С юга на север: сдвиг центра экономического тяготения

С юга на север: сдвиг центра экономического тяготения

Конечно, средиземноморская торговля не умерла в VII веке. Об этом свидетельствуют грамоты, которые меровингские короли, начиная с Дагобера и кончая его правнуком Хильпериком в начале VII века, давали церковным учреждениям и подтверждали в их пользу. По этим текстам видно, что в Марселе и в Фосе было еще много товаров, поступавших туда из стран европейского Средиземноморья, Северной Африки и Востока. Часть этих продуктов, изымавшаяся королевским фиском в виде налога на торговые места, хранилась в «кладовых фиска». Некоторые церкви, например, монастырь Корби в Пикардии, имели разрешение на снабжение из этих складов. Другие церкви, такие как Сен-Дени, ежегодно получали по одному су от каждого франка прибыли. Известно, что еще в 717 году монахи Корби получили подтверждение привилегии, дарованной им в 661 году. Привилегия предоставляла обители льготы в обеспечении товарами, поступавшими на рынок Фоса. Среди них перечислялись сукна, масло, вино, гарум (острая рыбная приправа), рис, финики, фиги, миндаль, перец, тмин, гвоздика, корица, нард…

Но есть признаки, которые не обманывают и которые позволяют констатировать затухание прежних торговых связей. Около 670 года в канцелярии меровингских королей перестают употреблять папирус как материал для грамот, его вытесняет пергамент (самая старинная из сохранившихся грамот на пергаменте относится к 677 году). Разумеется, сам по себе этот факт не является свидетельством прерванных контактов со Средиземноморьем, но очевидно, что смена писчего материала была связана с его вздорожанием. Папирус несомненно становился все более редким на рынке. Не удивительно, что в таких условиях аббатство Сен-Дени пожелало в 694 году совершить следующий обмен: вместо сотой доли ежегодных доходов марсельской таможни, а также налоговых льгот при ввозе средиземноморского масла для монастырских нужд получить права на владение «виллой» Нассиньи в Берри. Видя успех своей ярмарки, монахи Сен-Дени понимали, как и большая часть светских и церковных злит Северной Галлии, что будущее связано с севером. И дело здесь не в том, что мощный исламский поток отрезал запад от питавшего его африканского и восточного рынка, как считали довольно долго после работ А. Пирена. Переориентация была связана скорее с тем, что начал оживляться — робко в конце VI века и гораздо решительнее в VII веке — большой торговый путь вдоль берегов Северного моря. Он шел и дальше — по Балтике и судоходным русским рекам, благодаря чему стал перехватывать часть торговли восточными товарами. Для Северной Галлии открывались особые возможности — в обмен на изделия своих ремесленников и на излишки своего развивающегося сельского хозяйства получать кожи и меха, шерсть и сукна, янтарь и слоновую кость, камни и металлы, а в особенности серебро, которое скоро произведет переворот в истории западноевропейского монетного дела.

Западными первопроходцами нового торгового пути несомненно стали фризы. В V–VI веках они обосновались в Зеландии, на востоке расселились вплоть до Везера и даже перешли эту реку. Фризы первыми рискнули плавать в открытом море по всем направлениям, связав британский запад со скандинавским востоком. По стопам фризов, бороздивших моря двинулись жители морских берегов — кельты, англосаксы, славяне, скандинавы. Можно ли вообразить, что франки остались равнодушными к столь многообещающим торговым направлениям? Нет, конечно. Разумеется, никогда полностью не прекращалась активность портов, унаследованных от Рима и в ряде случаев превратившихся в центры важных общин, таких, как Нант, ориентированный на Ирландию, или Руан, ориентированный на Вессекс. Но теперь на берегах Северной Галлии, как и на всем побережье Северного моря, развивались порты нового типа. Это стало заметно на рубеже V и VI века. Возникали такие порты эмпирически представляя собой ряды деревянных строений, вытянувшихся вдоль набережных в поселениях, расположенных в эстуариях и дельтах рек, и жили они исключительно торговлей и для торговли. Кроме Вальхерена фризы выделяли Дорштадт, находившийся в передней части рейнской дельты. Этот город держал под контролем путь в Англию, благодаря Леку, обращенному на запад. Дорштадт держал под контролем и путь в Скандинавию, благодаря Вехту, обращенному на самом севере к Алмере, предшественнику Зюйдерзее. Сразу же становится ясно, почему Дагобер стремился захватить прирейнскую Фризию и Дорштадт. Тем самым франки выкраивали себе место на бурно разраставшейся торговой оси, а также, вероятно, обеспечивали получение доходов от таможни и от монетного двора, который король не примкнул основать, сразу же направив туда чеканщика из Маастрихта.

Но положение франков в Дорштадте было довольно шатким, поскольку на другой стороне Рейна находилось Фризское королевство, а оно не соглашалось лишиться земель на левом берегу реки. И как только Дагобер умер, фризы снова захватили Дорштадт, а затем и Утрехт.

Здесь кроется одна из причин того, что развитее северогалльского мореходства происходило вне границ региона, в Нейстрми, и имело в качестве центра Кентовик, то есть каишский порт (wik означает «порт» на северогерманском наречии). Булонь, являвшаяся главным римским портом, предназначенным для связей с Великобританией, начала хиреть в конце III века в результате расчленения «римского флота Бретани». Поэтому неудивительно, что узел контактов с Великобританией переместился примерно на тридцать километров к югу, в район, который, как мы уже видели, интенсивно, заселялся саксами: на обеих сторонах Ла-Манша люди понимали друг друга. Название Кентовик появилось впервые в VI зеке и именно на монетах, отчеканенных по заказам англосаксов (таких, как Дутта, Эла и особенно Англ) и обнаруженных главным образом в Великобритании. На рубеже VII и VIII веков данное название появилось и в письменных источниках, и каждый раз это были рассказы о путешествиях, совершенных на континент или его обитателями в Англию. Но не только люди и монеты проходили через Кентовик: через него велась, как вскоре стало очевидным, разнообразная торговля, где металлы соседствовали с редкими каменьями, а сукна — с книгами. Эта деятельность начинает интересовать франкские власти, они предоставляют льготы крупным церковным учреждениям, желающим обосноваться здесь. В тот момент, когда Сен-Дени отворачивается от своих марсельских интересов, Сен-Жермен-де-Пре обязывает своих крестьян работать в Кентовике возчиками. Отныне Кентовик снабжает страну редкими товарами, отсюда вывозят излишки производства.