Глава II ОНИ ИМИТИРОВАЛИ ИЗ ЗОЛОТА И СЕРЕБРА ВСЕ, ЧТО [ТАМ] ИМЕЛОСЬ, ЧТОБЫ УКРАСИТЬ КОРОЛЕВСКИЕ ДОМА

Во всех королевских домах имелись сады и садики (huertos), в которых инка отдыхал. Там высаживались все красивые и видные деревья, цветы, пахучие и красивые растения, которые имелись в том королевстве, а по их подобию и в натуральную величину из золота и серебра изготовлялись многие деревья и другие мелкие растения со своими листьями, цветами и плодами: одни из них [как бы] еще только распускались, другие наполовину созрели, другие полностью достигли своего размера. Среди этого и другого великолепия имелись поля маиса, имитированные в натуральную величину со своими листьями, початками и стеблями, со своими корнями и цветами. А метелочка, которую выбрасывает кукурузный початок, была из золота, а все остальное из серебра, приваренное одно к другому. И точно так же по-разному они изготовляли остальные растения; так, цветок или что-либо другое, что отдавало желтизной, имитировалось в золоте, а все остальное — в серебре.

Так же имелись малые и крупные животные, изображенные и отлитые из золота и серебра, как-то: кролики, мыши, ящерицы, змеи, бабочки, лисы, дикие коты, ибо у них не было домашних котов. Имелись и всевозможные птицы: одни сидели на деревьях, словно бы они пели, другие как бы порхали и пили нектар из цветов. Имелись олени и лани, львы и тигры и все остальные животные и птицы, которые обитали на земле, каждый экземпляр (cosa) на своем месте, чтобы лучше повторить его натуральный вид.

Во многих или во всех домах они имели бани с огромными кувшинами из золота и серебра, в которых они мылись, и трубы из серебра и золота, по которым поступала вода в кувшины. А там, где имелись источники с горячей натуральной водой, они также имели бани, построенные с огромной роскошью и богатством. Среди прочего великолепия имелись кучи и груды наколотых дров (rajas de lena), сделанных в натуральную величину из золота и серебра, словно бы они хранились для служебных нужд домов.

Большую часть этих сокровищ индейцы утопили после того, как увидели, сколь жадными до золота и серебра были испанцы, и они сокрыли их таким образом, что они никогда больше не обнаруживались, и нет надежды, что обнаружатся, разве что случайно, потому что следует думать, что ныне здравствующие индейцы не знают мест, где находятся те сокровища, а их отцы и деды не захотели оставить им сведения о них, ибо они не хотели, чтобы вещи, предназначавшиеся для служб их королям, служили бы кому-либо другому. Все, что мы сказали о сокровищах и богатствах инков, как правило, рассказывается всеми историками Перу, каждый из которых оценивает их соответственно полученному о них сообщению. А те, кто наиболее подробно пишет об этом, — это Педро де Сиеса де Леон, главы двадцать первая, тридцать седьмая, сорок первая, сорок четвертая и девяносто четвертая, — это помимо многих других мест его истории, — и генеральный казначей Агустин де Сарате, книга первая, глава четырнадцатая, где он говорит следующие слова: «Они очень высоко ценили золото, потому что король и его начальники делали из него свою посуду для своей службы и драгоценности для своих нарядов, и они дарили его храмам, а за королем носили помост (tablon), на который он садился, из золота шестнадцати карат, которое было оценено в двадцать пять тысяч дукатов чистым золотом, и именно его выбрал для себя дон Франсиско Писарро в качестве личной драгоценности во время конкисты, ибо в соответствии с соглашением ему должны были отдать одну драгоценность по его выбору, помимо [доли] из общего счета.

Во время рождения сына, первенца, Гуайнакава приказал изготовить из золота такую толстую цепь (согласно тому, как говорят видевшие ее [еще] живые индейцы), что более двухсот длинноухих индейцев, взявшись вместе, не без труда поднимали ее. И в память об этой столь выдающейся драгоценности они назвали сына [инки-правителя] Гуаска, что на их языке означает канат (soga), с прозвищем инга, которое носили все их короли, как римских императоров именовали Августами. Я привел здесь это, чтобы выкорчевать мнение, являвшееся в Кастилии общим среди людей, которые не имеют сведения (platica) о делах Индий, будто бы индейцы никак не использовали золото и не знали его цену. У них имелись также житницы и амбары, сделанные из золота и серебра, и большие фигуры мужчин и женщин, и лам, и всех других животных, и всех видов растений, которые родила та земля, с их колосьями, и стебельками, и узелками, выполненные в натуральную величину, и огромное количество одеял и шнуров (hondas) с вплетенными нитями из золота (orotirado), и даже некоторое количество дров, словно их должны были сжигать, изготовленных из золота и серебра. Все это слова того автора, которыми он заключает четырнадцатую главу своей Истории Перу.

Драгоценность, которую, как он говорит, выбрал дон Франсиско Писарро, относилась к тому огромному выкупу, который отдал за себя Ата-. вальпа, а Писарро как генерал, согласно закону войны, мог забрать из добычи (manton) драгоценность по своему желанию, и, хотя там были более дорогие, как-то: кувшины и кувшинища, он взял то, ибо оно было единственным и являлось сиденьем короля (ибо на сиденье устанавливали стул для него), как бы этим он хотел предсказать, что король Испании должен будет сидеть на нем. О золотой цепи мы скажем [в рассказе] о жизни Вайна Капака, последнего из инков, ибо это была невероятная вещь.

А то, что Педро де Сиеса пишет о великом богатстве Перу и о том, что, помимо этого, оказалось спрятано индейцами, следует дальше и взято это из двадцать первой главы, без [учета] того, что он говорит в других [выше] указанных главах: «Если то, что имеется в Перу и погребено в этих землях, будет извлечено, то невозможно будет оценить стоимость [сокровищ], настолько они велики; ибо то, что испанцы заполучили, слишком незначительно, чтобы сравнивать с огромными размерами [сокрытого]. Когда я пришел туда, в Куско, [и] получил от тамошних начальников сообщение об ингах, я узнал, что Пауло Инга и другие начальники говорили, что если бы все сокровища, находившиеся в провинциях и гуаках, что значит в их храмах и в захоронениях, собрать вместе, то взятое испанцами причинило бы сокровищу такой же незначительный ущерб, как если бы из большой посудины взять одну каплю воды, столь незначительным было то, что они забрали. А чтобы сравнение было бы более ясным и очевидным, они из меры маиса брали горсть [зерна] и говорили: «Христиане забрали вот это, остальное же находится в таких местах, о которых мы сами ничего не знаем». Таким образом, потерянные здесь сокровища огромны, а если бы испанцы не забрали бы себе то, что они себе взяли, то все это без сомнения или даже больше было бы преподнесено дьяволу и его храмам и погребениям, в которых они хоронили своих умерших; потому что эти индейцы не хотят его и не добывают его для чего-либо иного, ибо они не платят золотом воинам, не покупают [на него] города или королевства, а только украшают им свои гривы, пока живы, а когда умирают, забирают его с собой. Хотя мне самому кажется, что обо всех этих делах мы обязаны извещать, чтобы они были бы известны нашей святой католической вере, а не стремиться лишь набивать свои карманы», и т. д. Все это из Педро Сиеса, из главы двадцать первой, взято дословно и последовательно. Инка, которого он называет Пауло, звался Паульу; на него ссылаются все испанские историки: он был одним из многочисленных сыновей Вайна Капака; он служил королю Испании в войнах между испанцами и оказался полезен [короне]; после крещения его звали дон Кристоваль Паулью; Гарсиласо де ла Вега, мой господин, был крестным отцом у него и у его брата из числа чистокровных [инков] по имени Титу Ауки, которого окрестили доном Филиппом из приверженности к дону Филиппу Второму, тогда принцу-наследнику Испании. Я был знаком с ними обоими; они вскоре умерли. Я также был знаком с матерью Паульу; ее звали Аньас.

То, что Франсиско Лопес де Гомара пишет о сокровище тех королей в своей Истории, следует дальше, взятое дословно из главы сто двадцать первой: «Вся посуда его дома, стола и кухни была из золота и серебра или по крайней мере из серебра с медью для большей прочности. Он имел в своих внутренних покоях полые статуи из золота, которые казались гигантами, и точные и в натуральную величину фигуры всех животных, птиц, и деревьев, и трав, которых родит земля, и всех рыб, которых выкармливают море и [пресные] воды его королевств. Он имел веревки, мешки для зерна, корзины и амбары из золота и серебра, груды палок из золота, похожих на наколотые для сжигания дрова. Иными словами, все, что имелось в его землях, было у него изображено в золоте, и рассказывают, что на острове недалеко от Пуны у ингов имелся даже сад, куда они отправлялись отдыхать, когда им хотелось [побыть] у моря, в котором зелень, деревья и цветы были из золота и серебра — выдумка и великолепие, никогда не виданные ранее. Помимо всего этого, в Куско имелось бесконечное множество золота и серебра для обработки, которое пропало в связи со смертью Гуаскара; ибо индейцы спрятали его, видя, что испанцы забирают его и отправляют в Испанию. Потом многие искали его здесь, но не нашли», и т. д. Досюда из Франсиско Лопеса де Гомара, а сад, о котором он говорит, что короли инки имели его недалеко от Пуны, существовал во всех королевских домах, которые имелись в королевстве, [и] со всеми теми богатствами, которые он описывает, однако, в силу того что испанцы не увидели другого такого неразрушенного сада, а только лишь тот, ибо он находился в месте, где они [впервые] вошли в то королевство, они и не могли передать иного сообщения. Ибо, как только они вошли [в Перу], индейцы разобрали их [эти фигуры] и спрятали сокровища туда, откуда они никогда больше не появлялись, как об этом говорят сам автор и все другие историки. Нескончаемое количество серебра и золота, которое, как он говорит, имелось для обработки в Коско, помимо всего того великолепия и величия, по его словам, королевских домов, являлось тем, что оставалось в качестве излишек от украшений; поскольку их не на что было употреблять, они там скопились. В это нетрудно поверить тем, кто позже здесь видел, сколько золота и серебра было привезено из моей земли, ибо только в 1595 году в течение восьми месяцев тремя партиями было доставлено через Сан Лукар тридцать пять миллионов [дукатов] серебра и золота,