Варвары

Варвары

Действительно, к этому времени немало варваров вступило в жизнь Римской империи. В результате разрушительных набегов, особенно частых в конце III и начале V веков, возникали во многих местах, откуда ушло коренное население, замкнутые варварские поселения. Это были вандалы в Тулузенском и Альбигойском районах (Гандалу), чему мы находим подтверждение в топонимии, или же саксонцы, рассеявшиеся, согласно письменным источникам и результатам археологических изысканий, вдоль берегов Ла-Манша и Атлантического океана, в Булоннэ, Бессене, в устье Луары и по шарантскому побережью. Новые антропологические данные заставляют предположить, что некоторые саксонские общины — к примеру, та, что была обнаружена при изучении Вронского некрополя в Понтье, — смогли существовать, не поддерживая никаких контактов с внешним миром, в режиме эндогамии, строжайшим образом выдерживаемом с конца IV века и вплоть до последних десятилетий VI века [10]. Однако в своем большинстве варвары, осевшие в Галлии, оказались к этому времени ассимилированными. Это несомненно относится к тем, кого летописи именуют летами, которые во множестве появились на севере и северо-востоке Галлии в конце III века. Они ставят перед нами немало нерешенных вопросов: некоторые из них определенно являлись пленниками римлян, принудительно поселенными в аграрных колониях империи, подобно тем, о которых пишет один из панегиристов трехсотых годов — «хамав теперь пашет землю для нас, — тот самый хамав, который так долго разорял нас своими набегами». Можно предположить, что другие сами были римско-галльскими пленниками варваров, возвращенными им церии после заключения с нею мирного договора.

Тут следует сказать, что зачастую именно по договорам наиболее многочисленные варварские народности получили разрешение на заселение галльских территорий. Это не относится к бретонцам — выходцам из (Великобритании, первые группы которых в конце IV века высадились и обосновались в Арморике, а массовое вселение их началось в V веке. Дело в том, что сейчас доказано: первые бритто-римляне, подданные империи, вступившие на берега континента, оказались здесь в силу воинской повинности. Он были призваны обеспечить защиту армориканских берегов от набегов морских кочевников, мощь которых они уже успели почувствовать. Последовавшее за этим их массовое передвижение сюда морским путем с запада (Велико-)Британии явилось следствием нападений ирландских скоттов, а также англосаксов. В этот период давление последних, уже сильно ощутимое на востоке и на севере, не достигло еще западной части Британии.

Не существовало также договора между римлянами и алеманнами — народностью, появившейся первоначально в III веке между верховьями Дуная и средним течением Рейна, которая после нескольких безуспешных набегов на Галлию обосновалась в Эльзасе и способствовала великому варварскому прорыву на ее территорию в 406 году. Затем они попытались расселиться здесь, двигаясь вначале (в V веке) вниз, а затем (в VI веке) вверх по течению Рейна.

Зато три крупнейшие варварские народности, обосновавшиеся в V веке в пределах Галлии, — вестготы — на юго-западе, бургунды — на юго-востоке и франки — на севере, — были для Рима народами «федерированными», то есть заключившими с Римом договор. Они входили в состав империи, им выделялись казенные или отторгнутые от больших поместий земли в соответствии с законами о гостеприимстве, и они со своей стороны брали на себя обязательство защищать соответствующую область и прилегающие к ней территории. При этом вождь, остававшийся для своих войск полновластным военачальником, подкреплял свой титул короля (мы уже видели выше, что именно такой титул имел Хильдерик) более пышными терминами, почерпнутыми в римской атрибутике. Гундевех — король бургундов между 450 и 470 годами — именовался командующим галльским ополчением, а его сын Гундобад был патрицием еще до того, как, подобно отцу, стал во главе ополчения. При этом вся полнота гражданской власти, будь то судебная или фискальная, считалась остающейся в руках все тех же римских инстанций, местных и центральных. Но когда центральная власть ослабла, местная, уже успевшая основательно дискредитировать себя, немногого стоила в борьбе со всесильными союзными варварами, вожди которых только и ждали удобного случая, чтобы превратить свои воинские преимущества перед соплеменниками в настоящую королевскую власть над определенными территориями, диктуя свою волю галло-римлянам. Некоторые из них были готовы подчиниться такому давлению просто из желания «насолить» римским администраторам. Другие, движимые стремлением к соглашениям, искали пути к сотрудничеству. К примеру, один из членов влиятельного семейства Сиагриев, которого Сидоний в 469 году упрекал за то, что он оказал помощь бургундам в составлении их собственного свода законов. Пожалуй, одни лишь епископы в своем подавляющем большинстве осмеливались противостоять этому давлению в особенности епископы южных областей (Аквитания находилась под властью вестготов, а юго-восточными областями владели бургунды), где во главе союзных армий стояли военачальники, принявшие арианство.

Согласно договору о «федерации» 418 года вестготы оказались в числе первых союзников, которым было предоставлено право селиться вдали от границ в самом центре Галлии. Они пришли из Италии с женами и детьми — всего их было около ста тысяч, не более — и получили земли вдоль большого аквитанского перешейка между Бордо и Нарбонной, Вест юты должны были подавлять здесь восстания галльских крестьян, вспыхивавшие в тот период. Впоследствии под водительством своих королей — и прежде всего Эриха (466–489) — они смогли в результате ряда войн расширить свои владения на все пространство от Луары до Испании и от Прованса (захваченного в 476 году) до Гасконского залива, обеспечив себе тем самым сначала фактическую, а затем полную, юридически оформленную независимость от империи. Пользуясь советами своих соратников — готов и в особенности примкнувших к ним римских аристократов, в частности, Леона Нарбоннского, обладавшего прекрасным классическим образованием, Эрих выступил как законодатель, составив при участии Леона Нарбоннского свод законов Эриха. Это кодифицированное изложение вестготских обычаев, в котором чувствуется влияние норм римского права. Эрих не стал смешать с постов чиновников римской администрации, но, чтобы надежнее контролировать их действия, назначил в каждый город своих наместников из числа римских аристократов или готской знати. Он немало потрудился над созданием и приумножением своей казны, которая следовала за пим при всех передвижениях между Тулузой, Бордо и Арлем. Нет уверенности в том, что он был притеснителем христиан, как это ему долгое время приписывалось, однако им были предоставлены широкие возможности для отправления арканских церковных служб и наложены определенные ограничения на деятельность христианской церкви (запрет на замену епископов в ряде диоцезов, запрет на паломничество к святому Сернену в Тулузу), что вызвало негодование некоторых епископов, в том числе Сидония Аполлинария в Оверни, который стал одним из вождей церковной оппозиции.

На первый взгляд история возникновения бургундского королевства не отличается сколько-нибудь значительно от истории королевства вестготов. Эта народность пришла с севера вместе с волной нахлынувших в 406 году на Галлию варваров и переправилась через Рейн в верхнем его течении. Свод законов 443 года дал им возможность осесть в нынешней Савойе, а если быть более точным, в Женевском кантоне, откуда они продолжали продвигаться далее. В 457–485 годах они дошли до Диуа на юге и расселились до Дижона и Лангра на севере. При этом к ним попал Лион, стоящий на перекрестке важнейших водных и наземных путей. В отличие от того, что произошло в Аквитании, эти территориальные приобретения не изменили характер отношений, которые бургундские короли поддерживали с Римом. Они продолжали считать себя союзниками Рима и, как мы уже видели, были не прочь при случае получить от римской администрации очередной высокий титул, содействовали расширению влияния римских законов, а веротерпимы были настолько, что часть королевской семьи приняла католичество намного ранее самого Хлодвига, как, например, Клотильда — бургундская принцесса. Само собой это не приносило бургундам автоматически признательности со стороны галло-римлян, и известны сетования Сидония Аполлинария по поводу соседства с варварами в его лионских поместьях: «эти волосатые орды… поющих песни обожравшихся бургундов, мажущих шевелюру прогорклым маслом…, и противные запахи чеснока и лука, которые источают спозаранку приготовляемые ими блюда». Но не все римляне проявляли такое высокомерие по отношению к вестготам, и досточтимый епископ Вьеняский Авит находился в прекрасных отношениях с королем Гундобадом (480–516), что, впрочем, не помешало ему впоследствии направить только что принявшему крещение Хлодвигу столь льстивые поздравления, что их можно было посчитать обещанием присоединиться к нему: арианство являлся-таки труднопреодолимым препятствием. Другая особенность состояла в приверженности бургундских королей концепции наследственного перехода королевской власти, сходной с той, которая должна была вскоре восторжествовать у франков, она же, порождая междоусобную борьбу, послужит для Хлодвига оправданием его военных походов вдоль долин Роны и Соны. Гундобад будет спасен благодаря лояльности галло-римлян, которых слабость императорской власти постепенно превратит в его подданных. Но ненадолго, учитывая растущую мощь франков.