Вселенная, ее силы и судьбы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Вселенная, ее силы и судьбы

Мировоззрение обитателей Месопотамии было типичным порождением ближневосточной языческой древности, о которой говорилось выше. Это было устойчивое и продуманное мировоззрение рационально-релятивистского, антропоцентрического, гедонистического и прагматического толка. Абсолютных начал для месопотамцев не существовало, как и противопоставления разных уровней бытия: естественного — сверхъестественного, духовного — плотского и т. д. Используя современную терминологию, можно сказать, что все сущее было для них «материально», нецелостно, уязвимо и конечно во времени и пространстве.

Они не знали ни догм, ни, по сути, религиозной веры, а свои суждения о мире (в том числе о богах, душе, магии — словом, обо всем, что представляется сегодня материалом «религиозных верований») строили, по-видимому, на основе разумной интерпретации того, что казалось им объективным опытом. В месопотамской картине мира нет ни универсального промысла, ни благодати как руководящего начала; в конечном счете мир оказывается таким же слепым и раздробленным, находящимся в рамках космической несвободы Вселенной, как для атеистически настроенного физика текущего столетия. Существование богов ничего здесь не меняло, так как они сами были не всемогущи, не всеблаги и не сверхъестественны. Как справедливо отмечал выдающийся историк культуры Г. Франкфорт, в Месопотамии боги не выделяются из «естественного» хода событий, а считаются его главной частью. Иными словами, ближневосточные культуры, в сущности говоря, не знают ничего «сверхъестественного». Не могло возникнуть и противопоставления «сакрального» и «профанного», «святого» и «грешного» в привычном для нас смысле, заданном мировыми религями, — т. е. как начал, соотнесенных с принципиально противоположными уровнями бытия, «абсолютным» и «низшим».

Людям в этом мире, по их мнению, оставалось в собственных интересах распорядиться тем немногим, что им отпущено на этом и на том свете. Заранее заданного, «объективного» смысла в существовании они не усматривали вообще, а единственной здравой целью жизни, которую могло бы себе поставить само живое существо, будь то бессмертный бог или смертный человек, считалось удовлетворение его основных потребностей (включая социальные и эмпатические, связывающие его с другими личностями).

Наблюдения над окружающим миром не оставляли у месопотамцев сомнения в том, что во Вселенной действуют силы двух совершенно разных порядков: 1) рутинные, достаточно хорошо известные силы, чье действие доступно наблюдению в своих основных звеньях, относительно предсказуемо и не оказывает особенно существенного воздействия; 2) неизмеримо более таинственные и непредсказуемые «высшие» силы, характеризующиеся одновременно невероятной мощью и масштабом воздействия на людей и мир.

Главными носителями таких сил в Месопотамии, как и в других странах древности, считались особые личные сущности (боги/духи), наделенные разумом, волей и рядом уникальных характеристик, отличающих их от всех остальных объектов мира как живых, так и неживых. Это и фактическое бессмертие, и способность получать вещественные воплощения и обходиться без них, и способность пребывать разом в наблюдаемом временно-пространственном «измерении» и вне него, находиться и действовать сразу во многих точках пространственно-временного континуума; и невероятное могущество в сфере знания и преобразования мира.

Любое соприкосновение с силами такого рода, учитывая их непредсказуемость и мощь, было для людей необыкновенно рискованным, так что все ситуации, чреватые подобным соприкосновением, все объекты и сферы, в связи с которыми оно с большой вероятностью могло произойти, необходимо было окружать множеством ритуальных запретов и предписаний.