Отказ Англии от вмешательства в польские дела.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Отказ Англии от вмешательства в польские дела.

Снова лорд Россель и Пальмерстон, стоявший за его спиной, оказались в затруднительном положении. Из него они нашли простой выход ярко характеризующий беспринципность английской дипломатии. 26 сентября 1863 г. лорд Россель в публичной речи вдруг заявил:

«Ни обязательства, ни честь Англии, ни ее интересы — ничто не заставляет нас начать из-за Польши войну с Россией». Спустя месяц и восемь дней после этого заявления Росселя, Наполеон III сделал еще одну попытку дипломатического вме­шательства в польский вопрос. У него явилась мысль соблаз­нить Александра II возможностью пересмотра и уничтожения той статьи Парижского мира 1856 г., которая воспрещала Рос­сии держать военный флот на Черном море. Так как это можно было провести только на новом всеевропейском конгрессе, то Александр II мог и согласиться участвовать на таком кон­грессе. А уж когда конгресс соберется, на нем можно будет поставить общий вопрос о пересмотре ненавистных для дина­стии Бонапартов условий Венского трактата 1815 г., а заодно рассмотреть и польский вопрос. Если даже для Польши ни­чего не выйдет хорошего,— все равно, поляки не смогут отныне утверждать, что Франция ничего для них не пыта­лась сделать. 4 ноября 1863 г. Наполеон III обратился к евро­пейским государям с приглашением созвать конгресс.

Эта игра сразу же натолкнулась на противодействие, по­тому что была отлично разгадана и Пальмерстоном и лордом Росселем: они сообразили, что конгресс грозит Англии, во-пер­вых, появлением нового русского флота, угрожающего Констан­тинополю, и, во-вторых, — что гораздо важнее и опаснее, — новым сближением Франции е Россией. Решено было немедленно отка­заться от участия в затеваемом Наполеоном III конгрессе.

Конгресс, конечно, не состоялся бы и без того по одному тому, что Горчаков, не взирая ни на какие соблазнительные перспективы насчет отмены оскорбительной статьи Парижского трактата 1856 г., ни в коем случае не желал, чтобы на конгрессе поднимался польский вопрос, да еще тогда, когда восстание бы­ло уже совершенно сломлено. Но Горчаков, со свойственной ему выдержкой узнав, как забеспокоился Пальмерстон, пред­почел несколько помедлить со своим отказом. Его расчет оказался совершенно правильным: первый по времени от­каз на свое предложение Наполеон III получил не из Петербурга, а из Лондона, что и требовалось Горчакову. Расчет Горчакова на несдержанность и нетерпеливость Пальмерстона оправдался блистательно. Англо-французские от­ношения становились все холоднее. Когда польское восстание было уже окончательно подавлено, Пальмерстон 26 мая 1864 г. громогласно заявил в палате общин, что самая мысль о войне Англии с Россией из-за Польши была бы «сумасшествием», и на­стойчиво утверждал в той же речи, что только «польская бли­зорукость» виновата, если кто-либо из поляков поверил в возможность подобной войны.

Так дело окончилось полной дипломатической победой России.