистокровных евреев не представлялось возможным, некоторые из них, чтобы стать «русскими», вынуждены были прибегать к различного рода хитростям и ухищрениям. Такой путь был связан с немалым риском, так как если до войны евреям, изобличенным в самовольной смене национальности, грозил разве что средней тяжести нагоняй, то с конца 40-х это было чревато крупными неприятностями. Скажем, когда в 1938 году Хрущев (тогда первый секретарь ЦК КП(б) Украины) доложил в Кремль, что первый секретарь Днепропетровского обкома партии С.Б. Задионченко не украинец, как он сам себя представлял, а еврей и настоящая его фамилия Зайончик, Сталин воспринял эту информацию довольно спокойно». Правда, видимо, за «неискренность перед партией» Задионченко тогда понизили в должности до заведующего отделом обкома, но уже в начале войны ему было доверено руководство партийной организацией Сталинской области, затем — Башкирии, а потом Кемеровской области. В сентябре 1948 года его назначили первым заместителем министра заготовок СССР, однако в 1951-м в ходе антиеврейской чистки в этом ведомстве сняли и перевели на второстепенную должность в аппарат ЦК[1166].
В аналогичной ситуации, имевшей место в начале 1948 года, действия властей были жестче и решительней. Тогда разоблаченный в сокрытии своего еврейства заместитель министра электропромышленности А.И. Товстопалов был немедленно снят с этой должности как «не заслуживающий доверия». Таким же образом в конце 1950 года поступили и с начальником главстройснаба Министерства жилищно-гражданского строительства РСФСР А.И. Слуцким. Причем при разбирательстве персонального дела последнего в КПК не было принято в расчет его объяснение, сводившееся к тому, что поскольку он принял православие еще до революции, то в соответствии с порядком, существовавшим в Российской империи, считал себя русским как бы на законном основании[1167]. Таким образом, если при царе евреи, чтобы избежать гонений, могли перейти в лоно государственной религии или эмигрировать из страны, то при Сталине они лишились этих возможностей. Создалась поистине тупиковая и парадоксальная ситуация. Множеству евреев, искренне уверовавших в сталинскую пропаганду объективной «прогрессивности» ассимиляции и в результате обрусевших, режим отказывал в формальном праве слиться с тем народом, с языком и культурой которого они полностью сроднились. Желая прояснить для себя такое явное противоречие, некто профессор Р. Белкин обратился в июле 1952 года к Сталину, видимо памятуя, что тот, будучи чистокровным грузином, отождествлял себя с русскими. Письмо содержало два вопроса к вождю:
«1. Правильно ли определять национальность граждан СССР по их национальному происхождению, то есть по национальной принадлежности родителей, а не по основным признакам нации, которые сформулированы Вами в Вашем классическом определении нации?
2. Имеет ли право гражданин СССР изменять в узаконенном порядке свою анкетно-паспортную национальную принадлежность, если по всем признакам, характеризующим нацию (родной язык, территория, на которой вырос и живет данный гражданин, условия экономической жизни и психический склад, проявляющийся в общности культуры), он принадлежит к другой нации, чем его родители, по национальности которых определена его национальная принадлежность?».
Послание завершалось еще двумя вопросами-пожеланиями:
«Не пришло ли время предоставить право определения национальной принадлежности по языку, культуре, быту, сознанию общности с данной нацией, а не по биологическим признакам, не по национальности предков? Не пришло ли время ликвидировать искусственное паспортное обособление русских людей еврейского происхождения от русского народа и тем самым разорвать формальную связь — связь… существующую между лицами еврейского происхождения, живущими в СССР и являющимися по существу русскими людьми, и зарубежными евреями?».
Это письмо попало в аппарат ЦК, где к его рассмотрению отнеслись серьезно, направив на экспертную оценку в академические институты философии и языкознания[1168]. На основании мнения академических специалистов чиновники ЦК в духе иезуитской казуистики разъяснили Белкину, что советские граждане не имеют права «произвольно изменять в официальных документах свою национальную принадлежность», пусть даже с нею их связывает только фамилия и отдаленное прошлое; только их детям от смешанных браков будет позволено сделать это, а кардинальное решение поднятой им проблемы произойдет после победы коммунизма во всем мире, когда в соответствии с учением марксизма-ленинизма отомрет деление людей на национальности. И еще один штрих: о содержании состоявшейся с Белкиным беседы сотрудники ЦК сочли необходимым доложить Маленкову[1169].