88. СЛЕДСТВЕННОЕ ДЕЛО ОБ ИВАНЕ БЕРСЕНЕ И ФЕДОРЕ ЖАРЕНОМ
88. СЛЕДСТВЕННОЕ ДЕЛО ОБ ИВАНЕ БЕРСЕНЕ И ФЕДОРЕ ЖАРЕНОМ
Думный человек Иван Никитич Берсень-Беклемишев и дьяк Федор Жареный были осуждены за непочтительные речи о великом князе Василии Ивановиче и его матери Софии Палеолог. Следственное дело, откуда взят приведенный ниже отрывок, напечатано в «Актах, собранных Археологической экспедицией», т. I, № 172.
Лета 7033[110] февраля. Сказывал Максим старец Грек2: «приходил ко мне Иван Берсень и говаривал со мною о книгах и. о цареградских обычяех: «ныне у вас цари бесерменские, и гонители; и вам деи ныне от них люта времена; и как вы от них проживаете»? И яз ему говорил: «цари у нас злочестивые, а у патреярхов и у митрополитов в их суд не въступаются». И Берсень молвил «хоти у вас цари злочестивые, а ходят так, ино у вас еще бог есть».
А келейник Максимов Афонасей сказал: что прихожи были к Максиму Иван Берсень, князь Иван Токмак, Василеи Михаилов сын Тучков, Иван Данилов сын Сабурова, князь Андреи Холмской и Юшко Тютин; а советен, господине, из тех добре Максиму Иван Берсень; коли к Максиму придут Токмак, Василеи Тучков, Иван Данилов, Сабуров, князь Ондрей Холмъской и Юшко Тютин, и они говаривали с Максимом книгами и спиралися меж себя о книжном, и нас тогды Максим и вон не высылает; а коли к нему придет Берсень, и он нас вышлет тогды всех вон, а с Берсенем сидят долго один на один…
И Максим молвил: «…да Берсень ко мне говорил: «добр деи был отец великого князя Васильев князь Иван3 и до людей ласков, и пошлет людей на которое дело, ино и бог с ними; а нынешней государь не по тому, людей мало жалует; а как пришли сюда грекове, ино и земля наша замешалася; а дотоле земля наша Рускаа жила в тишине и-в миру». А молвил то про великую княгиню Софью4: «Как пришла сюда мати великого князя великая княгиня Софьа с вашими греки, так наша земля замешалася и пришли нестроениа великие, как и у вас во Царегороде при ваших царех». И яз Берсеню молвил: «господине, мати великого князя великая княгиня Софья с обе стороны была роду великого, по отце царьский род царегородских, а по матери великого дуксуса Ферарийского Италейские страны». И Берсень мне молвил: «господине, какова ни была, а к нашему нестроенью пришла».
Да Максим жо сказывает: да Берсень жо, господине, мне говорил: «Максим господине, ведаешь и сам, а и мы слыхали у разумных людей: которая земля переставливает обычьи свои, и та земля недолго стоит; а здесь у нас старые обычьи князь велики переменил; ино на нас которого добра чаяти?» И яз Максим Берсеню молвил: «господине, которая земля преступает заповеди божьи, та и от бога казни чяет, а обычаи царьские и земьские государи переменяют, как лутче государству его». И Берсень молвил: «однако лутче старых обычаев держатися, и людей жа-ловати, и старых почитати; а ныне деи государь наш запершыся сам третей у постели всякие дела делает…»
Да Максим жо говорил: а то мне всего неупамятовати, что со мною Берсень говорил; многие, господине, речи Берсень про государя говорил: «Государь деи упрям и въстречи против себя не любит, кто ему въстречю говорит, и он на того опалается: а отец его князь велики против себя стречю любил и тех жаловал, которые против его говаривали»; да и заказывал мне Берсень, чтоб я тех речей не сказывал никому, что со мною Берсень говорил…