ЭКОНОМИКА.

ЭКОНОМИКА.

Послевоенная чистка в этой сфере, в том числе и ее антиеврейская ипостась, была связана главным образом с такой противоречивой и трагической политической фигурой, как председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский. Став зимой 1947 года членом политбюро, он совместно с Агитпропом организовал летом того же года с благословения Жданова шумную, с обвинительным уклоном дискуссию по книге директора Института мирового хозяйства и мировой политики академика Е.И. Варги «Изменения в экономике капитализма в итоге второй мировой войны» (1946 г.)[1291]. Этот крупный ученый, давно уже вызывавший раздражение у чиновников со Старой площади, оказывается, позволил себе в «объективистском» и «буржуазно-реформистском» духе утверждать, что в 1941–1945 годах произошло «смягчение» и даже «приостановление» борьбы двух социальных систем в антигитлеровском лагере, что в годы войны в капиталистических государствах возросла роль государства, которое стало внедрять в экономику социалистические плановые начала, а также самое «крамольное» (проповедь «оппортунистической теории» «организованного капитализма») — что капитализм показал себя постоянно развивающейся формацией, способной преодолевать проблемы, порожденные всемирным кризисом этой системы.

Не сделав «должных» выводов из критики и тем самым отказываясь мыслить в рамках заскорузлой догматики, Варга вскоре представил наверх подготовленные его институтом экономические рекомендации, в которых предлагалось сосредоточить усилия на консолидации народнохозяйственного комплекса страны и отказаться от распыления ресурсов на освоение экономического потенциала Восточной Европы, чреватого, помимо прочего, политическими осложнениями с Западом[1292]. Этот совет академика стал последней каплей, переполнившей чашу терпения кремлевского руководства. 18 сентября постановлением политбюро Варгу сместили с должности руководителя ИМХиМП, а сам этот научный центр был слит с Институтом экономики. Созданный таким образом единый Институт экономики во главе с членом-корреспондентом К.В. Островитяновым хоть формально и был оставлен в академической системе, но фактическое («научно-организационное») руководство им стал осуществлять Госплан СССР[1293].

Но прошло не так уж много времени, и гонитель сам превратился в жертву, что дало толчок новому витку чисток. После произошедшего в марте 1949-го изгнания Вознесенского из Госплана ориентировавшийся на него глава Агитпропа Шепилов стал предпринимать лихорадочные, но оказавшиеся в итоге малоэффективными усилия для собственного спасения. Некоторые из ведущих идеологов (заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК Л.Ф. Ильичев, главный редактор «Большевика» П.Н. Федосеев) потом за глаза обвинят его в принадлежности к экономической «школке» Вознесенского[1294]. Используя старые аппаратные приемы самовыживания, Шепилов старался прикрыться от направленного против него начальственного гнева с помощью козлов отпущения. В качестве таковых им были избраны руководство и ведущие сотрудники Института экономики, главным образом евреи (ведь шла антикосмополитическая кампания). Сразу после падения Вознесенского Шепилов стал бомбардировать Маленкова записками о необходимости «наведения порядка» в институте и редакции издававшегося им журнала «Вопросы экономики» И чем более усиливалось напряжение вокруг самого главы Агитпропа, тем яростнее он нападал на тех, кого наметил для отвлекающего жертвоприношения. 7 июля Шепилов представил Маленкову обстоятельный и пространный донос на «ставленника» Вознесенского на посту директора Института экономики Островитянова, якобы неспособного и не желающего ликвидировать «монопольное» положение группы ученых, «захвативших» ключевые позиции в экономической науке и препятствующих выдвижению новых научных кадров. По этой причине, как утверждалось в записке, «не дается острой критики буржуазно-реформистских и космополитических ошибок» в трудах академика И.А. Трахтенберга, а также в работах Л.Я. Эвентова, В.И. Каплана (Лана)[1295], М.Л. Бокшицкого, И.М. Лемина, С.А. Выгодского и других авторов, посвященных экономике западных стран. Что же касалось разработки вопросов политической экономии строительства социализма в СССР, то тут Шепилов углядел наличие «абстрактно-схоластического подхода» в работах Л.М. Гатовского[1296], А.И. Ноткина и Г.А. Козлова. Ну и как венец обвинений — сакральный вывод о том, что «состав научных работников института политически все еще засорен выходцами из чуждых и враждебных партий: бывшими троцкистами, бундовцами, исключенными из партии». К таковым Шепилов причислил всех остальных евреев института, в том числе И.М. Файнгара, и А.С. Мендельсона[1297].

Большую помощь Шепилову в выметании кадрового «сора» из Института экономики оказал академик Л.Н. Иванов, назначенный в 1949 году, видимо, в награду за неутомимую борьбу за чистоту рядов советских экономистов заместителем по кадрам академика-секретаря отделения экономики и права АН СССР. Ведь не зря же тот начиная с 1943 года регулярно информировал «инстанцию» о «враждебных идеологических взглядах и их носителях» в области экономической науки. Много сил Иванов вложил и в подготовку проекта решения «Об Институте экономики Академии наук СССР», который 15 июля Шепилов провел через секретариат ЦК. Однако «отвлекающие маневры» не спасли главу Агитпропа. Буквально через пять дней, как уже отмечалось выше, Маленкову наконец удалось «выдавить» его из ЦК. Оказавшись без работы, он провел несколько месяцев в мучительных переживаниях, пока в начале 1950 года о нем не вспомнил Сталин, назначив на должность инспектора ЦК и введя вскоре в комиссию по подготовке учебника по политэкономии.

Но это произойдет потом, а пока под тяжестью обвинений, содержавшихся в подготовленном Шепиловым постановлении от 15 июля 1949 г., директор Института экономики Островитянов вынужден был прибегнуть к самобичеванию. Отчитываясь 25 июля перед Маленковым и Сусловым, он критиковал себя за то, что из 24 работавших в институте членов-корреспондентов и докторов наук было только 12 русских, тогда как евреев — десять, плюс два представителя других национальностей. Не мог похвастаться Островитянов и национальной структурой кадров старших научных сотрудников, которых в институте насчитывалось 83 человека (44 русских, 34 еврея, пять представителей других национальностей). Эта статистика стала темой обсуждения на расширенном заседании президиума АН СССР 25 августа. В принятом по его итогам решении подчеркивалось, что «среди научных сотрудников Института экономики слабо представлены ученые русской национальности». Не обошлось и без «оргвыводов». Сначала в ЦК рассматривался вопрос об отставке Островитянова, но потом решили ограничиться тем, что забаллотировали его избрание в академики. Однако увольнения не избежали заместители директора института Г.А. Козлов и В.А. Масленников[1298].