2. ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ЕВРОПЕЙСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ПЕРИОД УЧРЕДИТЕЛЬНОГО И ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ

2. ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ЕВРОПЕЙСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ПЕРИОД УЧРЕДИТЕЛЬНОГО И ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ

Французская дипломатия в период Национального учредительного собрания.

Во времена абсолютной монархии министерство иностранных дел и посольства были организованы так, чтобы служить для абсолютной монархической власти послушным орудием ее политики. Министр иностранных дел назначался монархом и был ответственен только перед ним.

Послы и министры назначались обычно из аристократиче­ских фамилий, тесно связанных с двором, Немногочисленные чиновники министерства подбирались чаще всего из буржуаз­ных фамилий, члены которых уже служили в министерстве или при дворе. Попав в министерство, они служили там до конца своих дней. То были большей частью люди надежные, покорные, верные и хорошо обеспеченные жалованьем.

Министерство состояло из двух «политических управлений», разделенных по территориальному признаку. Первое вело переписку с государствами Западной и Центральной Европы и Америки; второе — с Восточной и Южной Европой и скан­динавскими государствами. Кроме этих двух управлений, существовали еще вспомогательные отделы.

После взятия Бастилии Национальное собрание, опираясь на принцип народовластия, стало вмешиваться в дипломатию королевского министерства, стремясь подчинить ее своим целям. От случая к случаю Национальное собрание издавало декреты по поводу сообщений министра иностранных дел о внешних делах. В мае 1790 г. Национальное собрание резко столкнулось с королевской властью из-за вопросов внешней политики. В это время возникла угроза войны между Испа­нией и Англией из-за притязаний на часть тихоокеанского побережья Северной Америки. Весной 1790 г. обе стороны го­товились к войне. В силу союзного «фамильного договора» 1761 г. испанский двор потребовал помощи от Людовика XVI. Министр иностранных дел сообщил Национальному собранию о намерении короля вооружить флот против Англии. Его заяв­ление вызвало в Национальном собрании целую бурю. Буржуа­зия негодовала на испанскую политику, не допускавшую французских товаров в испанские колонии, и не сочувствовала «фамильному договору». Она видела в нем лишь династический союз. Многие основательно думали, что король под предлогом войны с Англией хотел попросту увеличить вооруженные силы для борьбы с революцией и с помощью их разогнать Нацио­нальное собрание. Поэтому левая часть Национального собра­ния решила отнять у короля право объявлять войну и заклю­чать мир. Национальное собрание постановило, что само будет контролировать дипломатические переговоры и утверждать до­говоры. После горячих прений большую часть депутатов увлек за собой граф Мирабо, который около этого времени начал уже получать тайную субсидию от короля. 24 мая Мирабо добился в Национальном собрании компромиссного решения по вопросу о праве войны и мира. Согласно этому решению только Нацио­нальное собрание могло объявить войну и заключить мир, — но лишь в том случае, если король внесет такое предложение. Таким образом, право войны и мира было разделено между королем и Национальным собранием. Во время прений депу­таты резко осуждали династическую тайную дипломатию и союзы и заявляли, что Франции нужны только «национальные договоры», со «справедливыми народами». В связи с рассмотре­нием требований Испании об исполнении «фамильного договора» Национальное собрание создало постоянный комитет для на­блюдения за дипломатическими делами. Главой «Дипломатиче­ского комитета» стал Мирабо. Дипломатический комитет и На­циональное собрание окончательно подчинили себе официаль­ную дипломатию короля и министерства, и крупная умеренная буржуазия стала, наконец, у руководства внешней политикой Франции. По предложению Дипломатического комитета На­циональное собрание оставило в силе союз с Испанией, так как он мог понадобиться против Англии. Однако оно устранило из договора все статьи, которые имели наступательный харак­тер. Были оставлены только оборонительные и торговые обязательства. Основами внешней политики Франции бы­ли провозглашены «всеобщий мир и принципы справедли­вости».

Особым декретом, принятым в декабре 1791 г., было уста­новлено, что «французская нация навсегда отказывается от всякой войны с целью завоевания и никогда не употребит своей силы против свободы какого-либо народа». Завоеватель­ные стремления самой французской буржуазии обнаружились позднее, когда в результате революции власть ее окрепла. В период Национального учредительного собрания власть буржуазии была еще неустойчива: воинственные предприятия могли ее поколебать, и Национальное собрание до своего роспуска осенью 1791 г. сохраняло миролюбивое направле­ние внешней политики и дипломатии.

Когда в 1789 г. в австрийских Нидерландах (Бельгии) произошла революция, Национальное собрание было против вмешательства в защиту Бельгии от Австрии, боясь конфликта с феодально-монархической Европой. Несмотря на энтузиазм газет и клубов по поводу бельгийской революции, бельгийская нотификация о провозглашении независимости Бельгии по ре­шению короля и министра иностранных дел была возвращена обратно в нераспечатанном виде. Национальное собрание не протестовало.

Несмотря на миролюбие Национального собрания, отмена части феодальных повинностей вовлекала Францию в столкнове­ния с монархической Европой. Во Франции, в Эльзасе, на­ходился ряд мелких владений германских имперских князей. Революция уничтожила там старые феодальные права сеньоров. Князья жаловались германскому имперскому сейму и добива­лись вмешательства Австрии и Пруссии, а также России и Швеции для восстановления своих привилегий. Желая избе­жать конфликта, Национальное собрание решило вознаградить князей за убытки, как частных лиц. Министерство иностранных дел начало с ними переговоры, которые затянулись до начала войны с коалицией. Сделка в конце концов все же не состоялась. Австрия, Россия и Пруссия побуждали князей к сопротивлению в надежде иметь в руках лишний предлог для войны с Францией. Екатерина подстрекала князей требовать австрийского и прус­ского вмешательства, рассчитывая скорее втянуть эти госу­дарства в войну с Францией. Конвент отменил решение о воз­награждении эльзасских князей только тогда, когда война с коалицией уже началась.

Конфискация церковных земель, произведенная Националь­ным собранием, и проект гражданского устройства духовенства вызвали конфликт Франции с римским папой. Пытаясь уладить положение, министерство завязало с Римом тайные переговоры, только что в принципе осужденные Националь­ным собранием. Однако соглашение не было достигнуто. Ре­волюция распространилась на принадлежавшую папе терри­торию Авиньона, населенную французами. В апреле 1791 г. население Авиньона потребовало воссоединения его с Францией. Дипломатический комитет предложил Национальному собра­нию применить на практике новый принцип территориальных присоединений на основании изъявления воли самим населе­нием. Декретом Национального собрания от 14 сентября 1791 г. Авиньон был присоединен к Франции, «согласно жела­нию, свободно и торжественно изъявленному большинством коммун и граждан». Присоединение Авиньона еще более обо­стрило отношения не только с Римом, но и с соседними монар­хическими державами, которые опасались, как бы и их население не пожелало присоединиться к революционной Франции. С того времени на принцип суверенитета нации, введенный в европей­скую международную политику французской революцией, ссы­лались при издании всех декретов о территориальных присоеди­нениях в ходе революционных войн Франции с коалицией.

В то время как официальная дипломатия находилась под надзором Дипломатического комитета Национального собра­ния, двор вел свои тайные интриги с целью вызвать вмешатель­ство иностранных держав для восстановления абсолютной монархии. Слухи об этом распространялись, и в Национальном собрании и клубах росло недоверие к прежнему дипломати­ческому персоналу, который тайно помогал королю сноситься с иностранными дворами. В Национальном собрании стали разда­ваться требования очистки дипломатического персонала от сторонников абсолютизма. Под давлением этих требований даже Мирабо, втайне продавшийся двору, вынужден был в ян­варе 1790 г. признать необходимость почти полной смены послов Франции при иностранных дворах. В марте 1791 г. было сменено семь послов. Собрание установило для послов специальную присягу. Некоторые из старых дипломатов отка­зались ее принести и были отозваны.

Сильно скомпрометировала старый дипломатический пер­сонал неудачная попытка бегства короля из Франции летом. 1791 г. Министра иностранных дел обвиняли в соучастии в этом деле. После бегства в Варенн король был временно от­странен от власти, и почти все иностранные дворы прервали сношения с послами Франции. Тем не менее, боясь дальней­шего развертывания революции, Национальное собрание вновь восстановило власть короля; по конституции 1791 г. оно пре­доставило ему ведение всех внешних сношений с правом заклю­чать договоры при условии последующей ратификации их за­конодательным корпусом.