Канун Великого восстания

Канун Великого восстания

Разумеется, магнаты во многом способствовали той самой колонизации целинных украинских земель, которую польские историки XIX в. громко именовали «цивилизацией Украины». Но именно на них, землевладельцах-магнатах, лежит и огромная доля ответственности за напряженность и нестабильность, ставшие хроническими болезнями украинского общества.

В то время в Украине действовал один закон и одно право — закон и право сильного. К насилию прибегали прежде всего сами магнаты — при малейшем конфликте со своими подданными и друг с другом. При слабости королевской власти царили эгоизм и анархия. Даже сами поляки вынуждены были признавать: «На Украине правит беззаконие».

Склонность магнатов к применению грубой силы ярче всего проявлялась в их отношении к крестьянству. Как мы помним, на первом этапе освоения целинной степи землевладельцы заманивали к себе крестьян, учреждая на определенный срок свободные от повинностей слободы. Но когда все сроки истекли, магнаты набросились на крестьян, как голодные звери, отвечая на малейшие попытки сопротивления жестоким насилием и все больше зверея по мере того, как им удалось гасить очаги крестьянских волнений. А ведь после 1638 г. им казалось, что уже и последний такой очаг погашен...

Пахари новоосвоенных земель, еще не забывшие вкус свободы, отныне должны были трижды или четырежды в неделю работать «на пана». А впридачу землевладельцы выдумывали все новые и новые службы и повинности, к тому же и королевская казна требовала уплату за дом, скотину и хозяйство. Но хуже всего приходилось крестьянину, когда магнат сдавал свои владения в аренду — а к этому ненавидимому крестьянами способу управлять своими землями украинские помещики прибегали довольно часто. Условия аренды заключались в следующем: арендатор регулярно выплачивал землевладельцу твердо установленную сумму, а все, что удавалось выжать из крестьян сверх того, забирал себе. Евреям, лишенным собственной земли и буквально (еще за полтора тысячелетия до описываемых событий римляне насильственно рассеяли их по свету), и юридически (по законам Речи Посполитой им запрещалось владеть земельными наделами), в аграрной по преимуществу стране ничего не оставалось делать, как только идти в арендаторы. К 1616 г. более половины принадлежавших польской короне украинских земель были арендованы евреями. У одних только князей Острожских было 4 тыс. евреев-арендаторов. Вкладывая собственные деньги в аренду и получая ее всего на два — три года, они были заинтересованы в получении за столь короткий срок максимальной прибыли, а потому нещадно эксплуатировали и земли, и крестьян, вовсе не интересуясь последствиями. Нередко арендатор требовал, чтобы крестьяне работали «на пана» уже не три — четыре, а шесть или даже все дни недели, и челядь магната силой выгоняла их в панское поле.

Другой формой аренды стало приобретение монопольного права на производство и продажу табака и алкоголя. Монополист-арендатор мог требовать с крестьян любую плату за эти столь высоко ценимые ими товары — и надо ли говорить, что это не прибавляло ему популярности... По выражению английского историка Нормана Дейвиса, именно участие евреев в эксплуатации украинского крестьянства польской шляхтой «было главной причиной той страшной расплаты, что не единожды ожидала их в будущем».

Не только среди крестьян, но и среди прочих низших сословий украинского пограничья недовольство росло медленно, но верно. Своеобразные условия здешней жизни обрекали на магнатский произвол и недавно основанные города. Процент городского населения на Киевщине и Брацлавщине, где почти половину жителей составляли горожане, был втрое большим, чем в других воеводствах Речи Посполитой. Но, имея официальный статус городов, а иногда обладая и Магдебургским правом, новые поселения по большей части представляли собой всего лишь небольшие крепости. Большая часть их жителей, укрываясь за крепостными стенами от татарских набегов, занималась сельским хозяйством в окрестных степях. Магнаты, на чьих землях, как правило, возводились такие города, отказывались признавать в их жителях полноправных мещан и требовали от них крестьянских податей и повинностей. Наконец, и мелкая украинская шляхта, большинство представителей которой все еще оставались православными, накопила немало обид на всесильных магнатов.

Итак, все основные слои населения бурлили и закипали — а все клапаны, до сих пор более или менее благополучно «выпускавшие пар», теперь оказались закрыты. Колонизация подходила к концу — все меньше и меньше оставалось пригодных для освоения земель, куда крестьяне могли бы убегать от помещиков. На казачество, традиционно вбиравшее в себя все наиболее недовольные социальные элементы, после 1638 г. обрушились суровые репрессии.

Но, в отличие от всех других крестьян Речи Посполитой, в том числе и Западной Украины, хлеборобы Надднепрянщины не знали крепостного ярма — и не хотели его знать. Их мало интересовало, кем считали их магнаты,— сами-то они осознавали себя свободными людьми. Например, у казаков не было сомнения в своем привилегированном, почти дворянском статусе: якобы еще в 1582 г. король Стефан Ба-торий даровал им его. Многочисленные горожане заявляли, что по определению являются и свободными, и самоуправляемыми. Да и крестьян пограничья после десятилетий слободской жизни приходилось заново убеждать, что не они хозяева своей собственной судьбы. И что могло бы их в этом убедить — ссылки на соответствующие законы Речи Пос политой? Но ведь большинство жителей пограничья свято верили в то, что их право на свободу и древнее, и законнее всех польских законов. И это сознание в свою очередь укрепляло их решимость дать отпор «ляхам», как они называли поляков. А то, что католики-ляхи еще и преследовали православную веру, только подливало масла в огонь.

Мало того, что жители украинского пограничья всегда были готовы к неповиновению и бунту, они к тому же в массе своей прекрасно владели оружием. Все народные восстания той эпохи в европейских странах отличались слабой организацией и отсутствием у бунтовщиков военного опыта. В Украине с этим было все в порядке. Иностранные путешественники не раз отмечали, что жизнь в полном опасностей пограничье заставляла даже простых крестьян и горожан в совершенстве осваивать огнестрельное оружие. К тому же стержнем любого украинского восстания сразу становилось казачество — хорошо организованное, закаленное в боях воинство. И даже недавние поражения пошли на пользу казакам, научив их как надо сражаться с регулярной армией по всем правилам военной стратегии и тактики. Итак, чем больше старались магнаты выжать соков из своих украинских владений, тем крепче становились и решимость, и способность украинцев пограничья дать отпор эксплуататорам. Достаточно было одной искры, чтоб запылала вся страна.