Глава III КОЛИЧЕСТВО ЗЕМЛИ, КОТОРУЮ ОНИ ДАВАЛИ КАЖДОМУ ИНДЕЙЦУ И КАК ОНИ ЕЕ ОБРАБАТЫВАЛИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Каждому индейцу давали один тупу, каковым является одна фанега земли, чтобы возделывать кукурузу, но он равен одной с половиной испанских фанег. [Словом] тупу они также называют одну лигу дорожного [пути], и из него они делают глагол, означающий измерять, и называют тупу любую единицу измерения воды, или вина, или любого другого напитка (licor), и большие заколки (alfileres), которыми женщины скрепляют свои одежды, когда они их одевают. Мера измерения семян имеет другое имя, каковым является покча: оно означает фанега.

Одного тупу земли хватало для пропитания одного женатого плебея, не имевшего детей. После того как у него появлялись дети, ему давали на каждого сына еще один гупу, а на дочь — половину [тупу]. Когда сын женился, отец отдавал ему фанегу земли, которую он получал для его содержания, поскольку, выпроваживая его из своего дома, он не имел права оставлять ее себе.

Дочери не изымали свои части [земли], когда выходили замуж, ибо им давали не в качестве приданого, а для пропитания, [и] поскольку их мужьям должны были дать земли, они не могли забирать их себе, ибо женщины после замужества не учитывались в счете [селения], а о них [заботились], пока у них не было того, кто мог их содержать, т. е. до замужества и после [наступления] вдовства. Родители оставляли себе земли [дочерей], если они в них нуждались, а если не нуждались, то возвращали их совету [селения], потому что никто не мог ее ни купить, ни продать.

В том же порядке, в котором давались земли под посевы кукурузы, распределялись [земли] под остальные культуры (legumbres), которые не орошались. Людям знатным, каковыми являлись кураки, господа вассалов, давались земли в соответствии с [численностью] семьи, в которую входили (gue tenian de) жены, и дети, и наложницы, слуги и служанки. Инки, принадлежавшие к королевской крови, где бы они ни жили, получали землю в таком же порядке, [но только] лучшие ее участки; и это им давали, помимо общей части, которой они все вместе пользовались как имуществом короля и Солнца, как сыновья одного из них и братья другого.

Они удобряли землю навозом, и нужно отметить, что во всей долине Коско и почти во всей гористой местности и для [посевов] кукурузы использовали человеческий навоз, ибо говорили, что он самый лучший. Они с большой заботой и старанием обрабатывали его, обезвоживая и превращая в порошок, и, таким образом, сохраняли до времени посева кукурузы. Во всем Кольяо, [протянувшемся] в длину на сто пятьдесят лиг, где не растет кукуруза, так как земли [там] весьма холодные, они высыпают навоз от скота на посевную площадь для картофеля и других овощей; говорят, что [в этих условиях] он полезнее, чем любой другой. На берегу моря, вниз от Аре-кепы до Тара-паки, что составляет [расстояние] более двухсот лиг по берегу, пользуются навозом только морских птиц, больших и малых, которые обитают вдоль всего побережья Перу, и живут они такими огромными стаями, что невозможно поверить, не увидав их. Они выводят птенцов (crian) на небольших необитаемых островах, которые имеются у того побережья, и оставляют на них столько навоза, что поверить в это также невозможно: издали кучи навоза кажутся вершинами какой-то снежной гряды. Во времена королей инков те птицы так строго охранялись, что никому не было дозволено под страхом смерти посещать острова в период выведения птенцов, чтобы не испугать их и не выгнать из гнезд. Также не было дозволено под страхом того же наказания [и] вне зависимости от времени [года] убивать их как на самих островах, так и вне их.

По приказанию инки каждый остров числился (senalada) за той или другой провинцией, а если остров был большим, то его отдавали двум или трем провинциям. Они ставили на них межевые знаки, чтобы [люди] одной провинции не ходили бы на участок (distrito) другой; и они делили их в свою очередь, отдавая каждому селению свою часть и каждому жителю его [участок], определяя количество навоза, в котором он мог нуждаться, и под страхом смерти житель одного селения не мог брать навоз с чужого участка, ибо это считалось грабежом, [и даже] со своего собственного участка он не мог брать больше того, что было определено ему в соответствии с его землями, ибо этого ему хватало, а за излишество (demasia) наказывали как за неуважение к властям. Сейчас, в эти времена, [это богатство] расходуется по-другому. Тот птичий навоз отличается большим плодородием.

В других местах этого же берега, как-то: в прибрежных котлованах Атака, Ати-кипа, Вильа-кори, Мальа и Чилька и в других долинах, они удобряли [землю] головами сардин, а не каким-либо навозом. Жители этих частей, которые мы называли, и других подобных проводят жизнь в тяжелом труде, ибо [их земли] не орошаются водой, осадками или дождем, поскольку, как известно, на том побережье, протяженностью более чем в семьсот лиг, никогда не идет дождь, не текут реки в том районе, о котором мы сказали. Земли здесь очень горячие и сплошь песчаные; по причине этого местные жители, отыскивая [земли] с достаточной для посевов кукурузы влажностью, строят свои селения как можно ближе к морю и выгребают с поверхности земли верхний слой песка и углубляют [выемку] местами на один эстадо, а в других [местах] на два, более или менее, пока не достигнут самой воды моря (peso del agua). И поэтому испанцы называли их котловинами; одни из них—большие, другие—маленькие; маленькие давали под посев примерно половину фанеги [полезной земли], а большие — по три и по четыре фанеги. Они не вспахивают их [и] не убирают [сразу] урожай (No las barbechan ni cosechan), потому что в этом нет необходимости. Они высаживали кукурузу с помощью толстых кольев, выковыривая ямы на равных расстояниях, в которые закапывали головы сардин и между ними два или три зерна кукурузы. Это и есть естественное удобрение, которое они использовали для посевов в ямках, и говорят, что любое другое [удобрение] приносит скорее вред, нежели пользу. И чудесное провидение, милостивое на всем том побережье, снабжает рыбой индейцев и птиц того побережья, так как в нужное время оно выбрасывает из себя такое количество живых сардин, что их хватает для питания и удобрения своих земель и [ими] можно было бы загрузить много кораблей, если бы они пришли забрать [сардины]. Кое-кто говорит, что сардины выбрасываются, убегая от кефалей и от других, более крупных рыб, которые их пожирают; так ли это или не так, для индейцев они полезны, так как они получают удобрение. Индейцы не могут объяснить, кто изобрел эти ямы [для посевов]; должно быть, изобретателем была необходимость, обостряющая ум, ибо, как мы говорили, во всем Перу испытывается огромная нужда в плодородных почвах [для возделывания] хлебов; можно думать, что они стали делать ямы, как делали платформы. Таким образом, все они поголовно (universalmente) сеяли то, в чем могли нуждаться, чтобы содержать свои дома, и так у них не было необходимости ни продавать продовольствие, ни поднимать на него цены, [и] не ведали они что это за вещь недостаток [продовольствия] .