1977. Май

1977. Май

Высоцкий в Доме отдыха. Первое поражение советских хоккеистов в Вене. Дневник Брежнева. Наши опять проигрывают. Грязная игра в исполнении канадцев. «Повесть о коммунисте» крутят по ТВ. КГБ вмешивается в любовный роман внучки Брежнева. «Бронза» сборной СССР. Дайте народу мяса! Как «усатого няня» отмазали от армии. Трионон: операция «Сауна». Андрей Тарковский приступает к съемкам «Сталкера». Футбольный «Спартак» борется за выход из первой лиги. Трионон отбывает на юг. «Смоки» покоряют Союз. Братья Билыки: похищение оружия в Новосибирске. Как нашли наро-фоминских грабителей. Кто получит Госпремии. Мемуары Брежнева отданы другому. Победа-поражение сборной СССР по футболу. Взяли афериста, выдававшего себя за дипломата. Гайдай снимает в Касимове. Испорченный день рождения Андрея Сахарова. Брежнев убирает Подгорного. Элем Климов готовится к съемкам фильма «Убейте Гитлера». Всесоюзный кинофестиваль в Риге: почему Нонна Мордюкова задержала вылет самолета. Смена руководства в сборной СССР по хоккею. «Ирония судьбы» проходит. Захват самолета. Новый лидер комсомолии. Толкучка на Беговой. Приятная встреча Юрия Нагибина. «Правда» бьет по «Таганке».

Владимир Высоцкий, жизнь которого пару недель назад буквально висела на волоске, на майские праздники отправился поправить свое здоровье в Дом отдыха «Известий», что на Красной Пахре. И был приятно удивлен, когда 1 мая встретил там своего давнего приятеля поэта Игоря Кохановского. Последний вспоминает:

«Мы дико обрадуемся, что встретились, пойдем в сауну и просидим там, наверное, часов пять в компании очень симпатичных людей, но словно забудем о них и будем друг с другом говорить, говорить, говорить, а сидящие рядом с нами, видимо, поймут, что мы истосковались по «нашему трепу» (лучшего собеседника у меня никогда не было и не будет — в Магадане, куда он внезапно прилетел, мы с ним проговорили, кажется, все трое суток, что он там был), не будут нам мешать и — даже наоборот — своим «отсутствием присутствия» создадут вполне удобную атмосферу для «задушевки».

А теперь с Красной Пахры перенесемся в Вену, где продолжается чемпионат мира по хоккею с шайбой. Как мы помним, наша сборная творит там чудеса — щелкает, как орехи, всех своих соперников, забивая в среднем по 10 шайб за игру. Таких великолепных показателей нет ни у одной команды, приехавшей в Вену. Поэтому 2 мая, когда нашей сборной предстояла игра со шведами, подавляющее число экспертов спорили: сумеет ли наша сборная и ее обыграть с крупным счетом? О том, что советская сборная может проиграть, речи вообще не шло. Да и о каком проигрыше можно было говорить, если нашим хоккеистам достаточно было одолеть шведов, и золотые медали досрочно были бы у них в кармане? Как вдруг… Впрочем, послушаем рассказ непосредственного участника той игры — В. Третьяка:

«Никто из нас не сомневался в победе. Подумаешь, шведы… Сколько раз их побеждали! Безусловно, на настроение наших игроков повлияли и слишком оптимистические высказывания газет. «Русские сильнее всех, — писали они. — Чемпионат закончен. Чемпионы уже известны».

Напрасно тренеры не нарушали этой идиллии, не напоминали игрокам о том, где они находятся. Впрочем, и тренеров отчасти можно было понять. За шесть матчей наша команда забросила соперникам 64 шайбы. Трудно было не поверить в то, что мы действительно сильнейшие. Одна победа, и мы — чемпионы!

И вот начался матч со шведами. На первой же минуте Харламов едва не забил гол. Через некоторое время шайба еще трижды могла влететь в ворота «Тре крунур». Как ни странно, но и это пошло нам во вред. Мы решили: ну, все в порядке — «поймали» свою игру, сейчас забросаем соперников шайбами. Но время шло, а ничего похожего на успех не было. Первый гол шведы забили нам в первом периоде. Наши игроки напоминали рыб, бьющихся об лед. У них было огромное желание победить, у них было мастерство, но все это не приносило реальной пользы.

Во втором периоде шведы стали играть активнее, а на нашу защиту напало какое-то оцепенение. Соперники без помех бросают по моим воротам, смело идут на добивание, мои же товарищи по команде… спокойно стоят и наблюдают. Прямо мистика какая-то! К тому же шведы грамотно построили защиту. Даже играя в меньшинстве, они запросто лишали наших хоккеистов возможности атаковать ворота, а при первом же удобном случае, не медля, контрнаступали…»

Третьяк прав — наша команда в тот день была просто на себя не похожа. Утверждаю это как очевидец, который отсмотрел весь матч от начала до конца. Плохо играли все: и защита, и нападение. Третьяк тоже не показал своей лучшей игры, но в большинстве голов его вина была минимальная — прозевала защита. Именно поэтому уже в середине игры наши тренеры посадили на скамейку запасных двух защитников — Александра Гусева и Сергея Бабинова, которые не справлялись со своими обязанностями. И матч мы доигрывали с двумя парами защитников. Был посажен отдыхать и Валерий Харламов, у которого в этой игре тоже ничего не получалось. Да что говорить: будь у тренеров такая возможность, они бы посадили на скамейку запасных чуть ли не всю команду. А играть тогда с кем? В итоге оставшиеся игру домучили, уступив шведам со счетом 1:5. Для нашей сборной это был первый тревожный звонок.

Вечером во вторник, 3 мая, Леонид Брежнев открыл у себя на даче в Заречье дневник и записал в него свои впечатления о прошедшем дне. Впечатления были следующими: «Вес — 85 300. Беседа с Рябенко (начальник охраны генсека. — Ф. Р.). Разговор с Черненко К. У. По повестке дня Политбюро.

Портные — костюм серенький отдал — и тужурку кож. прогулочную взял.

Позвонил Ю. В. Андропов — приехал мы с ним беседовали. Работал с Дорошиной».

4 мая в Вене сборная СССР по хоккею встречалась с командой Чехословакии. Это была вторая игра на чемпионате этих команд, и, как мы помним, первую выиграли советские хоккеисты со счетом 6:1. Однако после того, как наши ребята уступили шведам и полоса везения для них закончилась, никто из специалистов уже не брался безоговорочно отдавать им победу. И если каких-нибудь несколько дней назад все австрийские газеты только и делали, что предрекали советской сборной досрочную победу на чемпионате, то теперь комментарии были более осторожными.

Вспоминает В. Третьяк: «После поражения от шведов атмосфера в команде переменилась. На смену благодушию пришло нервическое ощущение потери. Как будто нам теперь предстояло участвовать в погоне за чем-то украденным.

И посыпалось с разных сторон: «вы должны», «вы обязаны», «вам надо», «должны, должны, должны»… Человек посторонний, услышав все это, мог, наверное, решить, что, если мы не выиграем первое место, настанет конец света. Такая «накачка» не сулила ничего хорошего — это подтвердил уже следующий матч, с чехословацкой командой.

На этот раз соперники поставили в ворота Дзуриллу. Первый же период окончился со счетом 3:0 в пользу ЧССР. Что случилось — до сих пор не могу понять. Защита опять играла из рук вон плохо. Нападающие были беспомощны.

Понурые, потерянные, мы брели в раздевалку. Не хотелось смотреть друг другу в глаза. Никто не узнал бы в этот момент сборной СССР. В коридоре меня догнал Владимир Петров.

— Ты кончай шайбу вперед отбивать, — проворчал он.

— А ты лучше бы обороне помогал, — огрызнулся я.

И это было непохоже на нас — чтобы в перерыве между периодами, как бы трудно ни складывался матч, мы затевали перепалку. И это говорило о том, что команда больна.

Второй период начался с того, что соперники забросили нам четвертую шайбу. При явной пассивности защитников они били, били и забили-таки нам гол. Я почувствовал нечто похожее на панику. «Ну давайте, ребята, возьмите себя в руки, — мысленно умолял я. — Мы же десятки раз выигрывали у сборной Чехословакии! Мы же сильнее…» Харламов, Михайлов и Балдерис отквитали три гола, но большего сделать не удалось. Дзурилла был на высоте. Итак, еще одно поражение…»

Два проигрыша подряд хотя и отбросили нашу сборную назад, но не настолько, чтобы впадать в панику. У нас еще была возможность собраться и довести чемпионат до победного конца. Но для этого надо было выиграть следующий матч — с канадцами, который должен был состояться 6 мая. Но канадцы, которые начало чемпионата откровенно провалили (нам они проиграли 11:1), теперь наверстывали упущенное: они сыграли вничью с чехословаками (3:3), затем разгромили шведов (7:0). И теперь то же самое собирались проделать и с советской сборной.

Обе команды вышли на лед за час до начала игры — чтобы размяться. И тут канадцы показали себя во всей своей хулиганской красе. Когда шайба из их зоны случайно залетела на советскую сторону и ее коснулся Геннадий Цыганков, сразу несколько канадцев как коршуны налетели на него, и только вмешательство других игроков остановило намечавшуюся было драку. А когда разминка закончилась и команды потянулись в раздевалки, один из канадцев демонстративно швырнул шайбу прямо в Третьяка. Но и это было еще не все. В коридоре канадцы внезапно стали грязно ругаться в адрес наших ребят, обзывая их самыми последними словами. Лица у заокеанских профи были перекошены от злобы, на губах у многих появилась чуть ли не пена. Третьяк, который много чего успел повидать, и тот удивился и спросил у своего старого приятеля Аги Кукуловича (тот долго работал в московском представительстве авиакомпании «Эр Канада»): «Что же это за банду вы привезли в Вену?». На что Аги ответил: «Мне самому за них стыдно».

Вспоминает В. Третьяк: «Счет в этой встрече открыл Цыганков. Вскоре канадцы забили ответную шайбу, и здесь снова произошло то, о чем до сих пор я вспоминаю с отвращением. Соперники подкатывали к моим воротам и орали прямо в лицо: «Что, съел, проглотил шайбу?!» Они хотели вывести меня из равновесия, но добились обратного. Я сказал себе: «Все, этот гол последний в твоих воротах». Так и получилось. Больше они мне не забили.

Их бесило то, что наши игроки не поддаются на мелкие провокации, не отвечают ударом на удар. Канадские хоккеисты были просто вне себя. План запугивания провалился. Судьи проявили твердость, не прощая ни одной из их выходок. Удаления назначались одно за другим, канадцы сорвали голоса, ругаясь с арбитрами, но все было напрасно. Нарушителей отправляли на скамью, а мы в это время забивали шайбы… (Канадцы установили в этом матче рекорд чемпионата, набрав 52 минуты штрафного времени. — Ф. Р.).

Грубиян Пэйман, приставленный глядеть за Якушевым, выполнял свою миссию весьма «оригинально»: он цеплял Сашу крюком за шею. Рассел орудовал своей клюшкой, как оглоблей в деревенской драке, а когда его наказали, он устроил на скамье штрафников настоящую истерику — швырнул на землю шлем и разразился потоком брани. После сирены, известившей о том, что профессионалы проиграли со счетом 1:8, Маккени в бессильной злобе ткнул клюшкой в живот Шадрина…»

В субботу, 7 мая, в пять вечера Леонид Брежнев специально отложил все дела и занял место у телевизора. Нет, показывали не его любимый хоккей или концерт не менее любимого Николая Сличенко. Состоялась премьера документального фильма «Повесть о коммунисте», в котором речь шла о ратном пути генсека. Премьера этого фильма, снятого режиссерами И. Бессарабовым и А. Кочетковым, на широком экране состоялась, как мы помним, в декабре прошлого года — в дни, когда отмечалось 70-летие Брежнева. Люди шли на него вяло, предпочитая более смотрибельное кино, из-за чего было принято решение загонять на него публику по разнарядке: людей освобождали от работы и вели в кинотеатры. Потом, когда и это мало помогло, решили прогнать картину по «ящику». Не знаю, как другие, но я эту фильму проигнорировал.

Но отложим в сторону дела серьезные и поговорим о делах амурных. В те дни внучку генсека Викторию Брежневу, которая училась на театроведческом факультете ГИТИСа, угораздило влюбиться в студента факультета музкомедии этого же института Геннадия Варакуту. Ситуация усугублялась тем, что Виктория на тот момент была замужем, имела ребенка, а ее кавалер слыл в студенческих кругах как отъявленный плейбой (по слухам, до Виктории он крутил амуры с одной из дочерей главного коммуниста Чили Луиса Корвалана). Естественно, когда про эту связь узнал Брежнев, он приложил максимум усилий к тому, чтобы расстроить эти отношения. Но сделал это не сам, а передоверил дело своему человеку на Лубянке — первому заму председателя КГБ Георгию Циневу. Тот, в свою очередь, решил посоветоваться с Андроповым, на что тот ответил коротко: «А чего думать: надо выгнать парня из института и отправить из Москвы на родину, в Киев». Идея Андропова всем понравилась, однако прежде чем парня выгнать, его, нужно было на чем-то поймать. За этим дело не стало. Вскоре в общаговской комнатушке Варакуты, в его прикроватной тумбочке, были якобы случайно найдены легкие обезболивающие медикаменты, которые объявили наркотиками. Встал вопрос об отчислении Варакуты из института. Но тут на его сторону встал ректор ГИТИСа, который знал провинившегося как талантливого и прилежного студента. «Пропесочим его как следует на комсомольском собрании, но отчислять-то зачем?» — возмущался ректор. Пришлось чекистам подключать к этому делу самого министра культуры Демичева. После его телефонного звонка ректор вынужден был сложить оружие.

И все же любовь оказалась сильней интриг КГБ. Когда Виктория прознала про те неприятности, которые обрушились на голову ее возлюбленного, она привела в движение все свои связи. В частности, пожаловалась своей бабушке — жене генсека, которая во внучке души не чаяла. И та позвонила Андропову. В итоге Варакута отправился не в Киев, а в Ленинград, в Институт театра, музыки и кино. И его роман с внучкой генсека продолжился. Но о том, как в нем развивались события дальше, мы узнаем чуть позже, а пока вернемся к событиям мая 77-го.

Продолжается чемпионат мира по хоккею с шайбой в Вене. После того как наша сборная обыграла с разгромным счетом канадцев (8:1), миллионы советских болельщиков воспряли духом. «Ну, теперь-то мы снова всех уделаем!» — таков был всеобщий вывод после той победы. 8 мая наша сборная встречалась с командой Швеции. Это была решающая игра: успех в ней выводил нашу команду в чемпионы, поражение отбрасывало аж на третье место. Вот как об этой игре вспоминает В. Третьяк:

«После холодного душа, который устроила нам «Тре крунур» 2 мая, прошло шесть дней. Мы детально разобрались в причинах поражения и были убеждены в том, что произошла просто нелепая случайность. Нам нужно было теперь не повторить грубых ошибок, допущенных в тот злополучный день, просто не повторить, и все. Не изменять коллективной игре, вовремя возвращаться в свою зону для организации прочной обороны, нападающим — точнее бросать по воротам Хегюсты, тренерам — без нужды не перетасовывать звенья. Вот и все. Чего проще…

Но… Все наши планы рухнули в первом же периоде. Мы будто забыли то, в чем еще недавно клялись друг другу. Опять — нервозность и суета, снова — провалы в средней зоне, куда беспрепятственно входили соперники, опять — робость и неуверенность в действиях форвардов. Даже такой хладнокровный хоккеист, как Якушев, несколько раз умудрялся не попасть в пустые ворота…»

Поскольку Третьяк оставляет за бортом своих воспоминаний подробности того матча, возьму эту миссию на себя. Игра началась для наших хоккеистов вполне неплохо: уже на 8-й минуте Владимир Шадрин «распечатал» ворота Хегюсты. Но радость советских болельщиков длилась недолго: вскоре Эриксон восстановил равновесие. Причем невольно помог ему в этом Вячеслав Фетисов — это от его конька шайба изменила направление полета и влетела в ворота Владислава Третьяка. А в начале второго периода уже ошибся другой наш защитник — ветеран сборной Валерий Васильев. Получив шайбу, он небрежно послал ее через центр, и все тот же Эриксон снова оказался тут как тут. Подхватив шайбу, он мощным щелчком послал ее в сетку наших ворот. Этот же Эриксон забил и третью шайбу. Поражение со счетом 1:3 отбросило советскую сборную на третье место. Первое место взяла сборная ЧССР, второе — Швеция.

Но вернемся на родину. 9 Мая страна отмечала 32-ю годовщину Победы. Парадокс: вроде бы со дня окончания войны прошло достаточно времени, а жизнь в победившей стране лучше почему-то не стала. Особенно сильно это ощущалось вдали от Москвы, где-нибудь в провинции, где не было даже самого необходимого — того же мяса. А если его все-таки привозили в магазины, то очереди выстраивались километровые. К примеру, съехавшиеся в Волгоград со всей страны ветераны войны (те, кто отстоял Сталинград в 42-м), в тот день, 9 Мая, не смогли даже водки себе купить, поскольку в магазинах ее тоже не оказалось. Не было на прилавках волгоградских магазинов и других продуктов: масла, колбасы, рыбы. Из деликатесов были только плавленый сырок «Дружба» да консервы «Завтрак туриста». А в это время… Впрочем, послушаем А. Зоркого:

«Тем же днем в обкомовской гостинице, которую охраняли мордатые отставники и гэбисты, за кисейными занавесями в уютном зале ресторана звякали ножи и вилки, девицы в накрахмаленных передничках и наколках разносили снедь рубающим обед сановитым коммунистам. Горячие горшочки с ухой и солянками. Желаете язычка заливного или отварного горяченького? Рыбки красненькой? Судачка по-польски или зажаренного с картошечкой фри? Поросенка с гречневой кашей? Пивка чешского, боржоми или графинчик водки? Все уютненько, по-домашнему. Почем? Да нипочем. Никаких наценок, сплошные скидки…»

Тем временем в самом разгаре весенний призыв в армию. В числе призванных оказался молодой актер Сергей Проханов, который в те дни снимался в главной роли своей жизни — играл добродушного воспитателя детсада Кешу Четвергова в комедии «Усатый нянь». Съемки фильма двигались к своему логическому завершению, оставалось снимать меньше двух недель, как вдруг Проханова вызывают в военкомат и «забривают» в солдаты. Когда об этом узнал режиссер фильма Владимир Грамматиков, его чуть удар не хватил. Естественно, начались лихорадочные попытки спасти парня от призыва. И кто знает, чем бы закончилась эта эпопея, если бы Проханов не был женат на внучке маршала Советского Союза Василевского. Именно благодаря заступничеству последнего его и «отмазали» от службы в армии. Причем на тот момент Проханова уже успели обрить наголо и он находился на Государственном сборном пункте на Угрешской улице в Москве. Еще бы немного, и лететь бы ему в армию ясным соколом, а зрителям не смотреть бы веселую комедию. Но все обошлось как нельзя лучше. Правда, снимать Проханова теперь пришлось в парике.

КГБ продолжает слежку за Александром Огородником (он же цэрэушный агент Трионон). В те майские дни в отношении него чекистами была предпринята операция под названием «Сауна». Суть ее заключалась в следующем. Той весной в квартиру Огородника въехала новая семья — вместо старушки-пенсионерки, которая решила воссоединиться со своей дочерью, там поселилась работница завода «Серп и молот» с сыном-четвероклассником. Поскольку в отношении Огородника у КГБ возникало все больше и больше подозрений, было решено провести негласный обыску него в квартире. Но для этого необходимо было удалить оттуда на определенное время соседей и самого Огородника. С первыми было проще: подключили к этому делу профсоюзную организацию «Серпа и молота», и те пообещали отправить на лето соседку с сыном в пионерский лагерь. А вот с Огородником пришлось повозиться и разработать против него более сложную операцию — ту самую «Сауну». В первой стадии операции известный нам работник Службы безопасности МИДа Игорь Перетрухин вышел на Огородника и попросил его помочь в одном важном деле — завязать знакомство с интересующим КГБ человеком. А поскольку объект в компании друзей систематически посещает сауну при бассейне «Чайка» в районе Крымского моста, сделать это необходимо именно там. Заманивая Огородника в сауну, чекисты ставили перед собой две цели: первая — добраться до его записных книжек и ключей от квартиры, вторая — увезти из дома.

Операция «Сауна» была проведена в первой декаде мая. Причем в первые полчаса чекистам пришлось изрядно поволноваться, поскольку Огородник в назначенное время к месту встречи не пришел. Перетрухин ждал его около получаса, после чего доложил по телефону о случившемся своему начальнику. Но тот его успокоил, сообщив, что буквально пять минут назад ему звонил Огородник и просил прощения за опоздание: мол, тому виной неожиданно возникшие обстоятельства. Огородник просил передать Перетрухину, что он будет ждать его у магазина «Кулинария» на Зубовском бульваре ровно в 11.00.

От «Кулинарии» Перетрухин и Огородник направились на «Волге» первого к бассейну. Там они припарковались на автостоянке, после чего чекист отправился к директору «Чайки» за билетами в сауну, а Огородник остался ждать его у входа. Он не знал, что практически каждый третий из находившихся поблизости людей — агенты КГБ. Даже женщина с коляской, сидевшая на лавочке, была с Лубянки: в коляске у нее находилась кукла. А в сауне вообще из двух десятков парившихся людей все были наследниками «железного Феликса». Даже массажист был свой — чекист Владимир Каспаров. Он и должен был задержать Огородника на своем столе как можно дольше, пока его коллеги копались бы в вещах цэрэушника. После массажа Огородник наконец сделал то, ради чего и пришел, — завязал знакомство с нужным КГБ человеком.

Вскоре вокруг Огородника как бы невзначай собралась небольшая компания, которая устроила импровизированное застолье. Были сдвинуты столы, вытащены водка и закуска. Во время этого застолья Перетрухин засек несколько интересных моментов в поведении Огородника: например, он выходил в раздевалку — явно чтобы убедиться, что дверь закрыта изнутри, а также допивал пиво из чужих бокалов (при своей природной брезгливости) и категорически отказывался от закуски, видимо, опасаясь, что его могут «отключить». Однако все это были меры, так сказать, превентивного характера — никакой слежки Огородник за собой так и не обнаружил. И уже на следующий день доложил об этом своим хозяевам из Лэнгли.

В четверг, 12 мая, Андрей Тарковский приступил к съемкам своего очередного фильма — «Сталкер» по мотивам повести братьев Стругацких «Пикник на обочине». Работа началась со съемок натурных объектов в окрестностях Таллина. Причем поначалу снимать фильм предполагалось в Средней Азии, где-то в пустыне, но Тарковский в самый последний момент передумал и развернулся на 180 градусов, найдя для натурных съемок болотистую местность неподалеку от столицы Эстонии, где находилась заброшенная электростанция. На главную роль (Сталкера) он пригласил Александра Кайдановского, а в компанию к нему присовокупил двух своих самых любимых актеров — Анатолия Солоницына (писатель) и Николая Гринько (профессор). Никто из участников съемок еще не знал, скольких мук им будут стоить эти съемки.

Продолжаются съемки детектива «Трактир на Пятницкой». Как мы помним, они были прерваны в конце апреля внезапной болезнью режиссера-постановщика Файнциммера, которая продлилась до конца майских праздников. 10 мая съемки возобновились в той же декорации, в которой остановились — «уголовный розыск». Объект отсняли ударными темпами за четыре дня. В последний день, 13 мая, сняли эпизоды из конца фильма: Цыган (Николай Еременко) дает сыщикам признательные показания.

Тем временем футболисты столичного «Спартака» месят поля первой лиги. Дела у них складываются не столь удачно, как того хотелось бы их болельщикам: те полагали, что «Спартак» вылетел из высшей лиги случайно, а значит, будет на голову сильнее своих конкурентов и легко завоюет обратный пропуск в высший дивизион. Ан нет. Не хуже, чем «Спартак», в первой лиге играли еще несколько команд, в том числе и ташкентский «Пахтакор», который в те майские дни возглавлял турнирную таблицу (после 8 игр у ташкентцев было 12 очков, у «Спартака» — 11). 15 мая судьба свела двух лидеров в Москве в принципиальном поединке. Посмотреть его на стадион в Лужниках пришли 40 тысяч зрителей, что для матча 1-й лиги было хорошим показателем. Обе команды выставили свои лучшие составы (за «Спартак» играли: Прохоров, Богач, Самохин, Хидиятуллин, Букиевский, Шавло, Ярцев, Кокорев, Гладилин, Сидоров, Булгаков). Практически до конца игры никому из соперников никак не удавалось открыть счет. Наконец, на 75-й минуте это сделал 18-летний полузащитник москвичей Вагиз Хидиятуллин, выступавший в майке под № 4. Трибуны ликовали — казалось, что судьба матча уже решена. Но ташкентцы думали иначе. Прошло всего лишь 6 минут, и игрок «Пахтакора» Анатолий Могильный восстановил равновесие. По иронии судьбы Могильный тоже выступал под № 4. Так ташкентцы сумели отстоять свои позиции в турнирной таблице.

Между тем цэрэушный агент Александр Огородник был далек от футбольных баталий: в тот день, когда в Лужниках шел футбольный матч, он вместе со своей любовницей Ольгой отправился отдыхать на юг. Перетрухин попытался было навязать ему свои услуги — например, предложил помощь в размещении в гостиницах, но Огородник от его услуг отказался. И вообще попытался затруднить возможность слежки за ним: города, где он собирался побывать, назвал, но время пребывания в них назвал разное. Однако КГБ это не испугало. С Лубянки полетели депеши в те края, куда отправился Огородник: были информированы Председатель КГБ Грузинской ССР и начальник УКГБ Краснодарского края. А чтобы Огородник «не заблудился», с ним в поездку (естественно, негласно) отправился капитан Гречаев. Причем ему пришлось пойти на некоторые неудобства. Поскольку из-за светлого цвета волос и бровей он имел несколько броскую внешность, ему дали задание перекраситься. Он пришел в парикмахерскую на Арбате, а парикмахерша вдруг стала уговаривать его не делать этого: дескать, вам так идут светлые волосы. Видя, что переубедить словами мастера никак не удается, Гречаев вынужден был соврать: сказал, что работает в МУРе и перекраска необходима ему по делам службы. Только тогда парикмахерша сдалась.

Но оставим на время дела шпионские и обратим свои взоры на жизнь повседневную. 14 мая «Звуковая дорожка» газеты «Московский комсомолец» опубликовала большую статью о британской рок-группе «Смоки». На тот момент этот ансамбль был чрезвычайно популярен в Европе, удостоившись за свои синглы 9 «золотых» пластинок. Но в отличие от Европы, которая имела возможность купить эти «динглы» в открытой продаже, советские меломаны сидели на голодном пайке: «Мелодия» их пластинки не выпускала, и только отечественное радио изредка включало в какую-нибудь из своих передач (типа «Запишите на ваши магнитофоны») шлягеры в исполнении «Смоков». К счастью, тогда существовали альтернативные источники приобщения советской молодежи к новинкам западной рок-музыки: в частности, люди, имевшие возможность периодически выезжать за «железный занавес», возвращались на родину не с пустыми руками, а привозили из-за бугра свежие диски, которые затем распространялись по стране с помощью магнитофонной ленты. Так до нас дошли все четыре альбома «Смоков», выпущенные за три года их существования. На май 77-го у «Смоков» был самый высокий рейтинг среди меломанов Советского Союза, хотя у группы были и свои противники. Например, приверженцы классического рок-н-ролла считали «Смоков» группой «однодневкой», нечто вроде «Середины дороги» или «Тичина». И всех, кто слушал «Смоков», называли лохами. Лично мне, к примеру, такой снобизм был не по нраву. Сам я всегда мог с равным удовольствием слушать виртуозные пассажи Джимми Пейджа из «Лед Зеппелин» и незамысловатые песни в исполнении «Смоков». И дележку музыки на «плохую» и «хорошую» не признавал. Как говорится, не нравится — выключи.

В том же выпуске «Звуковой дорожки» сообщалось об итогах хит-парада «Звезды-76», опубликованного на страницах британского журнала «Музыкальная неделя». Среди звезд из 23 стран впервые фигурировал представитель Советского Союза: это был белорусский ВИА «Песняры». Сей факт был тем более приятен, что наша группа стояла в одном ряду со шведским ансамблем «АББА». Судя по всему, попасть в этот список «Песнярам» помогли недавние гастроли по Северной Америке.

Тем временем в первой половине мая в столичных кинотеатрах прошли следующие премьеры: 1-го на широкий экран вышла военная драма Алексея Германа «Двадцать дней без войны» с участием Юрия Никулина, Людмилы Гурченко, Алексея Петренко и др.; 2-го — мелодрама Бориса Яшина «Долги наши», где снялись: Леонид Марков, Людмила Зайцева, Лидия Федосеева-Шукшина и др.; драма Ивана Лукинского и Владимира Златоустовского «Колыбельная для мужчин» с участием Люсьены Овчинниковой, Юрия Шлыкова и др.; 12-го — мюзикл Светланы Дружининой «Солнце, снова солнце» с участием: Бориса Грошикова, Мэрле Тальвик, Олега Анофриева и др. Из новинок зарубежного кино выделю фильмы: «В сетях мафии» (Франция), «Солти» (США).

Кино по ТВ: «Не болит голова у дятла» (впервые по ТВ), «Я шагаю по Москве» (1-го), «Тимур и его команда» (премьера т/ф 1—2-го), «Начало», «Быть братом» (премьера т/ф 2-го), «Освобождение» («Огненная дуга») (3-го), «Повесть о настоящем человеке», «Офицер запаса» (4-го), «Освобождение» («Прорыв») (5-го), «Это было в разведке», «Александр Попов» (6-го), «Парень из нашего города», «Освобождение» («Направление главного удара») (7-го), «Сказка о Мальчише-Кибальчише», «Освобождение» («Битва за Берлин») (8-го), «Освобождение» («Последний штурм»), «Командир счастливой «Щуки», «В 6 часов вечера после войны» (9-го), «Соколово» (И—12-го), «Огненные версты» (12-го), «Коллеги» (13-го), «Удар! Еще удар!» (14-го), «Большая жизнь», «Дочки-матери», «Чужие дети» (15-го) и др.

Из других передач выделю: «Голубой огонек» (1-го, участвовали: Татьяна Грушина и Николай Караченцов — ведущие, исполнители — Геннадий Хазанов, София Ротару, Леонид Сметанников, ВИА «Верасы», «Контенпоранул» и др.), «От всей души» (7-Го), «Кинопанорама» (13-го, в передаче речь шла о новых фильмах «Ночь над Чили», «Кадкина всякий знает», «Фантазия Веснухина»; Наталья Гундарева рассказала о своей работе в фильме «Сладкая женщина»; гостем передачи был мультипликатор Федор Хитрук, был также показан репортаж со съемок комедии «Усатый нянь»); «С песней по жизни» (14-го).

Из театральных премьер назову следующие: 11-го — в «Современнике» был показан спектакль «А поутру они проснулись» по В. Шукшину с участием Олега Табакова, Константина Райкина, Игоря Кваши, Станислава Садаль-ского, Анастасии Вертинской и др.; 12-го в Театре имени Маяковского — «Да здравствует королева, виват!» с участием Татьяны Дорониной, Бориса Химичева, Армена Джигарханяна, Михаила Филиппова и др.

Эстрадные представления: 1—9-го — во Дворце спорта в Лужниках состоялись концерты с участием Геннадия Хазанова, Александры Стрельченко, Евгения Петросяна, ВИА «Ариэль» и др.; 5—9-го — в ГТЭ выступали: ВИА «Лейся, песня», Евгений Петросян, Иван Суржиков; 7—9-го — в Зеленом театре на ВДНХ: Геннадий Белов, Нина Бродская, Иван Суржиков, Борис Владимиров и Вадим Тонков и др.; 8—9-го — в «Варшаве» играл ВИА «Самоцветы»; 11 —13-го в ГТЭ — ВИА «Песняры»; 13-14-го в ЦДКЖ — ВИА «Лира».

А теперь перенесемся на другой конец страны — в Новосибирск. Там нашли свое временное пристанище братья Билыки, которые, как мы помним, в сентябре прошлого года покинули Кустанайскую область после того, как старший из Билыков — Петр — в пьяной драке убил своего собутыльника. Билыки вместе со своим приятелем Ставничим жили в разных городах Союза, пока не осели в Новосибирске. Парни нигде не работали и промышляли случайными заработками, колымя где придется. Петр к тому же занимался мошенничествами с «куклами»: обещал людям достать дефицитные вещи — автомобили, ковры — и в ходе торгов умудрялся подменять их деньги на «куклу» — нарезанную бумагу. Однако суммы, которые братья и их приятель имели с этих махинаций, были незначительными, а им хотелось всего и сразу. В итоге кто-то из них предложил грабануть инкассаторов. Но для такого промысла им позарез необходимо было раздобыть огнестрельное оружие. И именно в те майские дни они им и разжились.

Все произошло в понедельник, 16 мая, на вокзале Новосибирска, где Ставничий и Билык-старший обратили внимание на группу солдат срочной службы, у которых с собой были автоматы АКМ. Упустить такой удобный случай приятели не могли. Выбрав удобный момент, когда один из солдат отошел от своих сослуживцев, чтобы сходить в привокзальный буфет, заговорщики отправились следом. Познакомиться с солдатиком для них не составило особого труда: пригласили его за свой столик и угостили водкой под хорошую закуску. А чего еще надо солдату-срочнику, у которого зарплата — трешка с копейками? В ходе общения приятели выяснили, что солдатик этот служит в батальоне обеспечения Кемеровского высшего военного командного училища связи и на данный момент возвращается с сослуживцами в родную часть после выполнения ответственного задания. «Так ты, значит, не один? — разыграли удивление будущие грабители. — Тогда зови своих корешей до нашего стола». Сказано — сделано, и вот уже за столом в привокзальном буфете пирует теплая компания молодых людей: четверо солдатиков и двое гражданских.

Выяснив, что солдаты едут в Кемерово на ночном поезде, Ставничий и Билык принимают решение ехать вместе с ними. Задача у них была одна: попытаться напоить солдат до невменяемого состояния и похитить их автоматы. Роли при этом распределили следующим образом: Билык-старший должен был пить с солдатами и развлекать их игрой в карты, а Ставничему отводилась роль похитителя оружия. Операция прошла без сучка и задоринки, хотя поволноваться злоумышленникам все-таки пришлось. Когда Билык-старший предложил солдатам отправиться в вагон-ресторан за новой порцией горячительных напитков, те с радостью согласились, но все же оставили в купе с оружием одного из своих товарищей — Таганиязова. Тогда Билык по дороге в ресторан незаметно отстал от своих компаньонов и, вернувшись в купе, поведал Таганиязову жуткую историю о том, что на его товарищей напали какие-то пьяные отморозки. Тот, естественно, отправился на выручку вместе Билыком. Едва они скрылись из вида, как Ставничий, который находился в соседнем купе, проник в солдатское купе и похитил оттуда два автомата и 240 патронов в 8 магазинах. На первой же станции злоумышленники скрылись.

Между тем криминальная тема на этом не исчерпывается. В эти же дни очередное преступление удалось раскрыть сыщикам Москвы и области. Вышло это, в общем-то, случайно. Старшина милиции А. Кузин поздно вечером возвращался с дежурства домой, как вдруг его внимание привлек худосочный паренек лет семнадцати. Что-то в его облике милиционеру не понравилось, и он решил проверить его личность. Однако, услышав приказ остановиться, парень чуть ли не вприпрыжку бросился бежать, при этом издавая странный звон. Но старшина довольно быстро нагнал беглеца. «Куда бежим?» — поинтересовался Кузин. «Домой», — ответил парень. «А в карманах что звенит?» — не отставал милиционер.

Оказалось, что в карманах парня находились медные деньги на сумму около 40 рублей. «Где достал?» — спросил Кузин. «Накопил», — последовал ответ. Но старшина позволил себе не поверить в эту версию и препроводил парня в отделение милиции. Там и выяснилось происхождение найденной мелочи. Оказалось, что сутки назад в Наро-Фоминском районе неизвестные преступники ограбили магазин, из сейфа которого были похищены 350 рублей мелочью. «Где остальные деньги?» — спросили у задержанного. Но тот молчал. Тогда помогла его записная книжка, в которой Кузин обратил внимание на странный номер из четырех цифр — 3664. «Это что, номер ячейки камеры хранения?» — ткнул старшина книжку под нос задержанному. Тут парень и сломался, назвав место, где хранилось украденное — на Ленинградском вокзале.

В эти же майские дни состоялась весенняя сессия Комитета по Государственным премиям. Это был первый этап (предварительный) отбора будущих претендентов на самую высокую награду. По разделу «Киноискусство» в тот раз на Госпремию претендовали несколько художественных фильмов («Выбор цели», «Белый пароход», «Афоня», «Бегство мистера Мак-Кинли», «Ирония судьбы»), несколько документальных, а также телепрограмма «Время». Последняя попала в списки претендентов в самый последний момент благодаря стараниям председателя Гостелерадио СССР Сергея Лапина. Из всех представленных художественных лент больше всего шансов было дойти до осенней сессии у «Выбора цели», «Бегства…», «Белого парохода». С комедиями было посложнее — одну из них могли завернуть по причине перебора. 17 мая состоялось первое заседание секции кино и телевидения, на котором присутствовали: председатель Госкино Филипп Ермаш, кинорежиссеры Сергей Герасимов (председатель секции кино и ТВ), Станислав Ростоцкий, Роман Кармен, Лев Кулиджанов и др. Заседание было бурным, и когда речь зашла о комедиях, то Герасимов сообщил, что телевизионных выдвижений много, из-за чего, вполне может быть, придется пожертвовать «Иронией судьбы».

Продолжаются съемки фильма «Трактир на Пятницкой». После завершения объекта «угро», группа стала обживать другой — «трактир».

17 мая был снят эпизод, когда в банду Серого внедряется один из агентов МУРа (актер Виктор Перевалов). Под видом родственника любовницы Серого Василисы (Тамара Семина) он устраивается в трактир в качестве полового. Именно первую встречу агента и Василисы в тот день и снимали.

Между тем «золотые перья» советской журналистики вовсю корпят над мемуарами Брежнева. Как мы помним, журналистов этих пятеро, и каждому из них поручена своя тема: кому-то космос, кому-то военная тематика. Писать о целине поручили «правдисту» Александру Мурзину, который 11 мая специально прилетел в Алма-Ату, чтобы насобирать там недостающий материал. Встретил журналиста сам глава республики Кунаев и выдал ему карт-бланш: дескать, работай сколько хочешь и где хочешь — везде тебе будет зеленый свет. Но Мурзин никуда не ездил, а как засел в Центральном архиве в Алма-Ате, так оттуда почти 20 дней и не вылезал. Целину он знал. Концепция книги у него давно сложилась в голове, поскольку он из года в год освещал и посевные, и уборочные, наматывал по 3 тысячи километров каждый раз по всем целинным районам. Так что своего материала у него было предостаточно, а в архиве он надыбал еще больше.

Если у Мурзина дела шли прекрасно, то к другому «мемуаристу» — Аркадию Сахнину — капризная Муза так и не явилась. Свою часть мемуаров он откровенно завалил. Видимо, эта писанина ему была явно в тягость и он корпел над ней чуть ли не с пистолетом у виска. Отсюда и результат. Когда он принес отпечатанную в единственном экземпляре рукопись генеральному директору ТАСС Леониду Замятину, который, собственно, ему это дело и поручил, тот пришел в ужас. Ничего более скучного и казенного он еще в жизни не читал. Да еще чуть ли не на каждой странице был Брежнев, Брежнев, Брежнев. Короче, руководителей мемуарной эпопеи охватила паника. Надо было срочно что-то решать. Выход подсказал… сам Брежнев. Когда Черненко доложил ему о провале Сахнина, тот сначала огорчился, а потом вдруг вспомнил: «Я вот на последнем съезде комсомола речь читал. Первая речь, которая мне самому понравилась. Живая такая, умная, яркая. Может быть, и книгу тому предложить, кто речь писал?»

Узнав об этом, Замятин бросился к Игнатенко: «Кто речь писал?» — «Анатолий Аграновский», — ответил тот. «Ба, да он же нами уже охвачен — пишет про Украину. Значит, напишет и остальное — за Сахнина». Правда, тот поначалу отбрыкивался как мог, но после того, как с ним лично поговорил Черненко, стал смирным и послушным. Работа над мемуарами продолжалась.

В среду, 18 мая, состоялся матч отборочного цикла чемпионата мира по футболу между сборными СССР и Венгрии. Матч ключевой в этой подгруппе. Обеим командам нужна была только победа, особенно нашим: после двух поражений в предыдущих играх советских футболистов для попадания на чемпионат мира устраивала только победа. Но не только она. Кроме этого, необходимо было, чтобы десять дней спустя венгры и греки, которые опережали нас по очкам, сыграли между собой вничью. Первая задача была вполне выполнима, а вот вторая… Короче, венгров мы «укатали» уже в первом тайме (на 5-й минуте гол забил Буряк, на 13-й — Блохин), но этого оказалось недостаточно, поскольку в матче венгров с греками победили первые. В итоге с чемпионатом мира мы пролетим, как фанера над Парижем.

19 мая в «Вечерней Москве» была опубликована заметка из разряда «Если кто-то кое-где…», то есть на тему нарушения законности. В ту пору про преступников писали редко, поскольку они портили общую картину развитого социализма. В большинстве публикаций, посвященных преступности, речь шла о мелкой рыбешке: спекулянтах, мошенниках, каких-нибудь алиментщиках. Крайне редко писали о матерых бандитах — их как будто в природе не существовало. Вот и в упомянутой заметке Б. Соколова из «Вечерки» речь тоже шла о ловком мошеннике, однако не самом мелком. Некий Бахтияр-оглы Ширинов, выдавая себя за дипломата, обещал доверчивым гражданам продать дефицитные вещи, якобы привезенные им из заграницы, брал деньги и бывал таков. Действовал аферист на удивление нагло и изобретательно: знакомиться с жертвами предпочитал в элитных местах столицы — ресторанах ЦДРИ, «Яхта», «Ангара» и др., всегда был облачен в роскошный смокинг (что в большинстве своем и подкупало жертвы), а само «кидалово» осуществлял непосредственно в сотне метров от здания МИД СССР, что на Смоленской площади. И все это тянулось аж с 1974 года, когда Ширинов был объявлен во всесоюзный розыск.

Задержать ловкого мошенника помог инспектор угро 5-го отделения милиции Москвы Вячеслав Булгаков. Это он в течение нескольких недель выслеживал Ширинова, пока не схватил его за руку. Правда, аферист предпочел не сдаваться, а бросился бежать. Сыщик не отставал. Понимая, что от длинноногого милиционера ему не оторваться, да еще будучи в смокинге, Ширинов решил схитрить. Забежав в один из дворов, он заскочил в котельную. Там, недолго думая, он зарылся в кучу угля, рассчитывая, что уж тут-то его не найдут. Может быть, и не нашли бы, если бы не смокинг, фалды которого так и остались торчать из-под угля. За них Булгаков и вытянул афериста наружу.

— 20 мая вновь собралась на свое очередное заседание секция кино и телевидения при Комитете по Государственным премиям. Жаркая дискуссия вновь закрутилась вокруг двух комедий — «Афоня» и «Ирония судьбы». Председатель секции Сергей Герасимов сообщил, что оба фильма — произведения значительные, но «Афоня» крупнее. Но поскольку год нынче на дворе юбилейный (близилось 60-летие Великого Октября), пропускать комедии трудно, а надо довести их до осенней сессии, а там перенести на следующий год. На что заместитель председателя Гостелерадио Стелла Жданова заявила: «Нельзя откладывать. Картины стареют». Тогда Герасимов пообещал, что на следующем заседании к ним еще обязательно вернутся.

В тот же пятничный день в «Трактире на Пятницкой» снимали один из самых драматичных эпизодов: разоблачение бандитами сотрудника угро Фалина (Юрий Волков). Тот пришел в трактир, чтобы предупредить своего агента об опасности, но был случайно, опознан одним из преступников (тот знал его еще по дореволюционным временам). Главарь банды Серый (Константин Григорьев) отдает приказ убить «легавого», а внедренный в банду сыщик (Лев Прыгунов) даже не может этому помешать, поскольку будет немедленно разоблачен.

Леонид Гайдай продолжает работу над комедией «Инкогнито из Петербурга». С конца января до начала мая шли павильонные съемки, после чего группа выехала в экспедицию — в город Касимов. Там с 16 мая начались съемки натурных эпизодов, но пока без участия основных актеров (они приедут в конце месяца). В те дни снимали искусственную лужу, здание почтовой станции, памятник и другие объекты. Корреспондент «Приокской правды» Л. Родина писала: «В эти дни в Касимове происходят довольно странные вещи. В центре города появился монументальный памятник — конная статуя прошлого века, рядом с современными опорами для электропередач стоят полосатые верстовые столбы, по главным улицам едут кареты…»

Андрей Сахаров вместе с женой Еленой Боннэр и трехлетним внуком Мотей в те дни находились на отдыхе в Сочи. Там Сахаров отметил свое 66-летие, пришедшееся на 21 мая. Торжество устроили в ресторане на пристани, из напитков пили исключительно «Пепси-колу» (этот напиток только начали производить в южных городах Союза в качестве одного из результатов разрядки). Однако хорошее настроение именинника вскоре было испорчено. Едва супруги вернулись к себе в гостиницу, как им в номер позвонила московская знакомая и сообщила пренеприятную новость: дочь академика Татьяна, которая проходила свидетелем по уголовному делу своей свекрови (последняя, как мы помним, была начальником цеха, где производились препараты медицинской диагностики, и была уличена в наличии «мертвых душ» у себя на предприятии), теперь была переведена в обвиняемые. Следователь должен был в ближайшие дни описать ее машину (единственное имеющееся у нее имущество). Узнав об этом, Сахаровы тут же поехали на аэродром, обменяли на ближайший рейс купленные заранее, на следующую неделю билеты и к 9 вечера уже были в Москве.