41. БАСИЛИ. ЦАРИЦА ТАМАРА

41. БАСИЛИ. ЦАРИЦА ТАМАРА

Помещаемые здесь отрывки взяты из труда грузинского древнего историка Басили «Жизнь царицы цариц Тамары». Басили, выполняя заказ господствующего класса, идеализировал деятельность этой царицы; однако сам материал, даваемый Басили, представляет историческую ценность. Жизнь Тамары, написанная Басили, была включена в хронику царя Вахтанга (начало XVIII в.) «Картлис цховреба» (Жизнь Грузии). Отрывки из труда Басили приводятся в переводе В.Дондуа по книге «Памятники эпохи Руставели», 1938.

ЦАРИЦА ТАМАРА

Говоря здесь старым слогом, «рожденный слепым, — слепым и идет из мира», — подразумевается всякий, не видевший Тамары. Правильно сложенное тело, темный цвет глаз и розовая окраска белых ланит; застенчивый взгляд, манера царственно вольно метать взоры вокруг себя, приятный язык, веселая и чуждая развязности, услаждающая слух речь, чуждый всякой порочности разговор.

Воссела волею божьею Тамара, дочь царя царей Георгия[53], сына Дмитрия, сына великого Давида², рожденная от жены Георгия Бурдухан, дочери осетинского царя, той, которая превосходила всех добродетельных женщин во всех отношениях, кроме того, что она была матерью Тамары, другой ей подобной женщины в те времена не видела страна грузин, — она достойна того, чтобы потомки чтили ее… С каждым днем все успешнее шли дела Тамары, в зависимости от того, что управление государством делалось еще мудрее и еще правильнее.

Но лев по когтям узнается, а Тамара — по делам: кто пожелает знать, пусть посмотрит города, крепости и области, принадлежавшие султанам, ею взятые, границы, вдвое ею расширенные против тех, которые она, воцарившись, застала как крайние пределы царства, — и ищущий правды о делах Тамары уже по этому одному узнает ее. Затем, пусть узнает он о дани, наложенной ею на земли, раскинутые от Грузии до Ирака и на стороне Багдада — до Марги. И, наконец, достаточно видеть самого халифа, напуганного нашим войском и молящегося, усевшись, Мохмеду о пощаде.

ВОИНА С ПЕРСАМИ

И еще счастливее стала страна, как ввиду накопленных всяких земных благ, так и в силу побед, которые одерживали войска.

Начали они со всех сторон грабить Персию, и одерживались изумительные победы: владетели крепостей по первому же приказу очищали крепости. Каждый грузий стал богат пленными и иной добычей. А из неприятелей, кто спаслись, укрывались, как лисицы, и заползали, как кроты, в землю.

Персы со всех сторон были стеснены, бессилие овладевало ими, и только одну надежду обрели они на жизнь, именно надежду смертью спасти себя. Поэтому, сговорившись, собрались они, перекрасили одежды и лица, явились к халифу[54], дали ему знать о своей беде и стали просить повелеть всей Персии помочь им. Это и сделал халиф: открыл древние сокровищницы и тайно разослал людей по всей Персии, дал им неисчислимое золото, чтобы собрали со всех стран Персии как можно больше войска. И повелел, чтобы, из каких княжеств персидских отряды не выступили, напасть на эти княжества и опустошить. Это так и случилось.

Стали стекаться войска, устремляясь вверх в нашу страну, начиная с Ром-Гуро² и Индии и ниже лежащих областей до Самарканда и Дарубанда. Собралось их столько, что не было ни числа им, ни возможности уместиться в одной стране. Собрались в Адарбадагане³, и тогда только обнаружились их враждебные нам намерения. Обо всем этом дошло до слуха Тамары. Призвала всех вазиров⁴ своих, и начался совет. Велела Антонию Чкондидели⁵ не грубо, но и не женски безвольно так: «Спешите написать и распространите указ, чтобы немедленно собралось войско, и затем сообщите во все церкви и монастыри, чтобы повсеместно совершались всенощные бдения и литии⁶. И пошлите побольше денег и все потребное для нищих, чтобы они нашли время для моления и бога умилостивили и не говорили: «Где бог их?».

Это повелела, и веление стало делом. На протяжении десяти дней, как стая соколов, прилетели все воины со всех сторон, полные радости, которые еле сдерживали себя. Собрались в Сохмети. Явилась и Тамара. Узрела их. Она тоже оставалась несколько дней, чтобы принять участие в молебствиях. Потом сказала им: «Братья мои, пусть не затрепещут от страха сердца ваши, если их такое множество, а вас — мало, потому что с нами бог. Вам приходилось слышать о Гедеоне и о трехстах его воинах и о бесчисленном множестве мадиамитян, им истребленных; также и о лагере ассирийцев, который молитвой Иезекииля в одну минуту погиб. Только одному богу доверьтесь, сердца свои правдой крепите перед ним и упование бесконечное имейте на крест Христа…»

Вступили они в пределы их страны и увидели неприятельские силы, которые стояли между Гандзой[55] и Шамхором², численно превосходившие счет, как саранча. Сразу же сошли все с коней, поклонились богу и помолились перед святым крестом со слезами и, как орлы, устремились и, как тигры, ударили неприятеля. При первой же схватке их отряд, в десять колонн построенный, расстроили и пустили в ход оружие свое и силу божью и, как мышей, истребляли и, как кур, ловили великих их амиров, багдадских и мосульских, африканских и иракских, адарбадаганских и иранских и иных, прибывших из многих других мест, откуда у противника были вспомогательные отряды, как, скажем, отряд палачей из Индии. За бороды приводили их к царю Давиду³. Видна была великая, дивная и чрезмерная помощь божья, потому что неприятели сами приносили свои товары и сами пригоняли навьюченных верблюдов и мулов и сами несли караульную службу у добычи и у пленных, у них же захваченных…Так, щедро осыпанные милостями бога, достигли Гандзы. Вышли им навстречу горожане, стали просить себе мира и, по собственной воле, жертвовали город. Ввели Давида во дворец, посадили на трон султанов, забил султанский панджанобат⁴, и, угощаясь свининой, большой пир справили…

Когда прошло немного дней, направились к себе, в Грузию, войска, испытывая великую радость по поводу этой олимпийской победы, достойной гораздо более высокой похвалы, чем победа, которую одержал Александр над Дарием.

Когда приблизились к Тбилиси, навстречу им выступила и Тамара, потому что Саргис Тмогвели успел явиться к ней в качестве вестника. Радовалась и благодарила бога, спрашивала о здоровье каждого из прибывших, рассматривая их, как собственных детей. И они радовались, видя ее.

Все поля вокруг Тбилиси были запружены собравшимися и больше не могли уместить людей, лошадей, мулов и верблюдов. Так велико было число пленных, что завозили их в город и продавали за деревянную мерку муки…

Привезли торжественно Тамару и, принесши ей в дар добычу, привели на вассальный поклон ей всех главарей Персии.

Затем сами тоже поклонились ей и поздравили с счастливым царствованием, богом дарованным.

После этого вступили в город, и каждый стал делать царице приношения в виде золота и украшений и утвари, ему доставшихся, драгоценных камней и жемчугов бесценных, кольчуг, шлемов, сабель испытанных, разноцветных златотканных тканей и одеяний драгоценных, коней и мулов, золотых ожерелий, унизанных драгоценными камнями и жемчугами, благовоний различных алойных деревьев, грузов, привезенных в медных сосудах.

Дарить стали все, все равно, из какой бы части царства они ни происходили, начиная от крепости Анакопии и до крепости Гулистан. Сепы[56] азнауров переполнились отборными пленниками и все сокровищницы — золотом, как землей, индийскими камнями и драгоценными жемчугами. Но в результате всего этого возгордилось ли сердце Тамары? Хоть раз выказала ли она надменность, заносчиво поднявши брови?

Быть этого не могло.

Напротив, еще более скромной делалась перед богом, приносившая ему благодарение и просившая у него милости. Наполняла пригоршни просивших и подолы нищим, просившим милостыни, обогащала учреждения, имевшие попечение о церквах, вдовах и сиротах, нищих и, вообще, о всех нуждавшихся… Каждый трудился над своим делом, чтобы заслужить благодарность Тамары, и таких она тоже выдвигала на видное место за похвальные дела. Порубежники, какие были на службе, ночи сравняли с днями, трудясь без отдыха, и кто были внутри царства просились на границы.

Убывали силы мухаммедан, и тимпан² их тоже оставался без человека, кто бьет в него, и органы христиан звучали, оглашая землю от края до края…Так как это причиняло душевную боль румскому султану, сыну Чараслана, Нукардину³, он с коварством заявлял о своей мнимой любви и присылал послов беспрестанно ради мира и много прекрасных даров. То же делала Тамара, взамен посылала с дарами послов. Но он скрывал коварство и, прикрываясь клятвами верности, стремился изучить наше царство. С этой целью открыл сокровищницы отцов и дедов и высыпал золото неисчислимое и стал рассылать его с целью набрать войско и давал указания, чтобы выставили отряды, вдвое большие против положенного. И послал на границы своего государства и начал собирать войско и не оставил в здешних странах никого, кроме женщин, — так вооружил всех.

А сам поспешил и прибыл к туркам, называемым уджами, которые в бою мужественны, а по количеству многочисленны, как саранча или муравьи. Им дал много золота, да еще больше подарки, так что у них собрал сто тысяч вооруженных…

Тогда отправил посла к Тамаре с посланием.

Когда вручили послание Тамаре и прочли его, она не проявила ни малейшей поспешности…

И указы ее и послания распространялись со скоростью ветра через гонцов. И в немного дней собрались воины, подобные тиграм по ловкости и подобные львам по смелости…

Когда наши войска прибыли в страну Басиани[57] — там стоял лагерем султан, — и когда приблизились к лагерю султана, увидели, что неприятель расположился привольно и у султана не были поставлены караульные. Там построили грузины отряд и немного поторопили коней и направились на неприятеля.

А когда увидели персы, что наши легким движением надвигались, — бросили свое становище и обратились в укрепление, потому что бог навел на них великий ужас. А христиане, когда увидели перед собою бегущих, кинулись и не дали бежать, а окружили. И дал бог им в руки неприятеля, и тогда можно было видеть удивительное дело, потому что побежденные сами же связывали тех из своих, которые избегли острия меча. Более значительное у них лицо связывалось своим же соратником, менее значительным, и более знатное у них лицо приволакивалось, привязанное к лошадиному хвосту, и одной веревкой одним человеком связывалось по двадцати человек и привязывались один к другому за волосы; маленьким мальчиком приводились лучшие из бойцов, как козлята. Исследовали все места и бежавших убивали, а остальных, как цыплят, собирали; несметное число их отпустили, так как на сто персов едва ли приходился один христианин, который бы взял их…

А когда все это совершилось, бросились к их пожиткам, богатейшей добыче, такой, что не было возможности ни обозреть, ни счесть золотой и серебряной посуды и тканей — были и золотая посуда для питья, усеянная камнями, блюда и блюдца, наряду с кувшинами и котлами, совершенно полными неоценимой по богатству добычей.

А число лошадей, мулов и верблюдов и число палаток и ковров, которые побросали, кто бы определил?² К тому времени горожане разукрасили Тбилиси, и вступили туда Тамара и Давид, расстилая лучи, как ореол солнца, и внесли знамя Нукардина…

Теперь снова наполнились все царские сокровищницы золотом и золотой утварью, потому что, как землей, посыпали побежденные царицу золотом, а драгоценные камни мерами ссыпали в казну, а греческой работы златотканные изделия и прочие редкостные ткани, как какие-нибудь негодные одежды, без счета нагромождали. А серебряная утварь более не была в почете в царских палатах, потому что все, что ставилось на стол, было из золота и хрусталя, украшенное, индийскими камнями, то, чем царица наполнила все церкви, которым принесла в дар на предмет совершения святых таинств, и набила руки всем просящим и насытила всех нищих и щедро наполнила им подолы…

СМЯГЧЕНИЕ НАКАЗАНИЙ

В дни Тамары не встречалось ни одного человека, с ее ведома подвергшегося насилию, и никого, кто бы подвергался наказанию, если не считать случаев применения старого закона, который положен для разбойников — повешения на дереве. Даже и с тех, которые были достойны смертной казни, и с тех, кто были достойны изгнания, не взыскивалось должное, и никто ни отсечению членов тела не подвергался, по ее повелению, ни наказания через ослепление не понес, кроме Гузана, того, который изменнически отступился от царицы и разбойничал где-то в Кола, в горах, скрываясь. Его схватили собственные косари и привели к царю Давиду. А он знал, как безгранично милостива Тамара, и поэтому, прежде чем уведомить ее, выжег ему глаза за кровь христианскую, Гузаном в таком большом количестве пролитую.