Революционное движение

Революционное движение

Новый национализм. Межвоенный период примечателен и возникновением новой разновидности украинского национализма. В XIX в. национализм в большинстве своем либеральной или социалистической интеллигенции представлял собой аморфную смесь национального самосознания, патриотизма и общечеловеческих ценностей. Несмотря на то, что это движение обрело большую определенность в 1917—1920 гг., когда оно избрало главной целью достижение государственной независимости, в центре его идеологии все же стояли демократические и социалистические принципы. Не удивительно, что во время войны за независимость многие украинские политики нередко бились над неразрешимыми противоречиями, порожденными необходимостью выбора между социалистическими и национальными целями. И вот, в 1920-е годы в среде молодых украинцев стал набирать силу крайний вариант национализма (характерный в это время и для многих других европейских народов), получивший название интегрального национализма.

Зарождение и развитие украинского интегрального национализма связано прежде всего с провалом освободительной борьбы 1917—1920 гг. Как отмечал Александр Мотыль, «по своей сути украинский национализм был попыткой осознать причины крушения украинской государственности и найти способ восстановления ее». Убежденные в том, что социализм и демократизм дискредитировали себя партийными раздорами, бездарным руководством и отсутствием единства действий, в итоге ведущими к поражению, молодые ветераны войны отказались от старых идеалов. Взамен они предложили свои, призвав к созданию нового типа украинца, всецело преданного одной лишь святыне — своей нации — и служащего одной лишь цели — созданию независимого государства. Эти взгляды в наиболее законченном виде были изложены Дмитром Донцовым, эмигрантом с Восточной Украины и бывшим социалистом, ставшим первым идеологом украинского интегрального национализма.

Идеология. Украинский интегральный национализм не имел в своей основе тщательно выработанной системы идей, скорее он опирался на ряд ключевых понятий, цель которых состояла не в том, чтобы объяснить действительность, а в том, чтобы побудить человека к действиям. Донцов утверждал, что абсолютной ценностью является нация, и поэтому нет высшей цели, чем достижение государственной независимости. Политика является своеобразным воплощением дарвиновской борьбы видов за выживание, поэтому конфликты между народами неизбежны. Из этого вытекало, что цель оправдывает средства, воля преобладает над здравым смыслом, а действие предпочтительнее ожидания. Стремясь сделать свои взгляды более привлекательными, интегральные националисты мифологизировали украинскую историю, создав культ борьбы, самопожертвования и национального героизма. В некоторых идеологических выкладках интегральных националистов присутствовали расизм и антисемитизм, однако в целом эти моменты ими сознательно не подчеркивались.

Интегральный национализм проповедовал коллективизм, согласно которому интересы нации ставились выше интересов индивида. Вместе с тем он призывал своих сторонников к воспитанию «сильной личности», которая ни перед чем не остановится для достижения цели. Одна из целей состояла в том, чтобы сплотить нацию в единый монолит, отказавшись от деления ее на классы, партии или региональные группировки. Отсюда и всеохватывающий характер этого движения, то особое значение, которое оно придавало принципу соборности (национального единства), его неприятие регионализма и стремление подчинить себе все сферы жизнедеятельности общества. Интегральный национализм пронизан мыслью проложить себе дорогу «во все области национальной жизни, в самые ее глубины, во все учреждения, общества, группы, в каждый город и село, в каждую семью». Со стремлением к монополизации всех аспектов жизни нации пришла и нетерпимость к инакомыслию. Убежденные в том, что их взгляды являются единственно верным путем к достижению национальных целей, интегральные националисты готовы были объявить войну любому, кто, по их мнению, стоял на ином пути.

Ни Донцов, ни другие идеологи движения не имели четких представлений о типе государства и характере общества, которые будут установлены после достижения независимости. Они мало что могли сказать и о его социально-экономическом устройстве, отмечая только, что в своей основе оно будет аграрным, а отношения в нем будут строиться на сотрудничестве государства, кооперативов и частного капитала. В основу политической системы закладывался принцип правления одной партии — националистической. Иерархия «борцов», или «лучших людей», составляла костяк и руководство этой партии. Во главе движения и будущего государства стоял верховный лидер — вождь, обладавший неограниченной и неоспоримой властью.

Совершенно очевидно, что украинский интегральный национализм нес в себе элементы фашизма и тоталитаризма. Подобные тенденции в 1920-е годы имели широкое распространение в Европе, а их влияние, в особенности итальянского фашизма, было особенно ощутимо в Восточной Европе. Однако, как отмечал Иван Лысяк-Рудницкий, западный фашизм, возникший в городской, промышленной среде, не состоял в близком родстве с украинским интегральным национализмом. Последний был гораздо ближе к праворадикальным движениям, возникшим в аграрных восточноевропейских странах, таким как «Железная гвардия» в Румынии, «Усташи» в Хорватии, «Стрела и крест» в Венгрии и соответствующие движения в Словакии и Польше. В конечном счете можно полагать, что украинский интегральный национализм имел самостоятельное происхождение и коренился в своем собственном обществе. Не примиряясь с трагической судьбой украинцев под польской и советской властью, потеряв веру в традиционные легальные методы, разочаровавшись в западной демократии, пребывавшей в кризисе и не внимавшей мольбам украинцев о помощи, украинские интегральные националисты считали, что им нечего ждать от существующего положения вещей и потому следует применять радикальные средства, чтобы изменить его.

Организация. Отдельные разбросанные группы будущих интегральных националистов появились в Галичине и в большей степени среди эмигрантов в Чехословакии еще до того, как окончательно сформировалась идеология этого движения. В 1920 г. в Праге небольшая группа офицеров основала «Українську військову організацію» (УВО), действовавшую подпольно и ставившую своей целью продолжать борьбу против польской оккупации. Командиром УВО вскоре был избран выдающийся деятель борьбы за независимость, бывший командующий «січових стрільців» в армиях Восточной Украины Евген Коновалец. Прекрасный организатор и тонкий политик, он быстро стал бесспорным лидером интегральных националистов межвоенной поры.

Первоначально УВО была чисто военной организацией с соответствующей структурой командования. Она тайно готовила демобилизованных ветеранов в Галичине и интернированных солдат в Чехословакии к возможному антипольскому восстанию, а также проводила операции, направленные на дестабилизацию положения поляков на оккупированных землях. Наиболее известные акции УВО — покушение на главу польского государства Пилсудского, неудачно осуществленное Степаном Федаком в 1921 г., и широкая серия саботажей в 1922 г. Организация, насчитывавшая около 2 тыс. человек, поддерживала контакты с обоими украинскими правительствами в эмиграции и тайно получала средства на свою деятельность от западноукраинских политических партий.

В 1923 г. положение УВО резко ухудшилось. После того как союзники признали власть Польши над Восточной Галичиной, многие западные украинцы оказались в плену сомнений относительно целесообразности продолжения борьбы. Ряды УВО покинули многие члены организации. Однако УВО отказалась изменить свою тактику, в результате чего от нее отвернулись легальные партии, отвергавшие терроризм. Коновалец и большинство членов организации, спасаясь от преследований полиции, были вынуждены перенести штаб за границу.

Кризис, переживаемый УВО, способствовал общей переориентации ее деятельности. За политической и финансовой поддержкой Коновалец обратился к иностранным государствам, прежде всего к главным противникам Польши — Германии и Литве. Для пополнения своих поредевших рядов УВО вербовала в Восточной Галичине гимназическую и студенческую молодежь. Сюда же для пропаганды своих идей она нелегально ввозила из-за границы журнал «Сурма». Наиболее же важным было то, что УВО, намереваясь создать более широкую националистическую организацию, установила контакты с рядом студенческих групп, таких как «Українська націоналістична молодь» и «Легія українських націоналістів» в Праге и Подебрадах (Чехословакия), а также с «Союзом української націоналістичної молоді» во Львове. После проведения ряда подготовительных конференций представители УВО и студенческих групп собрались в 1929 г. в Вене и основали «Організацію українських націоналістів» (ОУН). Кадровую основу ОУН составила галицкая молодежь; Коновалец и его соратники осуществляли руководство организацией из-за рубежа.

Роль, на которую претендовала ОУН, была значительно большей, чем играла УВО. Подобно своей предшественнице ОУН оставалась «подпольной армией». Она осталась верной старым принципам руководства, конспирации и суровой дисциплины, а также продолжила кампанию политического террора против польского государства и его представителей. Однако при этом она стремилась организовать и возглавить широкое революционное движение масс, главной целью которого было достижение целей украинского интегрального национализма. Особые старания она прилагала к тому, чтобы пропагандировать свои взгляды в среде молодежи и захватить лидерство во всех западноукраинских общественных, политических и экономических организациях. Украинцы, мешавшие осуществлению планов ОУН, оказывались под угрозой террористических актов так же, как и польские чиновники.

Без сомнения, наибольшим успехом ОУН оказалась ее способность увлечь своими идеями массы украинской молодежи. Ее склонность к революционным действиям, радикальным решениям, ее призыв к воспитанию нового типа «суперукраинца» были понятны и близки молодежи, которая чувствовала себя обделенной польской властью, была доведена до отчаяния безработицей и разочарована неудачами старшего поколения. Первоначально в ОУН шли в основном галицкие студенты и гимназисты старших классов. Почти в каждой средней школе и в каждом университете в Польше и за границей, где учились украинцы, действовали ячейки ОУН. Настоящим клубом националистов, которых возглавляли Богдан Кравцив, Степан Ленкавский, Степан Охримович, Иван Грабрусевич и Володимир Янив, стал «Академічний Дім» украинских студентов Львовского университета. Возвращаясь в родные места, молодежь способствовала распространению идей интегрального национализма на селе.

Стремясь расширить свое влияние, ОУН проникала в разные экономические, просветительные и молодежные организации, устраивала массовые патриотические демонстрации, студенческие протесты и бойкот польских товаров, издавала многочисленные газеты и брошюры, активно распространяла свои идеи среди студентов, рабочих и крестьян Галичины и Волыни. В этой деятельности она опиралась на поддержку многих талантливых молодых поэтов, таких как Евген Маланюк, Олег Ольжич-Кандыба, Олена Телига, Богдан Кравцив. Главной трибуной, где пропагандировались взгляды интегральных националистов, был пражский журнал «Розбудова нації». Со временем под влияние интегральных националистов попал ряд других изданий.

Хотя установить численность членов ОУН необычайно сложно, накануне второй мировой войны, по приблизительным оценкам, она составляла около 20 тыс. человек. Количество сочувствующих было значительно большим. В любом случае преобладание в ее рядах энергичной, идеалистически настроенной, преданной делу молодежи быстро превратило ОУН в наиболее динамичный фактор украинской политической жизни межвоенного периода.

В 1930-е годы ОУН продолжала свою «войну» с польским режимом, совершая налеты на правительственные учреждения и почтовые конторы и добывая таким путем средства на свою деятельность: продолжалась и практика уничтожения государственного имущества и политических убийств. Однако ОУН (как и УВО) не считала насилие и террор самоцелью. Участники организации верили, что они ведут национально-освободительную борьбу революционными методами, подобно ирландцам из антианглийской организации «Шинн фейн» или подобно Пилсудскому и его товарищам, боровшимся в подполье против русских еще до войны. Непосредственной целью такой тактики было убедить украинцев в возможности сопротивления и поддерживать украинское общество в состоянии «постоянного революционного брожения». Вот как развивалась в одном из националистических изданий 1930 г. эта концепция «перманентной революции»: «Средствами индивидуального террора и периодических массовых выступлений мы увлечем широкие слои населения идеей освобождения и привлечем их в ряды революционеров... Только постоянным повторением акций мы сможем поддерживать и воспитывать постоянный дух протеста против оккупационной власти, укреплять ненависть к врагу и стремление к окончательному возмездию. Нельзя позволить людям привыкнуть к оковам, почувствовать себя удобно во враждебном государстве».

В начале 1930-х годов члены ОУН осуществили не только сотни актов саботажа и десятки «экспроприаций» государственного имущества, но и организовали свыше 60 террористических актов, многие из которых удались. Среди наиболее важных их жертв были Тадеуш Голувко (1931 г.) —известный польский сторонник польско-украинского компромисса, Эмилиан Чеховский (1932 г.) —комиссар польской полиции во Львове; Алексей Майлов (1933 г.) — сотрудник советского консульства во Львове, убитый в ответ на голодомор 1932— 1933 гг., Бронислав Перацкий (1934 г.) — министр внутренних дел Польши, приговоренный ОУН к смерти за пацификацию 1930 г. Многие покушения направлялись против украинцев, которые были противниками ОУН. Здесь наиболее нашумевшим стало убийство в 1934 г. известного украинского педагога Ивана Бабия.

Однако политика насилия и конфронтации дорого обходилась ОУН. В 1930 г. полицейским агентом был убит Юлиян Головинский, глава боевиков ОУН. Спустя год поляки казнили двух молодых рабочих, Василя Биласа и Дмитра Данилишина, убивших во время одной из «экспроприаций» польского чиновника. После убийства Перацкого польская полиция провела широкомасштабную акцию возмездия, в результате которой было схвачено все краевое руководство ОУН в Галичине, в том числе организаторы покушения — Степан Бандера и Микола Лебидь. После серии публичных процессов молодые лидеры оказались в концентрационном лагере Береза Картузска и других польских тюрьмах с большими сроками заключения. К ним присоединились сотни рядовых членов ОУН, схваченных в то же время.

Эти потери были только частью неудач, которые преследовали ОУН. Довольно скоро выяснилось, что организация буквально кишит полицейскими провокаторами, чего и можно было ожидать, когда ОУН взяла курс на массовость. Еще более обескураживающим обстоятельством стала растущая критика ОУН со стороны самих же украинцев. Родители негодовали по поводу того, что организация вовлекает их детей, неопытных подростков, в опасную деятельность, нередко заканчивающуюся трагически. Общественные, культурные, молодежные организации были выведены из терпения постоянными попытками ОУН оседлать их. Легальные политические партии обвиняли интегральных националистов в том, что своей деятельностью они дают повод правительству ограничивать легальную активность украинцев. Наконец, митрополит Шептицкий резко осудил «аморальность» ОУН. Эти обвинения и ответные упреки были отражением растущей напряженности в отношениях поколений — отцов, легально развивающих «органический сектор», и детей, борющихся в революционном подполье.

Конфликт поколений затронул и ОУН, особенно ее верхушку. Руководство движением из-за границы осуществляли представители довоенного, «цивилизованного» старшего поколения, благодаря возрасту и опыту более умеренного,— Ев ген Коновалец и его соратники 1917—1920 гг., такие как Дмитро Андриевский, Омелян Сеник, Микола Сциборский и Роман Сушко. Многие методы ОУН, особенно убийства, принимались ими далеко не безоговорочно, однако контролировать деятельность своих подчиненных на расстоянии им становилось все тяжелее. Не отказываясь от насильственных методов, Коновалец и его штаб все же предпочитали сосредоточиться на поисках поддержки со стороны иностранных государств, в первую очередь Германии.

В противоположность им краевое руководство ОУН в Галичине. которое, по идее, должно было подчиняться Коновальцу и его людям, отдавало все преимущества революционным действиям. В краевую референтуру (штаб) ОУН в Галичине входили Степан Бандера, Микола Лебидь, Ярослав Стецько, Иван Клымив, Микола Климишин и Роман Шухевич. Всем им едва переваливало за 20, они не участвовали в войне за независимость и выросли в гнетущей атмосфере польского господства. Их молодость и постоянное противостояние иностранному владычеству предрасполагали к насильственному, героическому типу сопротивления, а относительная умеренность взглядов (и более комфортабельный образ жизни) старших, живущих за границей, вызывали у них презрение. Недовольство усилилось в 1934 г., когда все руководство галичан оказалось в заключении и поползли слухи, что этот провал является прямым следствием неудачного руководства и даже предательства со стороны некоторых членов верхушки ОУН за границей.

Авторитет, престиж и дипломатические способности Коновальца позволяли некоторое время удерживать закипающий конфликт от выхода на критический уровень. Гибель Коновальца от руки советского агента в 1938 г. в Роттердаме стала величайшей потерей для националистического движения и с этой точки зрения. Накануне глобальных исторических событий ОУН осталась без опытного, а главное — всеми признанного вождя. Несмотря на это, организация все же не только не развалилась, но и продолжала расти, что свидетельствовало о преданности делу, динамизме и дисциплине ее рядовых членов.