Всемогущие аристократы

Всемогущие аристократы

Старая галло-римская аристократия в VI веке еще сохраняла все свое могущество: отпрыски крупнейших семейств, таких как Авиты, Сиафии, Аполлинарии, Леонтии, продолжали сохранять память о своих предках, стремясь увековечить — как мы уже имели случай убедиться — привычный для них образ жизни. Даже в начале VIII веки некоторые из них будут кичиться своей принадлежностью к сенатскому сословию. К этому времени пустота этих титулов уже стала очевидной, но в VI веке большинство графов и почти все епископы назначались из числа куриальной аристократии. Некоторые семейства присвоили себе право занимать должность епископов, в руках которых, как уже отмечено выше, сосредоточилась значительная духовная и светская власть. Во многих епископатах положение было таким, каким описал его Григорий Турский, рассказывая историю своего епископства: «Пятый епископ Евстохий бил человеком богобоязненным и полным святости. Происходил он из семьи сенаторов… Шестым епископом стал Перпетуй, также происходивший из сенаторской семьи, близкий родственник своего предшественника. Он был чрезвычайно богат и имел земли во многих областях Галлии… Седьмой епископ — Волузиан, тоже из семейства сенаторов, святой человек, очень богатый, близкий родственник епископа Перпетуя». В Бордо семейство Леонтиев, бывшее, видимо, ветвью древнего рода римлян, сенаторов Павлиниев, монополизировало епископскую должность в период между 511 и 570 годами. Когда Реми был реймсским епископом, его брат, а затем и племянник возглавляли, сначала первый, а потом и второй, суассонское епископство, а другой родственник — муж племянницы — стал епископом Лиона, возникшего при разделе разросшегося реймсского округа. В Нанте семейство Ноннихиев, родоначальником которого был один из командиров преторианской гвардии императора Магненса (350), владело нантским епископством с 460 (приблизительно) года вплоть до конца VI века. Один из наиболее видных членов этого семейства Феликс (549–582) фигурирует в хронологии этого епископства между своим отцом Эвмерием и двоюродным братом Ноннихием. Он был знаменит своим огромным состоянием — землями в Аквитании и в нижнем течении Луары и постоянным стремлением приумножить его, чем неоднократно вызывал неудовольствие Григория Турского. Своей известностью Феликс был обязан также многим возведенным при нем сооружениям. Активно строил он не только для своего кафедрального собора, но и в собственных поместьях.

Такое присвоение епископских кафедр крупными аристократическими семействами имело для них, помимо негативных, определенные положительные последствия: поток даров постоянно обогащал церковную казну. К тому же это скрепляло не просто социальный, но и экономический союз и солидарность светской аристократии с аристократией церковной, которую франкские короли стремились превратить в свое главное орудие влияния на массы.

Дело в том, что франкских воинов было слишком мало (в особенности к югу от Сены), они были распределены по всей территории Галлии и поэтому не могли взять на себя эту роль. Среди воинов также имелась своя элита: военачальники и их ближайшее окружение, то есть вооруженная свита, сопровождавшая их как в военное время, так и в повседневной жизни (немецкие историки обозначают ее термином Gefolgschaft). В некрополях их захоронения легко отличить по наличию в них лучшего оружия и в особенности оборонительного (щиты, каски), а также предметов экипировки всадников (шпоры, удила и позднее — стремена). Из среды военной элиты короли выбирали себе вассалов, приносивших им присягу верности, сопровождавших их на поле боя и дававших им мужей и жен для наследников «второй руки». Они же замещали придворные должности и назначались в графства. Совершенно естественно, что при этом им приходилось все чаще общаться с представителями галло-римской верхушки, решившими сотрудничать с франкскими властителями, служа им на дворцовых или епископских должностях. А число таких галло-римлян постоянно росло. Таким образом в VI веке появляются признаки, запоздалые и пока еще робкие, будущего слияния галло-римской и франкской знати. Для франков это облегчалось тем, что они тоже стали христианами, что они — в силу старых «законов о гостеприимстве» или королевских земельных пожалований — стали обладателями крупных доманиалъных владений, и что они оставались поклонниками и приверженцами галло-римского образа жизни. А галло-римляне, если еще и испытывали, подобно Сидонию Аполлинарию, известные неудобства от соседства с варварами, все решительнее отказывались от некоторых внешних знаков своей принадлежности к римской цивилизации: на смену римскому плащу-тоге пришло одеяние варваров, тесно облегающее тело, вышли из употребления трехчленные римские имена, которые на протяжении жизни многих поколений служили каждому римлянину как бы перечнем его достойных предков. Их заменило одно имя, нередко — как мы видели — германского происхождения. Короче говоря, римляне перенимали варварскую простоту и неприхотливость.

Конечно, смешанные браки в эту эпоху были еще редкостью (король Теодебер и здесь — исключение), поскольку нормы брачно-семейного права у франков и галло-римлян существенно разнились. Но уже в VII веке такие браки стали заключаться гораздо чаще, вначале в кругах, близких к королевскому двору, а затем и повсеместно.