ГЕРМАНСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В РОССИИ ПОСЛЕ МЮНХЕНСКОГО СОГЛАШЕНИЯ
ГЕРМАНСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В РОССИИ ПОСЛЕ МЮНХЕНСКОГО СОГЛАШЕНИЯ
Иностранные специалисты по вопросам германской внешней политики полагали, что «вторая мировая война должна была бы начаться[113] 1 октября 1938 г.» . Непредвзятым наблюдателям в Германии, следившим за поведением своего правительства во время обострения так называемого судетского кризиса и имевшим точную информацию о внешнеполитической подоплеке, было «ясно, что Г(итлер) с крайним легкомыслием стремился к войне». В критические дни (27 — 28 сентября 1938 г.) «положение представлялось почти безнадежным»[114]. Рейхсканцлер Гитлер и имперский министр иностранных дел фон Риббентроп продемонстрировали немецкому народу и всему миру свою решимость превратить кризис, во многом искусственно вызванный германской стороной вокруг немецкого населения Судетской области, в вооруженный конфликт. После присоединения 13 января 1935 г. Саарской области на западе и аншлюса Австрии 13 марта 1938 г. на юге «третьего рейха» в повестке дня охваченного манией экспансионизма германского канцлера значился захват Чехословакии на востоке «третьего рейха».
Пропагандистская шумиха относительно вооруженной до зубов Чехословакии, игравшей роль советского «авианосца» в Центральной Европе, показала внимательным наблюдателям, что мнимая угроза проживающему в Судетах немецкому меньшинству и выдвигаемое требование права на самоопределение представляют собой лишь предлог для военно-политической экспансии и что целью активного раздувания кризиса является овладение всей Чехословакией. Тайный приказ к уничтожению Чехословакии, изданный Гитлером 30 мая 1938 г., со всей наглядностью продемонстрировал это военным и другим осведомленным лицам. Но воинственные намерения в отношении Чехословакии были сопряжены с опасностью нарушения сложившегося в Центральной Европе равновесия и могли вызвать автоматическое срабатывание механизма союзнических обязательств. Любое нападение на Чехословацкую Республику, как бы оно ни маскировалось в пропагандистском и военном плане, по всей вероятности, привело бы в действие существовавшее соглашение о взаимной помощи. Франция оказала бы помощь Чехословакии, Англия последовала бы за Францией и вступила бы в войну с Германией, а после выступления Франции помочь восточноевропейскому славянскому государству был обязан Советский Союз. Вырисовывалась чрезвычайно опасная ситуация войны на два фронта.
В то время как в свете знаний военных реальностей было весьма неопределенно, смогут ли вообще германские войска, а если смогут, то когда и какой ценой, овладеть Чехословакией, располагавшей мощными пограничными укреплениями[115], не вызывало сомнений, что в войне на два или более фронтов вооруженные силы Германии рано или поздно будут разбиты, причем даже и в том случае, если СССР вступится за маленький братский славянский народ не более чем символическими силами.
Начальник генерального штаба германских сухопутных войск Людвиг Бек, сознавая подобные перспективы и соблюдая моральный и военный кодекс прусской традиции, 18 августа 1938 г. подал в отставку в знак протеста против запланированной захватнической войны с ее неизбежными последствиями[116]. Ни один немецкий генерал не последовал его примеру. Но пожалуй, впервые после стабилизации гитлеровского режима заинтересованность в собственной защите, вызванная непосредственной угрозой, нависшей над Германией из-за безответственной игры ва-банк, свела вместе горстку людей, занимавших военные и гражданские ключевые посты и убежденных в том, что только заговор может спасти страну[117]. Их планы остались теорией. «Если бы нас 28-го действительно ввергли в войну, — сообщал генерал фон Клейст бывшему послу Ульриху фон Хасселю через несколько дней после неожиданного мирного окончания кризиса, — то для спасения Германии от катастрофы у военных, по сути, оставалось лишь одно средство: арестовать главных политиков»[118].
Между тем до «сентябрьского заговора»[119] дело не дошло. Помимо того что внешнеполитическое развитие ограничило способность к единодушному действию, решающее значение имели колебания военных по коренным вопросам. Поэтому единственная серьезная попытка не допустить втягивания Германии в новую войну с непредсказуемыми последствиями для всего мира, по признанию оппозиционных сил в министерстве иностранных дел, «к несчастью для Германии и всего мира»[120], не реализовалась.
Вместо этого с подписанием 1 октября 1938 г. Мюнхенского соглашения, по наблюдениям Ульриха фон Хасселя, «чувство огромного облегчения... в связи с предотвращенной войной охватило весь народ», в том числе и значительную часть (в глубине души) оппозиционной элиты. Благоприятный для выступления момент остался неиспользованным, и ему никогда не будет суждено повториться.
Это граничившее с эйфорией чувство облегчения, вызванное позицией великих держав, их уступчивостью, сопровождаемой серьезными предупреждениями Советского правительства, сохранялось недолго. Уже через несколько дней «события 27 и 28 сентября... стали все яснее вырисовываться как момент величайшей опасности. Нами (то есть правительством Гитлера и Риббентропа. — И.Ф.) была затеяна прямо-таки преступная по своему легкомыслию игра». На смену эйфории скоро пришли отрезвление и новые, более глубокие опасения, «что Г(итлер)... скоро опять проявит агрессивность» на международной арене. Как известно, Гитлер не скрывал, «что он не примирился с вмешательством государств и что было бы лучше, если бы он начал войну». Канцлер неоднократно высказывал свое неудовольствие исходом кризиса и выражал «неизменную убежденность в том, что Англия и Франция, сознавая собственную слабость, никогда бы не выступили. Но если бы они это сделали, то все равно победа была бы за нами, главным образом потому, что наша воздушная мощь в два раза превосходит объединенную франко-английскую и даже русскую!». Его министр иностранных дел предстал перед подчиненными весьма «раздосадованным... поскольку дело не дошло до применения силы». Эти и другие наблюдения неизбежно вызывали в информированных кругах Берлина, озабоченных будущим развитием, «ощущение, что Гитлер даст лишь короткую передышку. Он не мог иначе, как подготовить новый удар»[121].
В действительности и через десять месяцев Гитлер все еще испытывал негодование по поводу того, что политика умиротворения западных держав и особенно уступчивость Чемберлена в Мюнхене разрушили все его наступательные планы. В августе 1939 г. он спровоцировал еще один опасный международный кризис вокруг Польши, окончательно нацеленный на войну. Правда, его противники поменялись ролями: теперь «миротворцем» выступало Советское правительство, а угроза исходила от западных государств. В речи перед германским главным командованием, произнесенной утром 22 августа 1939 г. после, по его словам, установления «личного контакта со Сталиным»[122], Гитлер в Оберзальцберге[123] заявил, что боится только одного: что «в последний момент какая-нибудь сволочь (реверанс в сторону Невилла Чемберлена. — И.Ф.) предложит план посредничества».
В связи со столь поразительным развитием, когда Германия за десять месяцев прошла путь от неудавшейся попытки начать войну до фактического развязывания мировой войны, возникают важные вопросы относительно деятельности ответственных за внешнюю политику сил и инстанций. Как германская дипломатия могла мириться с вторжением в ее сокровеннейшую сферу какого-то канцлера, который зарекомендовал себя азартным игроком в глазах не только начальников генеральных штабов, но и широких кругов международной общественности, что нашло отражение в сообщениях германских представителей за рубежом? Как могла внешнеполитическая служба последовать за министром иностранных дел, который в разгар кризиса оставил дипломатические средства, чтобы бить в барабан войны? Чем занимались десять месяцев, когда Германия двигалась по пути к войне, те силы в министерстве иностранных дел, которые в непосредственной близости со своих постов наблюдали за так называемым судетским кризисом, понимали собственную ответственность и осознавали возможные катастрофические последствия конфликта?
Исторические исследования в прошлом и настоящем не дали на эти трудные вопросы обстоятельного, исчерпывающего ответа[124]. Дело осложняется тем, что существующая литература касается упомянутых вопросов на трех различных уровнях, которые из-за отсутствия связующего исследования с трудом объединяются в целостную картину. Речь идет о нередко резко контрастирующих друге другом свидетельствах самих участников, рассказах посторонних лиц, а также о документах того периода. Поиск ответа затрудняется еще и тем, что служащие министерства иностранных дел к тому времени уже не представляли собой однородную чиновничью массу, сложившуюся в результате отбора, системы образования и служебной карьеры. Старослужащими профессиональным дипломатам, так называемому «старому» министерству иностранных дел, дерзко и грубо поперек дороги встали вторгшиеся в эту твердыню национальной консервативной мысли высокомерные выходцы из рядов партии, CA и СС. Это произошло прежде всего во время крупной, но в подробностях малоизученной перестановки кадров в феврале 1938 г., которая, собственно, и предопределила приобщение министерства иностранных дел и его служб к существовавшей тогда в Германии фашистской идеологии.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
ПОСЛЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ К РОССИИ
ПОСЛЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ К РОССИИ Г. А. Потемкин В результате ряда политических и военных успехов манифестом Екатерины II от 8 апреля 1783 г. Крымский полуостров был включен в состав Российской империи. В крепости в Судаке расположился Кирилловский Новгородский полк под
Раскол мюнхенского фронта
Раскол мюнхенского фронта 15 марта 1939 г. Гитлер захватил Чехию (вернее то, что от нее осталось). Сначала британский премьер отнесся к этому событию спокойно — ведь Чехословакия «распалась сама», и сама же в лице президента Гахи сдалась на милость фюрера. Но буквально через
Глава 5. Война и дипломатия после Полтавы. Ништадтский мир
Глава 5. Война и дипломатия после Полтавы. Ништадтский мир § 1. Итоги Полтавы и присоединение Прибалтики и Карелии Полтавская виктория кардинально изменила международное положение России. В Польше сразу же укрепилось положение Августа II, а Станислав Лещинский вынужден
§ 5. Социальные взрывы в России после Петра I
§ 5. Социальные взрывы в России после Петра I Тяжелый хронический финансовый кризис, усиление эксплуатации крестьян, жесточайшее угнетение работных людей, приписных и посессионных крестьян на мануфактурах — все это не могло не отразиться на положении народных масс.
Германская военная машина поворачивает к России
Германская военная машина поворачивает к России После западного сражения у Ипра и восточного сражения у Лодзи завершился первый этап войны. Западные союзники испытывали огромное чувство облегчения: они выстояли против пяти шестых германской армии. Теперь время должно
Миф № 25. Намереваясь развязать Вторую мировую войну с помощью Гитлера, подписанием пакта Молотова — Риббентропа Сталин санкционировал тесное сотрудничество между НКВД и РСХА, в том числе и заключение между ними некоего «антипольского соглашения». Во исполнение данного соглашения по его приказу весн
Миф № 25. Намереваясь развязать Вторую мировую войну с помощью Гитлера, подписанием пакта Молотова — Риббентропа Сталин санкционировал тесное сотрудничество между НКВД и РСХА, в том числе и заключение между ними некоего «антипольского соглашения». Во исполнение
Глава 5. Война и дипломатия после Полтавы. Ништадтский мир
Глава 5. Война и дипломатия после Полтавы. Ништадтский мир § 1. Итоги Полтавы и присоединение Прибалтики и Карелии Полтавская виктория кардинально изменила международное положение России. В Польше сразу же укрепилось положение Августа II, а Станислав Лещинский вынужден
Англо-американская дипломатия в СССР после войны
Англо-американская дипломатия в СССР после войны Во время войны в Англии был создан целый ряд организаций, большей частью секретных, основной целью которых было расширить сеть своих агентов в других странах. Английское министерство иностранных дел восстановило так
Германская дипломатия: от «мирной резолюции»рейхстага до Брест-Литовского мира
Германская дипломатия: от «мирной резолюции»рейхстага до Брест-Литовского мира Новым рейхсканцлером Вильгельм II назначил малоизвестного помощника прусского министра финансов, комиссара по продовольствию Георга Михаэлиса (1857-1936). Он оказался бесцветной личностью и
Миф № 31. На основе трофейных документов германского МИДа американская дипломатия сразу же после войны разоблачила предвоенную политику Сталина.
Миф № 31. На основе трофейных документов германского МИДа американская дипломатия сразу же после войны разоблачила предвоенную политику Сталина. Откровенно говоря, это глуповатые мифы. Во-первых, потому, что среди лидеров «Большой Тройки», то есть среди лидеров США, СССР
Германская военная машина поворачивает к России
Германская военная машина поворачивает к России После западного сражения у Ипра и восточного сражения у Лодзи завершился первый этап войны. Западные союзники испытывали огромное чувство облегчения: они выстояли против пяти шестых германской армии. Теперь время должно
ПОСЛЕДСТВИЯ МЮНХЕНСКОГО СГОВОРА
ПОСЛЕДСТВИЯ МЮНХЕНСКОГО СГОВОРА Кто ответит за грехи правителей? Интеллидженс сервис организует фронт тайной войны в Европе. Поражения и победыВторая мировая война, в которую были вовлечены семьдесят два государства, захлестнула мир подобно вселенскому потопу.
Мюнхенского сговора могло не быть
Мюнхенского сговора могло не быть После аншлюса Австрии пришла очередь Чехословакии. Тем более, что первая акция, усилив стратегические позиции Германии, создавала предпосылки для второй. Берлин вдохновляла и та легкость, с которой удалось осуществить аншлюс. И уже в
Дом отдыха СНК «Синоп» после 1945 года, или Германская «шарашка» в Абхазской АССР
Дом отдыха СНК «Синоп» после 1945 года, или Германская «шарашка» в Абхазской АССР По сведениям, нуждающимся в потверждении, в период с 1938 по 1941 год на территории дома отдыха СНК «Синоп» проводили свой отпуск многие высокопоставленные сотрудники Центрального аппарата СНК