Поглощение Западной Украины

Поглощение Западной Украины

1654 г., когда российские цари начали расширять свой контроль над Украиной, украинцы жили в двух различных мирах: в одном правили русские, в другом — поляки и австрийцы. Различия между двумя украинскими сообществами, как мы неоднократно имели возможность наблюдать, определенно выходили за рамки политических систем и основывались на значительных исторических, культурных, социально-экономических и психологических особенностях. В результате второй мировой войны раздвоение Украины на Западную и Восточную наконец прекратилось — по крайней мере на политическом уровне. После войны (период 1939—1941 гг. был слишком коротким, чтобы оставить долговременные следы) советский режим — к лучшему или к худшему — всячески пытался приспособить западных украинцев к советской системе и приравнять к их восточным соотечественникам. Этот процесс слияния двух долгое время разъединенных частей украинского народа стал не только одним из главных в послевоенное время, но и эпохально важным во всей истории Украины.

В достижении этой цели советский режим опирался на свое колоссальное военное и политическое преимущество. Но задача, которую он перед собой ставил, оставалась необычайно сложной, поскольку в Западной Украине ему противостояли все основные составляющие здешнего общества: греко-католическая церковь — эта верховная западноукраинская институция — была совершенно несовместима с новым режимом; крестьяне, составлявшие большинство населения, ужасались перспективы коллективизации; молодежь, значительная часть которой была предана идеям национализма, видела в советской власти своего злейшего врага.

Ликвидация греко-католической церкви. Поскольку греко-кгтолическая церковь являлась основным и наиболее крепким звеном, связующим западных украинцев с Западом, и функционировала именно как национальная церковь, ей суждено было стать одной из первых целей, на которых сосредоточился ураганный огонь советской власти. Сигналом к началу антицерковной кампании послужила смерть 1 ноября 1944 г. чрезвычайно популярного в народе митрополита Шептицкого. Когда митрополита не стало и, таким образом, исчезла главная помеха для начала наступления на греко-католиков, пресса сразу же зарябила статьями, обвиняющими «униатскую» церковь в «коллаборационизме» с нацистами и поддержке националистического подполья. Особым усердием в этих «разоблачениях» отличался западноукраинский коммунист Ярослав Галан. Следом за кампанией клеветы и несусветных обвинений прошла серия арестов по сфабрикованным делам, в результате чего почти весь иерархат греко-католической церкви во главе с Йосипом Слипым оказался в сибирских лагерях.

Ликвидируя верхушку греко-католической церкви, Советы одновременно убедили известного священника Гаврила Кос-тельника организовать группу духовенства для агитации за разрыв унии с Римом. Оппозицию, возникшую в связи с деятельностью этой группы, разгромил НКВД, развернув террор против священников. 8 марта 1946 г. сторонники Костельника созвали синод (совершенно неправомочный акт, поскольку на нем не присутствовали епископы) для рассмотрения вопроса о связях с Римом. В результате было принято наперед известное решение: 216 священников и 19 представителей мирян проголосовали за разрыв Брестской унии 1596 г, раскол с Римом и «воссоединение» греко-католической церкви С русской православной. Чуть позже этот сценарий с одной только поправкой — якобы случайной гибелью епископа Геодора Ромжи — воспроизвели в Закарпатье, и к 1951 г. греко-католическая церковь в этом регионе также была ликвидирована.

Растерянные исчезновением своих иерархов, усмиренные террористической тактикой Советов и опасаясь за судьбы своих семей, многие греко-католические священники перешли в православие. Проявлявших непокорность, как правило, арестовывали и высылали в Сибирь. Однако не следует полагать, что Советам удалось ликвидировать греко-католическую церковь простым очередным запретом. Многие священники и прихожане только сделали вид, что приняли православие, продолжая подпольно соблюдать греко-католические праздники, обряды и отправлять службы. О том, что западные украинцы сохраняли верность своей церкви, с которой они прожили века, свидетельствовал нескончаемый поток советской пропаганды, продолжавшийся вплоть до недавнего времени.

Борьба с УПА. Несмотря на советскую оккупацию Галичины и Волыни, УПА продолжала расти. В 1944—1945 гг в нее вступило больше добровольцев, чем она могла вооружить. Главным источником пополнения людских ресурсов армии было подполье ОУН, продолжавшее действовать параллельно с УПА. В партизанскую армию вступали те, кто спасался от депортаций или противился коллективизации. Значительную часть пополнения составляли дезертиры Красной армии и уклонявшиеся от мобилизации местные жители, предпочитавшие партизанскую борьбу перспективе стать советским пушечным мясом на фронте. Итак, пока победоносная Красная армия штурмовала Берлин, крупные, доходящие до батальона подразделения антисоветских партизан устанавливали контроль над обширными районами Западной Украины, создавая там свою, отработанную структуру управления. В это время политика УПА и ее политической надстройки — УГВР — была ориентирована на ход событий на Западе (главные надежды возлагались на то, что начнется новая война — между западными союзниками и СССР) и сводилась к тому, чтобы помешать установлению советской системы в Западной Украине. Впечатляющими масштабами своей деятельности УПА обязана двум обстоятельствам: во-первых, широкой народной поддержке и эффективной организации, во-вторых — ограниченности контингента советских войск в западных областях Украины.

Впрочем, после капитуляции Германии в мае 1945 г. Советы получили возможность наращивать систематическое и широкое давление против УПА. В 1945—1946 гг. советские войска (главным образом, силы МВД и НКВД, поскольку в регулярной армии было слишком много украинцев, не желавших воевать с УПА) организовали блокаду и прочесывание обширных территорий Волыни и предгорьев Карпат, где сосредоточивались партизаны. Стремясь запугать западноукраинское население и лишить УПА народной поддержки, НКВД использовал целый набор жесточайших мер. Жителей районов, где находились базы УПА, выселяли: в Сибирь депортировали семьи любого, кто был связан с партизанами, в результате чего пустели целые села. Подсчитано, что с 1946 по 1949 г. на Север было выслано около 500 тыс. западных украинцев. Почти в каждом селе были завербованы информаторы НКВД, говоря щюще — «стукачи». Для дискредитации УПА применялись и более изощренные методы: подразделения НКВД, переодевшись в форму УПА, грабили, насиловали и убивали украинских сельчан. Поскольку действия службы безопасности ОУН (СБ) по ликвидации просоветских элементов также нередко отличались жестокостью, этот страшный маскарад был весьма правдоподобен и часто достигал своей цели. Одновременно Советы буквально заливали партизан, живущих зимой на грани голодного истощения в подземных «схронах», пропагандой, изображающей их дело безнадежным, и постоянно предлагали Км амнистию за явку с повинной.

Неся тяжелые потери, УПА попыталась приспособиться к новым условиям и сменила тактику, разбившись на небольшие маневренные отряды. К 1947—1948 гг., когда стало очевидным, что американо-советской войны не предвидится, многие из этих отрядов по приказу командования УПА были распущены. Часть членов УПА перешла в гражданское подполье ОУН, однако ее сеть уже не могла действовать так эффективно, как раньше, поскольку многие члены ОУН к этому времени уже погибли, эмигрировали, были схвачены или потеряли «крышу» во время открытого противостояния. Новым серьезным ударом по УПА стало распространение коллективизации, ибо полностью контролируемые властью колхозники не могли служить источником продовольствия для партизан.

На этом финальном этапе УПА и оуновское подполье, время от времени имевшие спорадические и неопределенные связи с британскими и американскими спецслужбами, сосредоточились на антисоветской пропаганде и саботажах. Они мешали проведению коллективизации, срывали депортацию населения, всячески дезорганизовывали работу советского административного аппарата, уничтожали офицеров НКВД, партийных активистов и подозреваемых в сотрудничестве с Советами. В 1948 г. предположительно членами ОУН (некоторые авторы считают, что это было дело рук НКВД) был застрелен отец Гаврило Костельник — за его участие в роспуске грекокатолической церкви. Спустя год подпольщики ОУН убили известного советского пропагандиста Ярослава Галана. Однако в марте 1950 г. УПА понесла весьма чувствительную утрату, когда подо Львовом в одной из стычек погиб ее командующий Роман Шухевич (генерал Тарас Чупрынка). После его смерти УПА-ОУН в Западной Украине фактически прекратила существование как дееспособная организация, хотя некоторые небольшие отряды продолжали операции до середины 1950-х годов.

Отдельной главой в истории УПА является ее деятельность на польской территории, в районах, заселенных украинцами — лемками. С 1944 по 1947 г., пользуясь поддержкой населения, УПА сохраняла значительное влияние в этих мест тах. Благодаря добросовестным исследованиям польских военных историков (чьи тр}ды куда более информативны, чем пропагандистские трактаты их советских коллег) нам известно, что силы УПА в этих районах состояли приблизительно из 2 тыс. партизан, связанных с 3 тыс. членами подполья ОУН. Неоднократные попытки польских войск вытеснить отсюда украинских партизан сопровождались чувствительными потерями для поляков. В марте 1947 г. одно из подразделений УПА организовало засаду и уничтожило выдающегося польского генерала, заместителя министра обороны Кароля Сверчевского. Эта акция была не только самым значительным успехом УПА в этом регионе — она стала и началом конца для самой партизанской армии.

Польское правительство, разъяренное гибелью Сверчевского, решило ликвидировать «украинскую проблему». В апреле 1947 г. оно провело операцию под кодовым названием «Висла», преследовавшую не только военные, но и более широкие цели, касавшиеся гражданского населения. Польские войска численностью до 30 тыс. человек, поддержанные многочисленными подразделениями Чехословакии и СССР, окружили украинских партизан и в ходе ожесточенных боев уничтожили и взяли в плен большую их часть. Отдельные отряды УПА прорвались на территорию советской Украины, а несколько сотен, пройдя с боями Чехословакию, достигли союзнической зоны оккупации в Германии и там сложили оружие. Так же трагически сложилась судьба украинских лемков, поддерживавших и укрывавших партизан: почти всех их (около 150 тыс. человек) без всякого предупреждения выселили из родных деревень и рассеяли по всей территории Польши, чтобы раз и навсегда предупредить возможность возрождения УПА на Лемковщине. Таким способом поляки избавились от украинской проблемы, омрачавшей им жизнь на протяжении столетий.

Коллективизация. Только в 1947—1948 гг., когда Советы сломили сопротивление УПА, они смогли уже в полную силу развернуть политику коллективизации. В целом она осуществлялась по сценарию, опробованному 20 лет назад в советской Украине. Сначала зажиточные крестьяне («куркулі») были противопоставлены односельчанам, а затем обложены такими налогами, что не смогли вести свое хозяйство. Самых непокорных, как водится, ссылали в Сибирь. Затем основная масса крестьянства долгими уговорами и назойливой агитацией была загнана в колхозы. Политический контроль над колхозами, особенно жесткий в Западной Украине, осуществлялся партийными ячейками, создававшимися при машинно-тракторных станциях (МТС). К счастью для западных украинцев, коллективизация на их землях не сопровождалась голодом. Другим важным отличием от Восточной Украины было то, что коллективизация здесь происходила на фоне вооруженной борьбы УПА, которая хоть и была ослаблена, но еще способна на действие. По словам советского автора: «Злейшие враги трудового крестьянства — кулаки и буржуазные националисты — отчаянно сопротивлялись растущему колхозному движению на западных землях, сжигая колхозные строения, убивая активистов, распуская среди крестьян слухи, сеющие сомнения относительно колхозов». Однако сопротивление оказалось бесплодным: к 1951 г. почти все 1,5 млн западноукраинских крестьянских хозяйств были объединены почти в 7 тыс. колхозов. Так на недавно аннексированных западноукраинских территориях была прочно вмонтирована одна из главных опор советской социально-экономической системы.

Как и следовало ожидать, вместе с коллективизацией развернулась индустриализация. При австрийцах и поляках Галичина была экономически истощенным, эксплуатируемым аграрным районом, местом бросового экспорта готовых товаров. Понимая, что, улучшив здесь экономическую ситуацию, они извлекут из этого значительную политическую выгоду, Советы осуществили крупные капиталовложения в развитие промышленности Западной Украины. Были расширены старые производства (такие, например, как нефтедобыча), создан целый ряд новых отраслей промышленности: производство автомобилей, автобусов, радиоаппаратуры, предметов потребления. Поскольку многие фабрики были новыми и часто оснащались техникой, вывезенной из Германии, западноукраинские предприятия относились к современнейшим в СССР. К 1951 г. уровень промышленного производства в Западной Украине на 230 % превысил уровень 1945 г. и составил 10 % общереспубликанского (в 1940 г.— 3 %). Быстро растущий Львов стал одним из главных индустриальных центров республики.

Индустриализация вызвала и серьезные социальные изменения. Первоначальный дефицит специалистов и квалифицированных рабочих, необходимых для многочисленных новых предприятий, вызвал приток русских в Западную Украину. Однако быстро развивался и местный украинский рабочий класс. В конце 1940-х — начале 1950-х годов численность обученных рабочих в Западной Украине ежегодно возрастала на 20—30 тыс.— именно за счет местного населения. Количество промышленных рабочих во Львове возросло с 43 тыс. в 1945 г. до 148 тыс. в 1958. Появился отсутствовавший до сих пор слой украинской технической интеллигенции. Так под эгидой советской власти долго задерживавшаяся социально-экономическая модернизация Западной Украины быстро пошла вперед.

Пожалуй, наиболее привлекательной стороной советского режима были предоставленные им широкие возможности для получения образования. Так же, как и в 1939 г., в 1945 новый режим способствовал значительному расширению украиноязычного начального образования. Быстро развивалась и высшая школа: в 1950 г. в 24 вузах Западной Украины обучалось 24 тыс. студентов на дневных и 9 тыс. на заочных отделениях. Однако подъем общеобразовательного уровня означал и усиление русификации: к 1953 г. основным языком обучения во всех высших учебных заведениях Западной Украины стал русский.

Если рост образовательных возможностей был той чертой советского режима, которая охотно принималась Западной Украиной, то коммунистическая партия явно не относилась к числу желанных гостей. Даже после победы Советов в войне западные украинцы не стремились вступать в КП(б)У. В 1944 г. здесь насчитывалось всего 7 тыс. членов и кандидатов в члены партии, и только несколько сотен из них были рабочие. В 1946 г. эта цифра выросла до 31 тыс., а в 1950 г., после интенсивной кампании призыва в КП(б)У,— до 88 тыс., что все равно составляло крошечную группу относительно общей численности населения. Большинство членов партии недавно прибыло с востока. Например, из 23 тыс. членов городской партийной организации Львова в 1950 г. только 10 % были местного происхождения. На селе коммунистов вообще было чрезвычайно мало. Таким образом, монополизировав политическую власть, партия все же не пустила глубоких корней среди западноукраинского населения. Поэтому в его сознании оставалось довольно явное ощущение жизни под чужеземным владычеством,