АГЕНТУРА В НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОМ ПОДПОЛЬЕ (НА ПРИМЕРЕ ЗАПАДНОЙ УКРАИНЫ)
АГЕНТУРА В НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОМ ПОДПОЛЬЕ (НА ПРИМЕРЕ ЗАПАДНОЙ УКРАИНЫ)
Когда весной 1944 года Красная Армия освободила часть Западной Украины, советские власти сразу же столкнулись с многочисленными и хорошо вооруженными формированиями организации украинских националистов (ОУН). Хотя Украинская повстанческая армия (УПА) официально объявила войну и большевикам, и немцам, тем не менее немцы с августа 1943 по сентябрь 1944 года передали УПА 700 орудий и минометов, около 10 000 пулеметов, 26 000 автоматов, 72 000 винтовок, 22 000 пистолетов, 100 000 гранат, свыше 12 000 000 патронов и много другого имущества{259}.
Четыре группы в составе УПА — северная, южная, восточная и западная, имели в своем составе от 3—4 до 5—6 куреней (батальонов) каждая, насчитывающих до 300—400 человек. Курень делился на сотни до 130 человек в каждой, сотни на «четы» (взводы) по 40 человек, а каждая чета — на три роя (отделения) по 10— 15 человек, а каждый рой — на два звена. Общая численность обученных формирований УПА на 1944 год оценивалась немцами в 100—200 тысяч человек. По заявлениям самих украинских националистов она доходила до 400 000 и даже до 1 000 000 человек{260}.
Советские источники называли численность повстанцев в 90—100 тыс. чел. Некоторые исследователи считают число 90 тыс. сильно заниженным, что подтверждают недавно обнародованные секретные советские документы. Поданным НКВД УССР, за период с февраля 1944 по 01.01.1946 в результате борьбы с УПА 103 313 «бандитов» было убито, ПО 785 — задержано, 15 959 — арестовано и 50 000 пришло «с повинной», что в сумме составляет около 280 тыс. чел. Даже с учетом того, что в это число попали люди, не причастные к деятельности УПА, все равно ее численность значительно превышала 90 тыс. человек.
Одной из главных форм борьбы ОУН был террор как в отношении военнослужащих и представителей власти, так и местных жителей, поддерживающих власть. После освобождения Ровенской, Волынской и Тернопольской областей отряды УПА стали нападать на обозы и отдельные группы военнослужащих Красной Армии, совершать террористические акты против советских работников и противодействовать мероприятиям органов власти. Так бандеровцами из групп «Олег» и «Черноморец» 29 февраля 1944 года было совершено нападение на командующего 1-м Украинским фронтом Н.Ф. Ватутина, который 15 апреля скончался от полученных ран.
Для борьбы с вооруженными формированиями украинских националистов НКВД были приняты экстренные меры.
В дополнение к имевшимся 4 бригадам внутренних войск НКВД (10 000 чел.) и 4 пограничным полкам по охране тыла (4000 чел.) в Ровенскую и Волынскую области были направлены 2 дивизии, 4 бригады, 1 кавалерийский полк и 1 танковый батальон войск НКВД общей численностью 28 000 человек.
Для организации чекистско-оперативных мероприятий на Украину прибыли заместители наркома внутренних дел С.Н. Круглов и И.А. Серов с группой квалифицированных работников НКВД-НКГБ СССР. Было создано 7 оперативных войсковых групп в городах Луцк, Ровно, Сарны, Гоща, Костополь, Острог и Домбровица.
Дальнейшее обострение борьбы с национальным подпольем произошло после того, как Красная Армия освободила остальные области Западной Украины: Львовскую, Дрогобычскую, Станиславскую и Черновицкую.
В составе формирований УПА кроме украинцев воевали и бывшие военнопленные других национальностей. Так, в донесении наркома внутренних дел УССР B.C. Рясного о ликвидации 27 ноября в Тернопольской области остатков куреней «Романа» и «Ястреба» сообщалось: «Среди убитых много казахов, узбеков и русских»{261}.
Одним из мероприятий по ликвидации базы националистического подполья была мобилизация молодежи призывного возраста в Красную Армию. На этот период и пришелся пик вооруженных антисоветских выступлений. С 10 августа по 5 сентября 1944 года было проведено 853 чекистско-войсковых операции. Во всех районах Львовской области и прикарпатских районах Станиславской, Дрогобычской и Тернопольской областей была проведена сплошная проверка населенных пунктов и прочесывание лесных массивов. Операции проводились силами внутренних и пограничных войск НКВД, войск НКВД по охране тыла 1-го и 4-го Украинских фронтов, милиции и оперативного состава НКВД. О масштабах проводимых мероприятий можно судить по операции по очистке Рава-Русского, Угновского, Магеровского, Немировского и Яворовского районов Львовской области. В этой операции с 22 по 27 августа участвовали шесть пограничных полков войск по охране тыла 1-го Украинского фронта, пять пограничных отрядов войск Украинского пограничного округа и три полка (два стрелковых и один кавалерийский) Красной Армии, специально выведенные на период операции с передовой{262}.
В результате проведенных операций было убито 11 076 и захвачено живыми 10 892 человека (в числе убитых и раненых оказалось 126 немцев), задержано 9304 человека, уклоняющихся от призыва в Красную Армию.
Другим действенным средством лишить повстанцев поддержки населения было выселение их семей и всех сочувствующих. 14 марта 1944 года нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия писал в ГКО: «Семьи оуновцев, находящихся на нелегальном положении или участвующих в бандах, а также осужденных за активную антисоветскую работу, берутся на учет для выселения их в восточные районы СССР. Также будут выселены жители тех населенных пунктов, из которых большая часть мужского населения находится в бандах, а жители этих населенных пунктов оказывают бандитам помощь продовольствием и укрывают их». Большое количество арестованных привело к переполнению тюрем в западных областях Украины и Белоруссии. Для решения этой проблемы заместитель наркома внутренних дел СССР С.Н. Круглов и заместитель наркома государственной безопасности СССР Б.З. Кобулов подписали 15 марта 1945 года совместную директиву № 40/42сс. В ней говорилось: «В целях разгрузки тюрем УССР, БССР часть следственных, арестованных органами НКВД/НКГБ указанных республик из числа бывших немецких ставленников, полицейских, помещиков, участников националистических организаций, лиц, уклоняющихся от службы в Красной Армии и других антисоветских элементов, направляется в лагеря НКВД, расположенные на территории Коми АССР, Архангельской, Свердловской, Кировской и Куйбышевской областей. Окончание следствия по делам этих арестованных возлагается на НКВД/НКГБ, УНКВД/УНКГБ по месту расположения лагерей». Следствие было предписано закончить в двухмесячный срок с момента прибытия арестованных в лагерь, а законченные дела направлять в Особое совещание при НКВД СССР.
Контрразведывательным, разведывательным и карательным органом ОУН была Служба безпеки (безопасности) (СБ), структура которой повторяла структуру самой ОУН (б). Низшим звеном организации являлись «пятерки» и «тройки», члены которых не знали членов соседних «пятерок» даже в одном селе, несколько звеньев составляли станицу. Далее шли подрайоны, районы, повиты (надрайоны), округа, области, края. Начиная с подрайона сетью ОУН управлял соответствующий провод (управленческая структура), имевший в своем составе референтуру СБ. Референт СБ имел в своем распоряжении боевое подразделение и независимую законспирированную сеть агентов.
Высшие структуры СБ включали разведывательный и контрразведывательный отделы. Разведывательный отдел, опираясь на агентурную сеть, собирал информацию об обстановке в населенных пунктах, дислокации воинских и полицейских частей, их намерениях. Контрразведывательный отдел засылал агентов в немецкие, советские и польские карательные органы, работавшие против ОУН, боролся с вражеской агентурой в рядах самой ОУН. Боевые подразделения СБ выполняли карательные функции и функции военной полиции для формирований УПА. Исследователи отмечают высокий уровень профессионализма сотрудников СБ. Большинство из них имели многолетний стаж подпольной работы в условиях строжайшей конспирации и были хорошо осведомлены о методах работы разведки и контрразведки. Летом 1941 года при отступлении Красной Армии в руки ОУН попали архивы Управления НКВД в г. Луцке, а также архивы некоторых районных отделов НКВД, что способствовало улучшению работы СБ. Руководство СБ регулярно проводило сборы для повышения квалификации низовых руководителей. Известны случаи, когда сотрудники СБ специально направлялись в школы абвера. Получив знания о методах агентурной работы, они при первой возможности возвращались в СБ.
Еще в конце 1943 года, при приближении войск Красной Армии к районам деятельности ОУН, перед СБ были поставлены задачи «полной очистки территории от враждебного элемента». Массовое уничтожение врагов было начато в январе 1944 года. В первую очередь уничтожался «польский элемент», во вторую — «коммунистические сексоты»{263}.
В августе 1944 года, в ответ на попытки НКГБ-НКВД вербовать осведомителей в рядах подпольщиков, ОУН ввела в действие «наши контрмеры… ликвидация сексотов всеми доступными средствами: расстрел, повешение и даже четвертование, с надписью на груди: “За сотрудничество с НКВД”»{264}.
Угрозы «сексотам» распространялись с помощью отпечатанных типографским способом листовок, таких как листовка от 11 июля 1945 года: «К сексотам, доносчикам, истребителям и т.д.». «Предупреждаем украинских граждан: все, кто связан с органами НКВД-НКГБ, все, кто каким бы то ни было образом сотрудничает с НКВД… все будут считаться предателями и мы расправимся с ними как с нашими самыми злейшими врагами»{265}.
Порядок ликвидации «сексотов» был регламентирован соответствующими письменными инструкциями, предписывающими «в ходе ликвидации указанных лиц не жалеть ни взрослых членов их семей, ни детей»{266}.
Народное возмущение, вызванное расправами с целыми семьями, заставило руководство ОУН-УПА к 1945 году отказаться от подобных акций. В «Инструкции командирам отрядов», датированной 21 ноября 1944 года, меру наказания уточнили: «Не следует впредь отрезать головы сексотов». Через шесть месяцев последовало еще одно уточнение. В мае 1945 года инструкцией Верховного командования УПА предписывалось: «Проводите массовое уничтожение сексотов, но не взваливайте вину на членов их семей. Допускается конфискация или уничтожение их имущества»{267}. Кого Служба безпеки относила к сексотам, видно из «Списка секретных сотрудников НКВД в 4-м районе», составленного СБ и захваченного советской спецгруппой в Золочивском районе в конце 1944 года. На всех «сексотов», представленных в списке, донесли соседи, сочувствовавшие ОУН.
— Женщина села Розваж МОРЦА Юлия, украинка, в 1941 году была членом Коммунистического союза молодежи и осведомителем НКВД. Когда в 1944 году вернулись Советы, она стала действовать еще более активно, обвиняя местного председателя — что он делал, с кем встречался. Она сообщала обо всем НКВД и районному начальству… Каждый день она гуляла с НКВД и кричала «Долой бандеровцев!» Она сообщала о каждом, кто присоединился к УПА.
— Женщина села Розваж ПОПЮК Ольга, украинка, была связана с партизанами в нашем селе. Она сообщала некоторым пленным о всех наших передвижениях. Когда Советы возвратились, она начала доносить, кто что делал в деревне, какие были встречи и кто следил. Она сообщала о семьях тех, кто присоединился к УПА. Она доносила НКВД и местному райкому партии обо всех, сообщая, кто среди молодежи скрывался от принудительных налогов, кто дезертировал из (Красной) Армии или бежал от работы в Донбассе. Она говорит, конец всем нам и Украине.
— Женщина села Розваж МИХАЙЛЮК Юлия, по национальности русская (фамилия украинская), была связана с поляками и советскими партизанами, а теперь стала главным информатором НКВД. Она доносит на тех, кто сотрудничал с немцами, кто все еще скрывается. Она доносит НКВД и местному партийному секретарю обо всем что случилось в селе. Она говорит: «Долой бандеровцев! Теперь время, чтобы начать такую жизнь, какую мы все ожидали. К черту вас и ваших бандеровцев!»
— Женщина села Розваж ЛИТАРЧУК Фима, по национальности украинка, работает секретным агентом НКВД, доносит о тех, кто находится в деревне, кто скрывается, предала много друзей — как мужчин, так и женщин. Она сообщает, кто сотрудничал с немцами и что они делали. Имеет очень тесную связь с председателем сельсовета и секретарем местной партячейки. Много раз ее заставали с НКВД и представителем райкома партии. Она всех выдавала: кто появляется в селе, кто скрывается. Кричит: «Долой бандеровцев! Мы достаточно долго ждали свободу. Теперь время жить!»
— Женщина села Розваж БРОНОВИЦКАЯ Марьянка, полька по национальности, работает доносчицей на поляков и НКВД. Была связана с местной полицией. Сообщает о тех, кто скрывается, кто вернулся из (повстанческой) армии или сбежал от труда в Донбассе. Говорит: «Долой украинцев и долой бандеровцев с семьями!»
— Женщина села Розваж ПУШКА Агафья, украинка, выдала — всех, кто сотрудничал с немцами, какой работой занимались (во время немецкой оккупации), какие были встречи и кто их посещал. Она выдала тех, кто скрывался от мобилизации, кто дезертаровал из Красной Армии. Она выдала НКВД много друзей, мужчин и женщин: у кого есть оружие, кто где встречается. Она доносила обо всех передвижениях, обо всем, что сейчас происходит, и говорит: «Долой бандеровцев!»
(Подписано) ЗЕВЕРУХА. Слава Украине! Героям слава! Несмотря на очевидную скудность основанного на слухах «подтверждения» стукачества, всех этих женщин жестоко казнили. Приведем пример типичного смертного приговора повстанцев.
ПРИГОВОР
Дня 19 октября 1944 года суд военного трибунала рассмотрел дело против МИРОНЧУК Татьяны и признал ее виновной в сотрудничестве с НКВД. На основании ее признания суд приговаривает МИРОНЧУК Татьяну к смерти. Приговор приведен в исполнение 19.Х.1944 г. в 5 часов утра. Слава Украине! Героям слава! (Две подписи) Ком. Пол. Бережнюк{268}.
Страшной частью ритуала было то, что почти каждый обвиняемый, как правило, должен был перед казнью сознаться в предательстве. В ноябре 1944 года на допросе в НКВД упомянутый выше командир одного из карательных отрядов Иосиф Паньков описал, какими методами повстанцы добивались подобных признаний: «В конце февраля 1944-го я узнал, что артистка Львовского оперного театра Мария Капустенская якобы была связана с гестапо и выдала другого артиста, члена ОУН. По решению руководства СБ она была похищена моими людьми и привезена на полигон, где мы заранее подготовили место для ее допроса. Она была похищенная прямо из театра и доставлена прямо к месту. Я лично допросил ее. Она категорически отрицала любую связь с гестапо. Поэтому мы раздели ее догола и прутьями из лозы, которые мы заранее подготовили, каждый человек моего отряда по очереди избивал ее до тех пор, пока от прутьев не остались клочья. Тогда она сказала, что она признается. После этого она “подтвердила”, что она имела связь с гестапо. Затем, по моему приказу, она была вынесена за 500 метров от места допроса и расстреляна “Глухим”. На допросе Паньков признался также, что во время войны совершил еще по крайней мере шестьдесят подобных убийств поляков, подозреваемых в пособничестве Германии или Советам»{269}.
Часто приказы о казни женщин, заподозренных в «пособничестве» Советам, отдавались заранее, а затем постепенно выполнялись специально созданными для этого отрядами СБ. Результаты деятельности одного из таких отрядов были обнаружены во Львове 21 июня 1948 года. Уборщица в Львовском государственном университете (в настоящее время Львовский университет им. Ивана Франко) убирала мусор в университетской конюшне и обнаружила множество отрубленных человеческих ног. В ужасе она вызвала милицию. В ходе расследования оперативники обнаружили восемнадцать обнаженных и изуродованных трупов — семнадцать женских и один подростка. Позднее, на допросе в МГБ, один из членов карательного отряда СБ показал: «Члены группы действовали по заданию ОУНовского подполья. С ноября 1947 г. мы систематически убивали лояльно настроенных к советскому режиму жителей близ расположенных к городу Львову районов. С этой целью встречали намеченных к ликвидации на Львовском вокзале или городском базаре, заманивали их под разными предлогами в конюшню Львовского государственного университета. Там мы убивали их ударами тупого предмета по голове, после чего закапывали в землю».
Расследование показало, что жертвы были убиты топором, молотком или трубой. У одного трупа на шее осталась веревочная петля длиной более метра — признак ритуального допроса СБ, который обычно предшествовал казни подозреваемых в сотрудничестве с врагом. Карательная команда СБ состояла из девяти человек и действовала по прямым указаниям командира полка У ПА, базировавшегося в близлежащем лесу в районе Бобрки. Один из университетских извозчиков, Кузьма Кеньо, периодически выезжал за дровами в лес и встречался с руководителями УПА, которые вручали ему инструкции для передачи другим членам отряда. Все казни были совершены в соответствии с полученными приказами. Из приведенных ниже данных видна «степень вины» Казненных:
— МОЙСИН Марина, 1930 г. рождения, возраст 17 лет. Убита 8 апреля 1948 г. Два двоюродных брата МОЙСИН служили в Красной Армии. МОЙСИН систематически носила на продажу молоко в дом, где жили агенты МВД-МГБ.
— МИРОН Мария, 23 лет. Беженка из Польши. Лояльно настроена к советскому режиму. Аккуратно выполняла все обязательства перед государством.
— БУЯНОВСКАЯ Мария, 1922 г. рождения, возраст 15 лет. Убита 16 июня 1948 г. БУЯНОВСКАЯ была выслана в Германию для принудительной работы с 1942 по 1946 г. Брат ее служил в Красной Армии и погиб на фронте.
— ИВАНИШИНА Анна, 1908 года рождения, 38 лет. Убита 30 мая 1948 г. Муж ее сестры работал председателем сельсовета и в 1945 г. вместе со всей семьей убит бандой УПА. ИВАНИШИНА проживала в том же самом доме, но в тот раз она чудом избежала смерти. Смертный приговор СБ был в конце концов приведен в исполнение почти три года спустя.
— КУХАРЬ Екатерина, 1923 г. рождения, возраст 24 года. Убита 20 мая 1948 г. Ее брат был демобилизованным солдатом, прослужившим шесть лет в Красной Армии.
— МАЕР Пелагея, 1924 года рождения, возраст 23 года. Убита в апреле 1948 г. В период немецкой оккупации работала в подсобном хозяйстве немцев. При отступлении немецкой армии в
— 1944 г. вместе с другими членами семьи была увезена в Германию. Вернувшись на родину в Львовскую область в 1947 г. МАЕР состояла в активе села. По показаниям осведомителей ОУН, ее дом часто посещался офицерами МГБ{270}.
Кроме агентов НКВД-НКГБ, к «сексотам» инструкция СБ относила учителей, агрономов, сотрудников советских учреждений на селе и других «помощников советов». Так СБ уничтожались семьи тех, кто добровольно пошел служить в Красную Армию, кто «вышел из леса» или не захотел идти в него. Так 26 ноября 1944 года в селе Испас Выжницкого р-на Черновицкой области было уничтожено 15 семей (41 человек) за отказ взрослых мужчин «идти в лес». После окончания Второй мировой войны под пристальным вниманием СБ оказались вступающие в колхозы — в селениях, поддержавших создание колхозов, рекомендовалось применять «пяткование» — уничтожение каждого пятого жителя. Для того чтобы быть зачисленным в «помощники советов», достаточно было пустить на постой или накормить солдат и офицеров Красной Армии, сдать зерно фронту и т.д.
Преследованию и уничтожению подвергались и молодые украинки, подозреваемые в сексуальных связях с советскими солдатами. Этих так называемых «москалек» — уничижительное прозвище, которым обзывали некоторых украинок, считавшихся «красноармейскими шлюхами», — относили к категории самых ненавидимых и презираемых врагов Украины. Член СБ Ровенского района А. Грицюк, арестованной советскими органами в конце 1944 года по обвинению, выдвинутому против него местной женщиной, оставил типичное признание о том, как повстанцы уничтожали предполагаемых «москалек»: «В середине января 1944 г. в селе Ясеничи, по приказу “Дуба”, я убил жительницу села 19—20 лет, украинку по национальности. Убийство было совершено путем удушения веревкой («путованием», т.е. повешением). Труп был захоронен жителями на месте казни. В конце января 1944 г. в деревне Грушвица я принял участие в убийстве другой женщины, набросив на шею петлю, которую затянули члены районной СБ “Нечай” и “Крюк”»…{271}
В своей деятельности СБ широко применяла пытки — дыбой, огнем, «подследственным» отрубали конечности, сжигали живьем и медленно душили. Как указывал сдавшийся властям член Центрального Провода ОУН «Коваль», если бы его допрашивали «методами СБ», он бы признал себя даже абиссинским негусом{272}.
К началу 1945 года СБ получила практически неограниченную власть над подпольем ОУН и имела полномочия на уничтожение любого из ее членов, включая членов Центрального Провода.
В течение января — сентября 1945 года только краевой референт СБ в группе «Юг» М. Козак («Смок») по рассмотренным 938 делам против членов подполья по подозрению в измене ликвидировал 889 человек. Даже отдельные руководители ОУН негативно оценивали деятельность данной структуры. «Работа СБ компрометирует наше движение». Когда один из них, С. Янышевский («Далекий»), открыто выступил против террора СБ на Юге Украины, то был уничтожен СБ вместе с сотнями поддержавших его участников подполья{273}.
Органы НКВД и НКГБ основную роль в борьбе с националистическим подпольем отводили агентам и осведомителям. (В марте 1946 г. министерства были переименованы соответственно в Министерство внутренних дел (МВД) и Министерство государственной безопасности (МГБ).)
Районные отделы и областные управления НКГБ и НКВД создали на территории Западной Украины, а также Западной Белоруссии и Прибалтики массовую агентурную сеть среди вооруженных формирований и гражданского населения. Главными задачами агентов было проникновение в ряды повстанцев, разведка, разложение повстанческих формирований и уничтожение их руководителей.
По данным НКВД на 1 июля 1945 года агентурная сеть в Западной Украине включала И 214 местных жителей, сотрудничавших с органами, в том числе: 175 резидентов, 1196 агентов и 9843 осведомителя. Кроме того, 2968 чел. (почти 9%) из 33 740 галицийских крестьян в составе истребительных батальонов на тот момент были тайными осведомителями органов безопасности{274}. Исследователи Д. Веденеев и Г Быструхин по архивным документам СБУ подсчитали, что осенью 1946 года агентурный аппарат «энкаведистов» на Западе Украины насчитывал 644 резидента, 2249 агентов и 18 165 информаторов{275}.
В работе Джеффри Бурдса приводятся данные, что на территории Галиции в борьбе с националистическим подпольем в качестве осведомителей использовались и дети в возрасте 12—14 лет. Детей задерживали во время облав, под разными предлогами доставляли в райотделы НКВД-НКГБ, где во время допросов под угрозой расспрашивали о том, у кого в селе останавливаются бандеровцы, кто обеспечивает их пищей, кто им помогает и т.д. За полученную информацию выплачивали деньги.
Решающую роль агентуры в выявлении участников оуновского подполья можно проследить на примере одного села. В январе 1945 года была проведена чекистско-войсковая операция в Сновичах — большом селе в Львовской области, насчитывавшем 578 дворов. Информацией чекистов обеспечили агенты-поляки из числа местных жителей, сотрудничавших с новой властью. Сновичи считались спокойным селом, где украинские повстанцы почти не действовали. Однако из донесений осведомителей следовало, что в селе действовало повстанческое подполье из 120 активных членов. Части Красной Армии окружили Сновичи ночью 17 января 1945 года, а ранним утром 18 января вошли в село.
В селе было выявлено 104 «схрона», причем руководители операции были уверены в том, что удалось отыскать далеко не все укрытия. Найти «схроны» помогло то, что все они были однотипными. Каждое такое убежище представляло собой небольшую камеру, вырытую за каменной стеной погреба, где хранился картофель. В «схрон» вел лаз шириной 40 см, через который повстанцы протискивались внутрь укрытия, а затем члены семьи заделывали проход, так что оставалось только небольшое отверстие для воздуха.
«Открытия» в Сновичах заставили советское партийное и чекистское руководство пересмотреть свои оценки по численности членов ОУН. До этой операции разведка полагала, что в Поморянском районе активно действовало около 140 повстанцев. Однако только во время операции в Сновичах было задержано 74 повстанца, что заставило по-иному оценить численность повстанцев в районе. Новые данные почти в восемнадцать раз превышали старые. Теперь предполагалось, что только в одном из двадцати пяти районов Львовской области действует около 2500 членов ОУН-УПА. В отчете об операции было отмечено, что: «…если бы не агентурные данные, то мы бы ничего не нашли»{276}. Действительно, без осведомителей из числа местных жителей власти были беспомощны. Однако следует добавить, что уже через несколько дней после операции в Сновичах УПА нанесла ответный удар. В селе были сожжены десять крестьянских хат, а девять человек — восемь мужчин и одна женщина, все этнические поляки — были преданы мучительной казни. Их связали и заживо сожгли в доме — такой вот страшный сигнал тем, кто отважится на сотрудничество с Советами.
На основании данных, полученных от агентуры, было проведено несколько крупных операций. Так, 14 октября 1944 года, во время проведения чекистско-войсковой операции, был задержан преподаватель школы командного состава УПА, который дал показания о местонахождении школы общей численностью до 250 человек, подчиненной главному штабу УПА. 15 октября в районе размещения школы была проведена операция, в результате которой школа была разгромлена. Было убито 185 человек, в том числе начальник школы, и захвачено живыми 5 человек.
18 октября 1944 года был арестован начальник разведывательного отдела штаба Станиславского военного округа УПА Сильвестр Маланюк (кличка «Дуб»). 31 октября на основании показаний Маланюка была проведена чекистско-войсковая операция, в результате которой разгромлены 2 лагеря куреней «Гамалия» и «Резуна», убито 177 и захвачено 48 оуновцев.
В начале декабря 1944 года на основании агентурных данных была проведена операция в селе Нестаница Тогальского района. Захваченный взводный командир УПА Ленчук показал, что в селе Рожджау Радеховского района Львовской области находится какой-то штаб УПА. 13—14 декабря село было взято штурмом частями 2-го погранотряда и 42-го погранполка НКВД. В ходе упорного боя было убито 146 и захвачено 5 националистов. Оказалось, что в селе действительно размещался штаб военного округа УПА «Буг», который объединял все вооруженные силы УПА на территории Львовской области.
17 декабря 1944 года отрядом УПА численностью до 200 человек был совершен налет на районный центр Дрогобычской области — город Ново-Стрелецк. В качестве ответной меры с 21 по 29 декабря была проведена чекистско-войсковая операция, в результате которой убито 122 и захвачено 355 националистов. Арестовано 43 бандпособника, выселена 141 семья, взорвано 82 укрытия. Добровольно явилось 347 участников оуновских формирований и уклонявшихся от призыва в Красную Армию.
В конце операции выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР в городе Ново-Стрелецке приговорила к повешению двух активных оуновцев, принимавших участие в налете на Ново-Стрелецк. Приговор был тут же приведен в исполнение.
12 февраля 1945 года был обнаружен и убит в бою один из руководителей УПА Клим Савур (Дмитро Клячкивский).
К концу 1945 года произошло изменение качественного состава формирований ОУН-УПА. В отрядах оставались наиболее активные, идейно убежденные националисты, и поэтому под удары чекистов все чаще стали попадать руководители подполья. Так, в результате операции, проведенной с 15 по 17 декабря 1945 года в селах, прилегающих к Крименецкому лесному массиву, был убит командующий южной группой УПА генерал-хорунжий «Локс».
19 декабря в результате агентурно-оперативных мер в селе Бесяхи Великомостовского района Львовской области в хорошо замаскированном подземном укрытии была обнаружена группа во главе с командующим военным округом УПА «Буг» под псевдонимом «Аркаш». Этот округ осуществлял руководство отрядами националистов на территории Львовской области. В перестрелке все оуновцы были убиты. Сменивший «Аркаша» «Иванчук» и его начальник штаба были убиты в апреле 1946 года. В этой жестокой бойне погибали и руководители советских органов безопасности. Так 7 февраля 1946 года в районе местечка Холомов Радеховского района Львовской области оперативная группа в составе 6 человек подверглась нападению 30 оуновцев. При этом был убит начальник секретариата ГУББ НКВД СССР подполковник Крыжановский.
Из рассекреченных данных НКВД стало известно, что за февраль 1944 — декабрь 1946 года украинские подпольные террористические группы убили 11 725 советских офицеров, осведомителей и лиц, сотрудничавших с советской властью. За тот же период были ранены 3914 и «пропали без вести» 2401 человек. Предположительно, они были похищены боевиками ОУН-УПА{277}. С конца 1944 — начала 1945 года советская разведка все чаще отмечала, что в украинском националистическом подполье стало возрастать число женщин и девушек. В совершенно секретном докладе, датированном 6 октября 1944 года, командир пограничного отряда НКВД на Украинском фронте писал: «Многие дети в возрасте 12—15 лет и женщины работали и продолжают работать как активные осведомители и посыльные между бандами и подпольными организациями ОУН и УПА. Они также организовывают доставку продовольствия для банд и предупреждают их относительно появления пограничных дозоров в их областях и о возможных военных действиях последних против них»{278}.
В начале 1945 года органы НКВД регулярно сообщали о вооруженных отрядах повстанцев, состоящих преимущественно или исключительно из молодых украинок. Так офицер Яковлев, руководивший операциями НКВД в Шумском районе, в докладной записке на имя начальника Шумского районного отдела НКВД описал диверсионную группу УПА из десяти женщин, вооруженных автоматами и одетых в военную форму, которые выдавали себя за советский партизанский отряд{279}.
Многие женщины были привлечены в СБ. Разработчиком новой тактики ОУН-УПА по привлечению женщин в СБ был Григорий Прышляк, «Микушка», возглавлявший СБ весной 1944 года. На допросе в НКВД руководитель СБ города Львова Иосиф Паньков, захваченный 28 октября 1944 года показал: «“Микушка”, исходя из того, что для мужчин, в частности для сотрудников СБ, с приходом Красной Армии легальное нахождение в г. Львове будет затруднено, решил переориентироваться на использование женщин для работы в СБ». После занятия Львова Красной Армией большинство мужчин из СБ перешли в боевые партизанские отряды, а на их место Паньков привлек и обучил агентов женщин. Поскольку он сам готовился покинуть Львов, его родная сестра Юлия Панькова («Ульяна») в возрасте двадцати трех лет была назначена руководителем СБ по городу Львову.
Чекисты оперативно отреагировали на изменение тактики оуновского подполья и стали так же активно привлекать женщин к агентурной работе. В июне 1945 года была перевербована и стала советским агентом и «Ульяна». Как особо важный агент она находилась на связи у министра внутренних дел Украины Т.А. Строкача.
О накале борьбы органов НКВД-НКГБ и СБ ОУН свидетельствуют трагические судьбы женщин-агентов, оказавшихся поневоле втянутыми в кровавый круговорот войны.
В октябре 1944 года сотрудники НКВД арестовали восемнадцатилетнюю жительницу села Большая Цепцевиха Владимирецкого района Ровенской области Аллу Линевич («Галку»). Ее выдал на допросе местный житель — член ОУН. На момент ареста она была рядовой связной ОУН в своем регионе. Линевич привлекла внимание офицеров НКВД тем, что состояла в родстве с влиятельными в украинском подполье людьми. Ее брат, Алексей Линевич, которому в то время было сорок лет, ранее занимал пост заместителя командира отрядов УПА в Ровенской области. Незадолго до ареста Аллы Линевич он был назначен командиром местной СБ в отряде «Барсука». Одной из близких подруг «Галки» была Мария Демидович («Русалка») — убежденная националистка, руководившая связью ОУН в Сарненском, Рафаловском и Владимирецком районах. «Галку» завербовали в рамках операции, проводимой наркомом внутренних дел УССР B.C. Рясным. Первым заданием «Галки» было завербовать для работы на НКВД ее брата, агента «Бурака», что она и проделала в октябре 1944 года.
После 2 ноября 1944 года она получила приказ ликвидировать свою близкую подругу «Русалку». «Галка» выполнила задание утром 11 ноября в Цепцевихском лесу, убив подругу выстрелом из пистолета, который выдали ей сотрудники НКВД. Труп был уничтожен спецгруппой НКВД. Предполагалось, что уничтожение «Русалки» откроет путь для одного из агентов НКВД и поможет «Галке» стать руководителем связи повстанцев в этом секторе. Совершить убийство она должна была сама — это было частью плана вербовки и проверки агента. Таким образом, вынужденный пойти на предательство и убийство агент превращался в надежного сотрудника органов безопасности. После «боевого крещения» «Галка» была физически и психологически подготовлена к выполнению более сложных задач. Однако план по ее внедрению в отряд «Коры» был сорван. В то время как одна группа сотрудников НКВД пыталась внедрить Линевич в отряд «Коры», другая группа пыталась решить такую же задачу со своим агентом «Капустянской» (настоящее имя Анастасия Спицына). Спицына была завербована в конце 1944 года и вскоре была направлена в отряд «Коры». Слабо подготовленная к выполнению сложного задания, Спицына почти сразу же выдала себя, ее задержала и допросила СБ. Командир СБ, допрашивающий Спицыну, заставил ее написать в резко антисоветском духе обращение на имя начальника НКВД Владимирецкого района.
К нему командир СБ приложил свое письмо, в котором сообщал, что Спицыну оставят в живых. Он издевательски писал: «Не думайте, что украинские повстанцы рубят головы русским и другим из-за их национальности. Нет. Мы, украинцы, любим народ разных наций, но презираем ваши коммуны и колхозы». Дальнейшая судьба Анастасии Спицыной неизвестна.
От одного из своих осведомителей оперативники получили сведения о том, что «Галку» разоблачили, и ее пришлось отозвать. После ее исчезновения СБ задержала и допросила брата Линевич Алексея. Его пытали, а затем зверски убили. Были убиты также ее мать и тетка, проживавшие в селе Цепцевихи, а их тела подверглись надругательству. Так украинское подполье мстило семьям предателей. Все имущество Линевичей члены карательного отряда или уничтожили, или забрали с собой.
«Галку», которой не исполнилось еще и девятнадцати лет, укрыли от мести боевиков на явочной квартире в Ровно. Руководство органов безопасности все еще имело на нее виды. В одном из докладов руководству ее куратор писал: «…ее следует использовать для операций против ОУНовского подполья»{280}.
Необычной даже для того жестокого времени оказалась судьба молодой женщины С. Галушки, связной оуновского подполья высокого уровня и агента советских органов госбезопасности (оперативный псевдоним «Наталка»). Она была завербована в июне 1945 года опытным контрразведчиком майором госбезопасности А.М. Соколовым[44].
О том, как была завербована «Наталка», Соколов сообщил в донесении на имя начальника Первого отдела ГУББ генерал-майора А. Р. Горшкова. Донесение было написано Соколовым собственноручно. В документе излагается также история создания Соколовым спецотряда «Быстрый» в Тернопольской области в 1945 году и его «операции» по уничтожению руководителей и членов оуновского подполья{281}.
«Наталка» была задержана Бережанским РО и на допросе призналась, что является связной областного проводника ОУН «Нестора». Под псевдонимом «Нестор» органам был известен Иван Шиняда, областной командир УПА в Тернополе. В ходе этой операции «Нестора» задержать не удалось, он был ликвидирован позднее, в марте 1946 года.
В КПЗ «Наталка» заслужила репутацию «девушки с характером», она даже «сумела» ранить из пистолета охранявшего ее милиционера. На допросах сотрудниками ОББ НКВД УССР она никаких серьезных данных о подполье не сообщила, «но чувствовалось, что она скрывает что-то крупное». «Наталка», очевидно, уверилась в том, что ей удалось ввести Соколова в заблуждение: ей казалось, что Соколов поверил в ее готовность сотрудничать с советскими органами безопасности. Однако Соколов так не считал. В своем донесении он отметил, что одними угрозами и насилием «Наталку» не сломить и ее обработку нужно вести более искусно: «Я решил с ней сделать так, по прибытии в Бережани сделать видимость ее вербовки, дать ей задание убить “Нестора”, я был уверен, что она будет бежать, и в то время, когда она будет бежать от нас, задержать ее одним из моих оперативников под видом СБ и допрашивать как сексотку — другого с ней сделать было нельзя. По дороге в Бережани мы ее везли так, что она не видала всей группы, обращение с ней было хорошее, в Бережанах я оформил ее вербовку, дал задание убить “Нестора”, дал ей пистолет с отломанным бойком и отправил выполнять задание».
«Наталка» попыталась обмануть Соколова, играя роль успешно завербованной сексотки. Притворяясь, что согласилась сотрудничать, она показала, что часто встречалась с некоторыми повстанцами из группы «Нестора» в одном из крестьянских домов в селе Бышки. Повстанцы, как она утверждала, проведут ее оттуда к укрытию «Нестора» в лесу. Соколов для видимости согласился с этим планом, но втайне от «Наталки» приказал, чтобы отряд НКВД окружил село и не выпускал никого.
«Как я предполагал, так оно и получилось — “Наталка” побыла в хате несколько минут, вышла через заднюю дверь, спряталась в кукурузе, что все видел Городецкий (агент Соколова, выдававший себя за офицера СБ повстанцев), который, дав ей посидеть в кукурузе некоторое время, как бы случайно ее задержал, обнаружил у нее пистолет и сразу же объявил ее сексоткой». «Наталка» была в сильном замешательстве — уловка Соколова удалась. Она сообщила Городецкому, которого приняла за офицера службы СБ, что является связной центрального штаба ОУН и что ей нужно увидеть своего командира как можно быстрее. Она уже пропустила первые две назначенные встречи со своими товарищами. Теперь у нее в запасе оставалась только одна последняя, и если она на нее не придет, то члены ее подпольной группы поймут, что она арестована, и порвут с ней все связи. Сведения, которые она должна была передать, были жизненно необходимы повстанческому движению, и она умоляла «офицера СБ» помочь ей.
Продолжая выдавать себя за сотрудника СБ, Городецкий обозвал «Наталку» провокатором и лгуньей, отчаянно пытающейся спасти свою шкуру. Действуя так, как поступала в таких случаях СБ, ей завязали глаза и отвели в убежище в Бережаны, где с пристрастием допросили. Доведенная до отчаяния, «Наталка» перешла роковую черту и стала невольной сообщницей НКВД. Она призналась, что ей известно место тайных встреч подпольщиков в селе Августовка, где она должна была встретиться с их руководителем «Белым».
Это было то, что нужно было узнать Соколову. Хорошо замаскированный схрон отряда «Белого» был захвачен отрядом НКВД, большинство бойцов было взято живыми. Командир повстанцев «Рынчак» был убит в ходе операции, а его заместитель «Чад» был захвачен в плен и сломлен на допросе. Операция по вербовке «Наталки» стала приносить плоды. Допрошенный «Чад» показал местонахождение убежища повстанцев около села Рай, где мог находиться командир повстанцев «Белый». Командира в схроне не оказалось, но вместо него в окружение попал его адъютант «Артем». «Артем» оказал ожесточенное сопротивление, поджег имевшиеся при нем документы, большое количество денег, спрятанных в тайнике, и укрытие. Он убил бывшую при нем женщину-связную — «Легету» и пытался бежать, но был ранен в ногу и взят живым.
В докладе Соколова сказано, что «Артем» (оперативный псевдоним Василия Чижевского) сначала стойко сопротивлялся попыткам чекистов наладить контакт, но в конце концов был завербован. «Чад» был также завербован и стал сотрудничать с Соколовым, использовавшим его хорошее знание местных повстанческих отрядов. «Будучи у нас в спецгруппе, “Чад” мне рассказал, что в лесу недалеко от села Лесники, Бережанский район, он знает табор, где в определенное время (по средам) собираются большие командиры УПА. Приурочив условное время, мы провели операцию ротой 229 ОСБ и спецгруппой, в результате которой были убиты командующий южной группой УПА “Гордиенко” и командующий северной группой УПА “Довбня”, задержан старший их охраны “Чабан”, бывший комендант жандармерии куреня “Быстрого”. “Чабан” также был оставлен в спецгруппе, он дал ценные данные, по которым целый месяц проводились операции НКВД и спецгруппой».
Так всего лишь один завербованный чекистами двойной агент позволил нанести сокрушительный удар по руководителям УПА и контрразведке повстанцев в Тернопольской области.
Видимо, Соколов сообщил своей невольной помощнице о том, какие последствия повлекла за собой раскрытая ею информация. Это известие должно было сломить «Наталку» психологически. Украинское подполье не прощало предательства, какими бы мотивами или обстоятельствами оно ни объяснялось. Молодая женщина была поставлена перед жестоким выбором: пойти на сотрудничество с чекистами — или умереть самой и допустить, чтобы репрессиям подверглись ее родные и близкие. Такова была бесчеловечная практика агентурно-оперативных операций. «Наталка» погибла через восемнадцать месяцев, 23 января 1947 года, в ходе операции по уничтожению руководителя Службы безопасности ОУН (б) генерала Николая Арсенича («Михайло»)[45]. Один из коллег охарактеризовал «Михайло» как «самого жестокого бандеровца, не считающегося ни с какими обстоятельствами и не знающего иных мер влияния, кроме физического уничтожения». Командир УПА-Запад Александр Луцкой на допросе в тюрьме МГБ в 1945 году, характеризуя Арсенича, сказал: «Считаю, что Бандера назначил Арсенича на эту должность неслучайно, а потому что, наблюдая за ним не один год, я и другие активные деятели ОУН убедились в том, что Арсенич националист до фанатизма, исключительно непримирим к врагам ОУН и предателям».
Органы безопасности охотились за «Михайло» более пяти лет, пока «Наталка» не сообщила о его местонахождении своим кураторам. Место, где он скрывался, находилось в двух километрах восточнее деревни Жукив Бережанского района Тернопольской области. Охраняло генерала СБ спецподразделение — так называемая «двадцатка». Ночью воинское подразделение окружило бункер. Находящимся внутри бандеровцам было предложено сдаться, но охрана ответила пулеметным огнем. Оказавшись в безвыходном положении, «Михайло», его жена «Вера» и связная «Наталка» стали жечь документы. Затем «Михайло» убил жену и связную выстрелами из пистолета и застрелился. Последний живой спецназовец из охраны подорвал себя гранатой. Жена «Михайло» «Вера» была руководителем женского отряда в Львовской городской команде ОУН, а «Наталка», на момент гибели, — офицером связи центрального штаба ОУН, связной главнокомандующего УПА Романа Шухевича.
«Михайло» не удалось уничтожить все находящиеся в бункере документы. После операции в убежище было найдено два планшета с документами. Наиболее ценным из них было письмо на восьми страницах, которое «Михайло» за неделю до гибели написал Роману Шухевичу. В письме «Михайло» объективно оценивал положение украинского повстанческого движения. Главную угрозу он видел в советской агентуре: «Тайные осведомители — наиболее многочисленные и опасные из доносчиков. Эти “москиты” разлагают здоровые ряды нашей организации. От этой формы агентуры мы понесли самые большие потери». Руководитель грозной СБ был уверен в том, что тайные информаторы были повсюду среди повстанцев: «Если допустить, что в каждой деревне имеется не меньше пяти таких осведомителей, то станет понятно все их значение»{282}.
В секретной инструкции для руководителей СБ, представляющей учебное руководство по охоте на советских осведомителей, «Агентура НКВД-НКГБ в действии», сказано: «Только после создания такой (агентурной. — В. И.) сетки в каждом населенном пункте, органы НКВД-НКГБ начинают свою деятельность. При помощи этой сетки они имеют возможность контролировать внутреннюю жизнь каждого населенного пункта, выявлять и “разрабатывать” объекты, которые для них будут представлять определенный оперативный интерес»{283}.