Приручение севера

Приручение севера

Карл не жалел средств, чтобы подчинить себе северную половину королевства, для этого ему нужно было прежде всего устранить потенциальных соперников. Поэтому уже в 723 году он повелел заточить своего сводного брата Дрогона; он умер в тюрьме, а второй его брат — Гуго, можно сказать, был полностью реабилитирован, но по клерикальной линии. Дело в том, что Карл проводил политику бенефиций еще более последовательно, чем его предшественники в Австразии и Нейстрии. Он стремился повсюду заменять прежних ставленников своими родственниками и другими верными ему людьми. С этой целью он в невиданных прежде масштабах практиковал совмещение должностей, особенно в церковной сфере, естественно, в пользу тех, кто был ему предан. Гуго, например, получил кроме аббатства в Жюмьеже и Фонтенеле епископства в Руане, Байё, Лизьё, Авранше и Париже. А преданный Карлу Милон, сражавшийся бок о бок с ним в битве при Венси, «священник только по тонзуре», как иронически охарактеризовал его один из современников, показавший, сколь грубым и аморальным был этот человек, не только унаследовал от отца архиепископство в Лютвине, епископство в Трире и аббатство в Меттлахе, но и получил в порядке поощрения епископство в Реймсе после изгнания оттуда архиепископа Ригобера. Для усиления контроля за Рагенфредом Карл подтвердил единовластие семьи графа Ротгара (Роже) и его сыновей Шариве (Эрве) и Гозолена в Мене, где они совмещали графские и епископские посты. На армориканских границах, в Нанте и Ренне, пролегала еще одна линия фронта. Карл опирался здесь на Агатея, который с 690 года совмещал в этих двух городах графские функции и временно управлял епархией…

Лишь немногие важные посты избегли такого насильственного захвата. В епархиях Меца и Льежа, составлявших центральную часть родовых имений Каролингов, удалось сохранить стабильность только потому, что управляли ими старые приверженцы Карла. Во всех остальных местах власти наложили руку на церковные инстанции, поручая управление ими — что стало новым явлением в политической жизни того времени — своим сторонникам из мирян. По сравнению с церковной политикой Пипина II, носившей следы недавнего обращения в католичество и глубокого уважения к церковным институтам, политика Карла может показаться очень циничной. Однако по сути она была лишь следствием углубляющейся политизации епископских и аббатских функций.

Но Карл пошел гораздо дальше. Для вознаграждения своих сторонников, число которых росло по мере распространения его власти на всю Австразию, а затем и на Нейстрию до ее крайних пределов, ему необходимо было все больше свободных земель. Однако Карл был не склонен выделять их за счет изъятия части семейных поместий или из остатков облагаемых королевских земель, как это делали его предшественники, некоторые меровингские короли, да и его отец Пипин II. С этой целью он решил прибегнуть к секуляризации части земель, принадлежавших церкви, нанеся огромный ущерб многим прелатам, которые были отправлены в изгнание на окраины Австразии; Ошер Орлеанский, например, укрылся в Кёльне. О масштабах этого изъятия мы можем судить не столько по источникам того времени, сколько по жалобам на Карла, число которых резко возросло после его смерти, и по документам, свидетельствующим о попытках Пипина III и Карла Великого навести в этой области порядок. Жалоба монахов Фонтенеля, которых «ограбили», отняв около трети их богатств, может дать представление о размахе операции. Но было ли это в действительности «ограблением»? Современные историки сходятся на том, чтобы не принимать безоговорочно на веру церковные источники VIII–IX веков, полные проклятий. Исследователи подчеркивают тот факт, что эти земли были уступлены церкви христианской империей и меровингскими королями за определенные услуги государству, а не просто отданы ей без всякой компенсации, и что секуляризация Карла Мартелла была в конечном счете утверждением, и не без законных оснований, сугубо государственного характера этих земель. Нельзя не вспомнить и об использовании их майордомом, который в данном случае выступает как единственный потребитель «государственных» услуг.

Ведь эти земли государь отдавал своим сторонникам, чтобы вознаградить их за службу и дать им возможность обзавестись хорошим вооружением. Как его отец и другие сильные мира сего, Карл Мартелл располагал значительным количеством «васси», присоединявшихся к нему посредством ритуала «коммендации», и число их стремился увеличить по мере распространения своей власти на всю территорию государства. Практика вознаграждения «васси» (впредь мы будем именовать их вассалами) не в форме предоставления жилья, питания и вооружения, а посредством уступки им земли использовалась до того времени лишь эпизодически. Она встречалась, например, в поместьях епископов из рода Милонов в Трире и Реймсе, в поместьях Савари в Орлеане и Осере, а также на землях Эбергарда, сына эльзасского герцога Адальбера, часть которых была уступлена «нашим вассалам в порядке бенефиций» (хартия 730–735 годов, адресованная аббату Мюрбаха; древнейший из документов, упоминавший такого рода сделку). Однако Карл первым начал применять широко и систематически вознаграждение за вассальные услуги в форме выдачи бенефиций, то есть земель, которыми вассал пользовался лично или в лучшем случае на семейной основе на протяжении двух-трех поколений. Такое пользование позволяло ему не только содержать семью, но и приобретать, а также совершенствовать свое снаряжение. Это было совершенно необходимо, чтобы выполнить требования Карла, который мобилизовал все силы страны. Долгое время считалось, что целью секуляризации было создание настоящей кавалерии, которая к тому времени стала решающей силой военных походов. Фактически уже с VII века вооруженные банды охотно использовали коней, и, возможно, Карл Мартелл лишь ускорил процесс всеобщего распространения кавалерии, нашедший завершение лишь при его внуке. Создалась реальная возможность обеспечения всем необходимым верховых воинов из числа вассалов. Их снаряжение закон рипуарских, или рейнских, франков времен короля Дагобера оценивал в сорок су, что равнялось стоимости 18–20 коров. Оно состояло из стремян, завезенных в срединную Европу аварами и получавших все большее распространение, а также лат, настоящей кирасы (в точном значении этого слова), подбитой металлическими пластинами. Становление и развитие кавалерии, в дополнение к пехоте, которая до настоящего времени была главной силой франкских армии, было заслугой всех Пипинидов. До появления настоящего рыцарства кавалерия способствовала мобильности армии, столь необходимой для быстрых и почти не прекращавшихся кампаний, которые проводились во времена Пипина ?I на северных и восточных окраинах Галлии, а при царствовании Пипина III и Карла Великого — к югу от Луары.