Реформы: неожиданные результаты

Реформы: неожиданные результаты

Как уже было сказано, целью перестройки было сохранение советской системы путем ее модернизации и либерализации. Но поскольку эти перемены угрожали интересам партийного аппарата, он делал все возможное, чтобы противостоять им. В архиконсервативной Украине Щербицкого это проявлялось с особой, как нигде в СССР, силой. Однако воздействие политики гласности не могло не сказаться и здесь.

Задуманная с целью реанимировать доверие к режиму и подтолкнуть бюрократию к конструктивным действиям, гласность в конце концов привела к последствиям, которые Горбачев не мог да и вряд ли хотел предвидеть. В гораздо большей степени, чем допинг экономических реформ, она проявилась в совершенно иной сфере: пользуясь ею, народы СССР наконец во всеуслышание заявили о своих давних национальных притязаниях.

Относительно Украины, то очередную волну недовольства вызвали, естественно, манипуляции правительства вокруг чернобыльской катастрофы. Особое возмущение адресовалось московским чиновникам, которые как во времена строительства ЧАЭС, так и сейчас принимали решения, ставшие трагическими для населения Украины. Чернобыльский апокалипсис открыл людям глаза и на другие экологические преступления центра — загрязнение атмосферы, обмельчание рек, отравление земель... Эти факты на фоне стремительно падающего жизненного уровня заставили многих, даже самых лояльных, советских граждан усомниться в ценностях системы, в которой они жили.

Используя открывшиеся возможности, украинцы все смелее затрагивали и другие наболевшие проблемы, в том числе проблему упадка родного языка. Со временем дискуссии на экологические и языковые темы привели не только к созданию 11 февраля 1989 г. «Товариства української мови ім. Т. Г. Шевченка» — первой массовой организации в республике, прямо не контролируемой партией, но и к тому, что их лидеры — ведущие украинские писатели и журналисты из поколения «шестидесятников» — заняли передовые позиции в общем русле критики существующего положения вещей.

Наряду с этим начались попытки коснуться давно зияющих «белых пятен» украинской истории. Причем характерно, что не профессиональные историки, а опять же писатели и журналисты первыми смело затронули вопросы, долгое время бывшие идеологическим табу. Настоящим прозрением стало раскрытие ужасающей картины голодомора 1932—1933 годов, который советский официоз старался вытравить из людской памяти. Поразили украинцев и сообщения об открытии массовых захоронений невинных жертв НКВД в 1930—40-х годах. Все это заставило весьма широкие слои общества осмыслить степень фальсификации не только недавней, но и более углубленной истории и вызвало тягу к ее интерпретациям в национальном духе. Так, заинтересованность казачеством как типично украинским феноменом особо проявилась во время массового празднования 500-й годовщины основания Запорожской Сечи. Стали появляться статьи, трактующие Мазепу и его попытки порвать с Москвой не как предательство, а как проявление патриотизма. Долгие годы очерняемые усилия украинских правительств 1917—1920 годов добиться независимости стали расцениваться как выражение законных устремлений народа. И даже такая «наглухо закрытая» тема, как борьба УПА против советской власти в годы второй мировой войны, теперь открыто приветствовалась, особенно в западных регионах.

Постепенно стала возрождаться и национальная символика. К превеликому ужасу власть имущих украинский «жовто-блакитний» флаг, до тех пор официально запрещенный, появившись в 1989 г. сперва в Западной Украине, а затем и в Киеве, все чаще и чаще реял над площадями. Снова зазвучал запрещенный национальный гимн «Ще не вмерла Україна», а многие украинцы стали носить на груди «националистический» трезубец. Эти символы выполняли как бы двойную роль, демонстрируя поддержку национального возрождения и в то же время неприятие советской системы.

На протяжении 1989 года медленный, но возрастающий поток перемен в Украине приблизился к критическому рубежу и из сферы словесных баталий стал превращаться в целенаправленную политическую деятельность. Ощутимым прорывом явилась избирательная кампания в Верховный Совет СССР 26 марта. Разумеется, по международным меркам эти выборы были еще далеки от свободных, поскольку партаппарат по старинке занимался различными махинациями и оказывал давление на избирателей. Однако кандидаты от номенклатуры все же потерпели ряд существенных неудач. Кроме этого, демократическая оппозиция извлекла для себя урок на будущее: готовиться к выборам следует более продуманно.

Рух. В течение года на просторах всего Советского Союза в великом множестве возникали так называемые «неформалы», т. е. официально не санкционированные организации. По некоторым подсчетам, их число достигало почти 30 тыс. Как и можно было ожидать, украинские неформалы — типа львовского «Товариства Лева» — наиболее активизировались в западных областях. В начале 1989 г. члены этих организаций, в том числе ведущие писатели и ученые Киева, основали «Народний рух України за перебудову». В знак своей поддержки газета Союза писателей республики «Літературна Україна» напечатала проект программы нового формирования. Со временем, когда 8—10 сентября эта организация провела в Киеве свой установочный съезд, в ее рядах уже насчитывалось 280 тыс. членов. С каждым днем их число возрастало. В своей программе Рух отстаивал суверенитет украинской республики, возрождение родного языка и культуры, затрагивал экологические проблемы, высказывался в поддержку демократизации политической, экономической и социальной системы. Особый акцент делался на необходимости укрепления единства всех этнических групп в Украине. Поэтому не случайно к Руху присоединились тысячи русских, евреев, представителей других национальностей. Таким образом, обретя широкую социальную, политическую и национальную базу, Рух не стал преимущественно националистической организацией. Его появление создало в Украине качественно новую ситуацию: впервые со времени установления советской власти был брошен вызов политической монополии коммунистической партии.

Хотя Рух и пользовался возрастающей народной симпатией, он был представлен в разных регионах Украины неравномерно. Основная сфера его влияния ограничивалась Западной Украиной и киевской интеллигенцией, в то время как в Восточной и Южной Украине партия все еще не ослабляла свою железную хватку. Для популяризации своих целей и расширения социальной базы Рух часто проводил массовые митинги и демонстрации — эти наиболее популярные мероприятия «эпохи гласности». Еще в начале 1988 г. во Львове состоялся ряд многотысячных демонстраций, а в следующем году они охватили и Киев. Пожалуй, самой масштабной акцией Руха стала «людская цепь» 21 января 1990 г.— в честь годовщины «злуки» ЗУ HP и У HP 1919 г. Эта демонстрация солидарности всех украинцев протянулась почти на 500 км от Львова до Киева и собрала около 300 тыс. участников.

Новые политики. В атмосфере невиданной активности и подъема Украина пришла к своим первым относительно свободным выборам. Это была избирательная кампания в Верховный и местные Советы. Соперничали две силы — Демократический блок, который составляли Рух, «Гельсинкська спілка», экологические организации и многочисленные неформалы, — и кандидаты от коммунистической партии. Поскольку последние имели в своем распоряжении средства массовой информации, влиятельные кадровые позиции и огромные финансовые ресурсы, первые могли уповать лишь на собственную энергию, энтузиазм сторонников и массовые протесты против перечисленных преимуществ коммунистов.

Итоги выборов, проведенных в несколько этапов с 4 по 18 марта 1990 г., оказались неоднозначными. Как и можно было предполагать, большинство мест в Советах заняли коммунисты. Но и Демблок получил неожиданно благоприятные результаты, особенно в Киеве и тем более в западных областях. Показательно, что решительную победу на выборах одержали кандидаты — бывшие политзаключенные: Левко Лукьяненко, Вячеслав Чорновил, Богдан и Михайло Горыни, Ирина Калинец и др. В конечном счете кандидаты от Демблока получили 90 мест в парламенте, а их противники (так называемая «группа 239») составили большинство. Но при своем безусловном численном превосходстве коммунистам впервые пришлось столкнуться в стенах парламента с легальной оппозицией, и они явно были этим обескуражены.

Сам по себе факт создания нового украинского парламента стал исключительно важным событием. До этого времени главным политическим органом в Украине был ЦК КПУ. Теперь же, как и все страны цивилизованного мира, Украина имела парламент, который состоял под бдительным оком общественного мнения и обязан был представлять интересы своих избирателей. Именно он и стал впоследствии новым центром политической власти в Украине.

Используя тогдашние настроения эйфории, а также замешательство своих оппонентов, Демблок одержал внушительную победу в парламенте, когда по его инициативе 16 июля 1990 г. была утверждена «Декларація про державний суверенітет України», провозгласившая о ее намерениях самостоятельно вершить свои дела.

Коммунисты. Привычные к жестко ими контролируемой, устроенной по их же велению и соответственно действующей политической системе, коммунисты оказались в положении весьма растерянных наблюдателей событий. Их дела неуклонно ухудшались. 28 сентября 1989 г. больной Щербицкий наконец оставил свой пост, а вскоре и этот мир. Надежды коммунистов на то, что его преемник Володимир Ивашко сможет стабилизировать ситуацию, оказались тщетными, когда в июле 1990 г. он неожиданно покинул украинскую компартию ради высшей должности в Москве. Главой Верховной Рады был избран бывший секретарь ЦК КПУ по вопросам идеологии Леонид Кравчук (сменивший на этом посту Ивашко), а Станислав Гуренко стал первым секретарем ЦК. Тем временем тысячи коммунистов выбывали из деморализованной партии. Среди широких слоев населения росла враждебность к коммунистам, которых все громче обвиняли в приспособленчестве и паразитизме. А в Западной Украине уже начался демонтаж памятников Ленина.

События в Украине, как и во всем СССР, хоть и колебали позиции коммунистической номенклатуры, но не затронули при этом столпов ее власти: она по-прежнему полностью контролировала средства массовой информации, милицию, КГБ, армию, промышленность и сельское хозяйство. Поэтому когда киевская голодовка студентов в октябре 1990 г. привела к отставке председателя Рады министров коммунистического ставленника Виталия Масола, номенклатура поняла, что пора переходить в контрнаступление. Свидетельством этого стал, в частности, арест по явно притянутым обвинениям Степана Хмары — депутата парламента из Западной Украины, известного своими радикальными взглядами.

Тем временем среди сторонников преобразований стали проявляться признаки ослабления, которые, разумеется, тут же использовались коммунистами. Из-за недостатка организованности и свежих идей заметно утратил наступательную инициативу Рух, в его руководстве начались разногласия. К тому же появление целой гирлянды новых политических партий, которые,за исключением, пожалуй, «Української республіканської партії» Левка Лукьяненко, были малочисленными и аморфными, лишь распыляло демократические силы.

Противники суверенитета Украины также использовали то обстоятельство, что в течение веков украинцы были лишены возможности выработать чувство национальной солидарности и территориального единства. Оттого-то консерваторам оказалось не так сложно сыграть на отличиях между восточными и западными украинцами. А р русифицированном Донбассе, Одесской и других южных областях раздавались призывы к отделению от Украины. В Закарпатье с аналогичной идеей выступили те, кто считал местное население «русинами», а не украинцами. Наконец, преимущественно русский Крым, полностью контролируемый коммунистами, фактически заявил • своей автономии от Киева.

Религиозная деятельность. Ощутимые перемены коснулись и других сфер общественной жизни. Наиболее заметным это было в религии. В то время как коммунистическая идеология необратимо утрачивала свою привлекательность, религиозная жизнь возрождалась с поразительной быстротой.

В Западной Украине вышла из «катакомб» Украинская греко-католическая церковь, и она требовала официального признания и возвращения былого статуса. Уверенности ей придавала мощная народная поддержка: западные украинцы всех возрастов открыто и охотно возвращались к традиционному обряду. В частности, массовое празднование Рождества в январе 1990 г. наглядно показало степень влиятельности УГКЦ. Вскоре, 26 января, греко-католическая иерархия во главе с епископом Володимиром Стернюком созвала синод, который аннулировал принудительное решение 1946 г. о роспуске этой церкви. Иерархи начали борьбу за возвращение УГКЦ ее прав и имущества. Тем временем около 2 тыс. парафий в западных областях заявили о своем возврате в греко-католичество, а демократический Львовский облсовет, невзирая на протесты православных, вернул греко-католикам знаменитый собор Св. Юра. В марте 1991 г. высший греко-католический иерарх кардинал Мирослав Любачивский возвратился из Рима во Львов, дабы возглавить свою пятимиллионную паству. Впечатляющим свидетельством возрождения УГКЦ стало перенесение во Львов в августе 1992 г. останков преподобного патриарха Йосипа Слипого. В этом грандиозном акте участвовало около миллиона верующих.

Напуганная перспективой утраты паствы Русская православная церковь в Украине в январе 1990 г. переименовалась в Украинскую православную церковь. Однако весной у нее появился новый соперник в борьбе за души верующих — Украинская автокефальная православная церковь, которая после запрета 1930 г. действовала на Западе и теперь возрождалась на родине. В июне священники около 1650 парафий, отошедших от Московского патриархата, выбрали патриархом лидера УАПЦ за рубежом Мстислава Скрипника. В октябре, после 46-летнего отсутствия он возвратился в Киев.

Вместе с тем возрождение религиозной жизни имело и негативные черты — в первую очередь это вспышка давней вражды между греко-католиками и православными. Их столкновения приобрели особо ожесточенный характер в западных областях, где церковные общины часто раскалывались именно по поводу того, оставаться ли православными или возвращаться в католичество. Проблема раздела церковного имущества также не способствовала замирению. Несогласия разобщали и 35 миллионов православных: если одни желали остаться в контролируемой Москвой Украинской православной церкви, то другие выбирали автокефальную. Даже приверженцы первой разделились между собой. Киевский митрополит Филарет весной 1992 г. порвал с Москвой и провозгласил себя главой Киевского патриархата УПЦ. Невзирая на поддержку властей, его верховенство признали лишь 350 парафий. Большинство же православных украинцев — 30 епископов и 5 тыс. парафий — признали новоизбранного митрополита Володимира, который и возглавил Украинскую автономную церковь (бывшая РПЦ в Украине). Как бы то ни было, а плюрализм стал явью и в духовных делах.

Перемены: две стороны медали. В конце 1990 г. стало очевидным, что эйфория, оптимизм и бурная активность, царившие на протяжении года, ощутимо подупали. На смену им пришло растущее беспокойство по поводу ухудшения экономической ситуации, которое, как утверждали консерваторы, было вызвано «плохо продуманными и хаотичными» реформами Горбачева и его единомышленников. Тревожные противоречия охватили буквально все сферы жизни. С одной стороны, несомненным было то, что пять лет гласности и перестройки привели к радикальным переменам. Коммунистическая идеология — эта основа основ советской системы — все чаще признавалась потерпевшей крах. Это ставило под сомнение законность притязаний коммунистической партии на «руководящую и направляющую» роль в обществе (и, что немаловажно, на владение львиной долей его богатств). Все большее число сторонников приобретала отброшенная в свое время система рыночной экономики. Возрождение национального самосознания, подкрепленное ростом антицентристских настроений, становилось все более очевидным фактом как в Украине, так и в других республиках. Но, пожалуй, самой важной переменой явилось постепенное исчезновение психологии страха, десятилетиями позволявшей меньшинству безраздельно властвовать над большинством.

С другой же стороны, эти годы мало что принесли в плане конкретных структурных изменений в советском обществе. Как уже отмечалось, коммунисты продолжали доминировать в социальной, экономической и политической иерархии. Казалось, что они в любом случае не упустят своего: если реформы ограничатся минимумом, они останутся при своих привилегиях: если же будут вводиться рыночные отношения, то и здесь они будут чувствовать себя лучше всех остальных. Как и прежде, непоколебимо держалась бюрократия. Прилавки магазинов все чаще и чаще зияли ужасающей пустотой. А цены практически на все товары методично ползли вверх и уже достигали тревожного уровня. Отсюда не удивительно, что многочисленные группы населения, особенно менее образованные рабочие и крестьяне, не говоря уже о коммунистах-ортодоксах, были готовы согласиться на возврат к старому.

При всем при том национально сознательные украинцы могли бы указать и на некоторые специфические позитивные моменты. Поддержка идеи украинского суверенитета приходила из самых неожиданных мест. В характерном для него осторожном и взвешенном тоне Леонид Кравчук все чаще выказывал свою расположенность к самоопределению Украины. Небольшая, но растущая фракция коммунистов — сторонников суверенитета появилась в парламенте, представляя собой новейший вариант национал-коммунистов 20-х годов. Наконец, как показал референдум 17 марта 1991 г., даже многие русские и другие нации Украины не возражали бы против суверенитета, если бы он улучшил их жизненные условия.

Благоприятные сдвиги наблюдались и в международном плане. Из поколения в поколение мир не знал об Украине и украинцах практически ничего. Однако когда все более очевидным становилось приближение распада СССР, стремления его второй крупнейшей республики, которая по площади и населению равнялась основным державам Европы, вызывали растущий интерес. Подтверждением этого, в частности, стал визит в Киев в июле 1991 г. президента США Джорджа Буша. Впрочем, выступая в украинском парламенте, президент несколько разочаровал аудиторию своей лекцией о вреде национализма и сепаратизма.

Тем не менее летом 1991 г. общество было охвачено апатией и глубокими сомнениями. Продолжался спад экономики — вплоть до неуверенности в том, переживет ли население предстоящую зиму. Наряду с этим на политическом горизонте Украины все четче вырисовывались три ключевые темы: проект новой Конституции, выборы президента и такая важнейшая из них, как новый союзный договор, призванный обеспечить республикам гораздо большие права в реформированном и децентрализованном Советском Союзе. Значение этого договора для Украины было трудно переоценить, ибо решался вопрос о том, быть или не быть ей полноценной, суверенной и независимой державой. По всему было видно, что время переломных решений уже не за горами. Оставалось неясным лишь то, кто примет эти решения и как они будут осуществляться.

Попытка переворота. 19 августа 1991 г. коммунистические реакционеры в Москве решились на отчаянную попытку перехватить политическую инициативу. Изолировав Горбачева в Крыму, они объявили в стране чрезвычайное положение и сформировали для управления ею так называемый ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению). Этот впопыхах созданный орган, поддерживаемый частью партийной верхушки, военных и КГБ, надеялся реставрировать, насколько это возможно, старые порядки. Однако вконец бездарная подготовка путча и решительное противодействие Бориса Ельцина и его сторонников в Москве предопределили исход заговора. В отличие от Ельцина Леонид Кравчук во время путча придерживался двойственной политики: заявив, что чрезвычайное положение не распространяется на Украину, он и не выступил с осуждением ГКЧП. Уже 21 августа стало ясно, что попытка переворота сорвалась. Однако, невзирая на кратковременность и почти фарсовый характер этого события, его последствия стали поистине эпохальными.

История с путчем придала мощный толчок именно тем процессам, которые он намеревался прервать. Она полностью и окончательно скомпрометировала защитников старого уклада, и особенно коммунистическую партию как непосредственного организатора заговора. Кроме того, до самого основания были потрясены устои советского (читай: российского) централизма, позволявшего кремлевской клике вершить судьбы многочисленных наций, населяющих Советский Союз. Возникли условия, при которых те, кто был недоволен властью Москвы, могли наконец избавиться от нее. И Украина, а точнее — демократы в ее парламенте, не упустили ценнейший исторический момент. 24 августа 1991 г. Верховная Рада почти единогласно провозгласила независимость Украины. Правда, коммунистические депутаты, превозмогая панику в своих рядах, все же сумели навязать определенные ограничения, добившись решения о проведении 1 декабря референдума по вопросу независимости. Однако еще более болезненный удар по старой системе был нанесен 29 августа, когда парламент запретил деятельность компартии в Украине за ее причастность к перевороту. Вслед за Горбачевым редеющие ряды КПСС покинул и Кравчук. Одна за другой — как до, так и после Украины — союзные республики объявляли о своей независимости. По всему было видно, что СССР доживает свои последние дни.