1977. Июль

1977. Июль

КГБ выманивает цэрэушников. Эмиль Потяну находит свою новую Музу — Галину Беляеву. Как Инна Чурикова испугалась нудистов. Виктор Тихонов наводит дисциплину в ЦСКА. Страсти по «Картушу». Убийство приемной дочери известной певицы. Высоцкий в Мексике. Как лечили Елену Проклову. Билык-старший уходит от погони. Донос на Майю Плисецкую. Справедливая победа фильма «Восхождение». «Эспераль» для Олега Даля. Террорист, взорвавший такси, арестован. «Трактир на Пятницкой»: бой в подвале. Почему Евгений Мартынов сбежал из Ялты. Тайные встречи Галины Брежневой с любовником в Крыму. Андрей Макаревич на юге: погоня за курами. В роли абитуриентов — будущие звезды: Олег Меньшиков, Игорь Бочкин. Почему расстроилась дочка Лидии Федосеевой-Шукшиной от первого брака. Воздушные пираты угоняют самолет. Преждевременная смерть кинорежиссера Евгения Карелова. Обнаружен труп приемной дочери известной певицы. Похороны Трионона. Телефонный роман Валентины Малявиной. В автомобильной аварии пострадал один из инициаторов ограбления Ереванского банка. Захват КГБ американской шпионки. Япончик в психушке. Пермские страсти по Алле Пугачевой. Умер Константин Федин. Как Борис Александров едва не угодил за решетку. Высылка американской шпионки из Москвы. Трупные мухи помогают следствию. В роли роженицы — Людмила Максакова. Мемориальная доска в память Василия Шукшина. Как поймали мошенника, «бомбившего» провинциалок. Почему Андрея Громыко звали «Косорылый». Снос «дома Ипатьева». Мой актерский альбом. Эдита Пьеха отмечает день рождения.

КГБ продолжает свою игру против американской разведки. 1 июля в соответствии с инструкцией, полученной от ЦРУ на имя Трионона, чекисты припарковали две черные «Волги» в предполагаемых местах постановки сигнала «Паркплатц». Теперь важно было определить, какое именно из этих двух мест и является местом встречи для цэрэушников. Поначалу показалось, что этим местом был небольшой пустырь на улице Плющиха. Именно там остановил свою машину сотрудник американского посольства в Москве Артур и в течение получаса копался в моторе. Однако при выезде на это место чекисты не обнаружили там ничего подозрительного.

Другим местом был район Краснолужского моста в Лужниках, куда тем вечером были стянуты значительные Силы наружки. Однако и там все было впустую: около одиннадцати вечера на мост хлынула толпа людей, которые возвращались из Дворца спорта, с представления американского балета на льду «Холидей он айс» (гастроли начались 10 июня). Поскольку люди шли по мосту в течение часа, а это могло напугать американцев, был дан сигнал отбоя.

В эти же дни кинорежиссер Эмиль Лотяну на «Мосфильме» готовится приступить к съемкам своего очередного фильма — «Мой ласковый и нежный зверь» по повести А. Чехова «Драма на охоте». Съемки должны были начаться в начале, июля, а актерский состав все еще не был до конца укомплектован; не хватало исполнителей ролей графа, Корнеева, Надежды и, самое главное, Оленьки Скворцовой. Ввиду этого руководство студии подписало 29 июня приказ о продлении подготовительного периода еще на неделю. И уже через несколько дней Лотяну находит актрису на роль Оленьки — 16-летнюю Галю Беляеву.

Беляева родилась в семье, далекой от искусства. Ее мама работала энергетиком, а отца она не помнила — тот ушел из семьи до рождения дочери. Беляевы жили тогда в Воронеже, где Галина поступила в хореографическое училище. Однако балет так и не смог захватить ее целиком, потому что на первом месте у девочки всегда стояло кино. В 15 лет она отправила свою фотографию на «Мосфильм» в тайной надежде, что ее заметят. И чудо произошло — снимок попался на глаза Эмилю Лотяну, который вот уже несколько месяцев безуспешно пытался найти юную актрису на роль Оленьки Скворцовой.

Вспоминает сам режиссер:

«Среди прочих фотографий выскакивает маленькое черно-белое паспортное фото — сзади чернилами написано: «Мне пятнадцать лет». Я увидел эти косульи ^лаза, воскликнул: «Вот она!» Ее притащили из балетного училища в Воронеже. Пришла девочка, я три дня репетировал с ней, рассказывал. Никакой реакции. Я был в отчаянии. Сказал: «Сейчас придет Янковский, мы проведем пробу и потом отправим девочку в Воронеж». Мне показалось, что все бесполезно. Пришел Янковский, мы поставили камеру, свет… И вдруг после команды «Мотор» из нее выперло все, что я три дня в нее вбивал, оказывается, все это собралось в пружину — и она выдала все с такой свежестью, с таким напором, что Олег Янковский опешил…»

В эти же дни в Западном Берлине проходит очередной международный кинофестиваль «Берлинале-77». Советский Союз на нем представляет картина Ларисы Шепитько «Восхождение». Помимо автора фильма, на фестиваль прибыла внушительная делегация, в которую входили: кинорежиссеры Андрей Михалков-Кончаловский (он входил в жюри), Глеб Панфилов, актрисы Инна Чурикова, Елена Коренева, а также несколько чиновников Госкино. В один из дней советскую делегацию повезли в «оазис социализма» — Восточный Берлин. Однако стыда от этой поездки было больше, чем от посещения любой капиталистической вечеринки. После ужина, который проходил в советском посольстве, гостям предложили посмотреть несколько западных фильмов. Как выразился один из посольских: «Врага нужно знать, чтобы с ним бороться». Фильмы оказались порнографическими. Как вспоминает Елена Коренева, они сидели в зале как загнанные звери, а когда в зале наконец зажегся свет, они сослались на усталость и попросили немедленно доставить их обратно. Но это было не последнее эротическое приключение членов советской делегации. Вот как об этом вспоминает А. Михалков-Кончаловский:

«Во время фестиваля я часто ходил загорать на крышу отеля, там был большой спортивный клуб с бассейном. Оказавшись там в первый раз, я не поверил глазам: все — голые. Немцы вообще очень свободно относятся к обнаженному телу — голыми были все: мужчины, женщины, дети. Ходили, переступая друг через друга, пили пиво.

Я решил привести туда Чурикову с Глебом Панфиловым, они пришли в купальных костюмах и оторопели от увиденного — по коридору, ведущему к душам, шла толпа, преимущественно состоящая из голых мужчин и женщин.

— Пойдем, пойдем быстрее, — заторопил я.

— Что это?

— Это люди из бассейна.

— Не понимаю.

— Ну, нудисты.

У входа лежал, накрыв лицо газетой, Спящий человек, выставив на всеобщее обозрение сильно возбудившийся детородный орган. Бедная Чурикова потеряла дар речи. Не знала, куда смотреть. Наконец, ей удалось выдавить:

— Пошли от… от… отсюда…

Она убежала, остановить ее мне не удалось. Хотя я ее понимаю. Зрелище было не для девственного российского сознания. Глеб тоже слегка потяжелел, и он не ожидал такое увидеть.

— Сюда бы автобус наших туристов! — задумчиво сказал он…»

Между тем Виктор Тихонов, пришедший в марте к руководству хоккейного клуба ЦСКА, готовит команду к очередному чемпионату страны. Работа продвигается со скрипом, поскольку не все игроки прославленного клуба восприняли приход нового тренера с восторгом. Причем среди недовольных не только «старики», но и молодежь. Вот как вспоминает о тех днях Вячеслав Фетисов, которому в ту пору было 19 лет:

«Виктор Васильевич пришел в команду поджарым, подтянутым, кроссы бегал с нами, и бегал прилично. Он привел в ЦСКА Балдериса и Капустина. А меня вместе с Сергеем Бабиновым (его как раз привезли из Челябинска) решили перевести из первой «пятерки» в звено Жлуктова. Идея Тихонова заключалась в том, что он начал строить команду по «пятеркам». Я пришел к Виктору Васильевичу: «Почему вы меня убираете из звена Петрова?» Он мне объясняет — Петрову, Михайлову, Харламову пора заканчивать, надо создавать новое первое звено: «И я рассчитываю на то, что вы с Сережей Бабиновым составите в нем пару защитников». Я лезу в бутылку: «Не хочу в другом звене играть, а хочу с людьми, которым я многим обязан. Если вы считаете, что я справлюсь со своими задачами, то оставьте меня с ними». Весь мой запал выглядел по-юношески наивно, и Тихонов быстро прекратил разговор: «Вообще я не собираюсь с тобой дискутировать. Будешь играть там, где тебе сказали». А я майку первого звена не стал переодевать, и меня выгнали с тренировки. Потом провели собрание, созвали на него всех армейских тренеров, и меня убедили, что так лучше для команды. И я начал играть в паре с Сережей Бабиновым и с «тройкой» Жлуктова…»

Не менее сложно складывались у Тихонова отношения и с отдельными «старичками». Как он сам вспоминает, «некоторые мастера могли справиться с любыми заданиями тренера, но не хотели тренироваться с полной отдачей сил и потому порой увиливали от работы. Тон здесь задавал Владимир Петров. Едва начались серьезные тренировки, как он обратился к врачу. Я слышал, что Володя и раньше не проходил полностью подготовительный период. Как только начинался базовый цикл подготовки, он тотчас же жаловался на недомогание… Владимир говорил мне: «Я знаю лучше всех, сколько мне надо тренироваться». Или: «Я могу нарушать спортивный режим, на мне это не отражается». И выдвигал главный, с его точки зрения, аргумент: «У меня свои взгляды на хоккей, на тренировку». Короче, Петров вел себя в коллективе как отдельный коллектив. Работать с ним оказалось непросто…»

4 июля ваш покорный слуга взялся писать новый роман — на тот раз из разряда «плаща и шпаги». До этого я изощрялся в написании романов юмористических и про индейцев. Но в июне меня угораздило сходить на фильм французского режиссера Филиппа де Брока «Картуш» с Жан-Полем Бельмондо в главной роли, и с этого момента у меня появилось желание написать нечто подобное. Свое новое произведение я назвал «Бесстрашный Банно» и предварил его следующим эпиграфом: «Все герои этой повести и события, происходящие в ней, вымышлены, хотя, может быть, и существовал такой человек, как Банно де Трауль, близкий друг знаменитого Луи-Доминика Бургиньона по прозвищу Картуш, который кончил жизнь в 1771 году на Гревской площади в Париже. Пережив своего друга, Банно де Трауль еще много лет странствовал по родной Франции, удивляя людей своим мужеством и ловкостью».

Много лет спустя я вновь пересмотрел фильм «Картуш» и удивился своей наивности: настолько слабым показался он мне. Но в 15 лет я считал его чуть ли не эталоном кинематографа. Кстати, именно этот фильм явился поводом к небольшому инциденту в семье актера Олега Даля. В начале июля «Картуш» шел недалеко от его дома — в кинотеатре «Казахстан», и жена Елизавета стала уговаривать мужа сходить на картину. Даль как мог отбрыкивался. Тогда в дело вмешалась его теща, которая, будучи в Ленинграде, уже успела увидеть фильм, и он ей понравился. А поскольку к мнению тещи Даль всегда прислушивался, он отправился на «Картуша». О том, что из этого получилось, рассказывает сама теща — Ольга Эйхенбаум:

«Олег устроил мне разнос, кажется, в первом же телефонном разговоре:

— Ну, Оля, ты даешь! Отправить меня на такое… хэ! «кино»!!! Да-а-а…

Лиза, естественно, заняла сторону Олега, а мне в результате пришлось «заглаживать вину» в письменном виде: «Я извиняюсь, что ввела вас в заблуждение с «Картушем», но я на этот счет зритель не безвкусный, но гораздо более обыкновенный, чем вы оба».

В субботу, 5 июля, в Москве было совершено убийство: в своей квартире была убита Леля Ведникова. Погибшая была приемной дочерью очень известной в 30-е годы эстрадной певицы Анны Ланской-Грюнфельд (та взяла девочку из подмосковного детского дома в самом конце войны). Они жили вдвоем в трехэтажном особняке в Среднем Каретном переулке (младшая сестра Ведниковой Вера жила с мужем отдельно). Здесь же долгие годы работал и вокальный кружок, которым руководила Анна и через который прошел не один десяток учеников. Один из них и оказался убийцей.

Преступника звали Павел Михнюк. В свое время он окончил Гнесинское музыкальное училище (был лирическим тенором), а в кружке Ланской-Грюнфельд в течение нескольких лет оттачивал свое мастерство. Хозяйка дома прекрасно к нему относилась (впрочем, как и ко всем ученикам) и даже не могла помыслить, что именно этот человек поднимет руку на ее приемную дочь. Между тем мотив убийства был банален: корысть. После смерти Ланской-Грюнфельд все ее состояние (а оно было весьма солидным) перешло к Ведниковой. Вокальный кружок она закрыла, поскольку существовал он исключительно благодаря ее приемной матери. И с тех пор жила одна. А у Михнюка в это время возникли большие финансовые проблемы. Некоторое время назад они с женой решили вступить в кооператив, и срочно нужны были деньги для вступительного взноса. Выручил тесть, который одолжил молодым 2 тысячи рублей. Однако эти деньги Михнюк бездарно профукал на ипподроме, надеясь выиграть еще большую сумму — на трехкомнатную квартиру. Ситуация сложилась настолько безнадежная, что Михнюк даже подумывал о самоубийстве. И тут он вспомнил про Ведникову.

Когда Михнюк пришел к будущей жертве, он не думал убивать ее, а хотел одного: выпросить у нее хотя бы одну уникальную брошь из коллекции покойной матери. Но Ведникова даже слушать его не захотела — тут же указала на дверь. Михнюк упал на колени, стал буквально умолять хозяйку войти в его положение. Но она была неумолима: «Не надо было проигрывать деньги!» В общем, справедливое замечание. Но именно оно переполнило чашу терпения Михнюка и превратило его в разъяренного зверя. Выхватив из напольных часов тяжелую гирьку, он со всей силы обрушил ее на голову несчастной. Убедившись, что женщина мертва, убийца вернул гирьку на место и отправился искать ключ от сейфа, где хранились драгоценности. Но судьба жестоко посмеялась над ним: несмотря на то что он перевернул вверх дном полдома, вожделенного ключа так и не нашел. И ушел ни с чем.

Владимир Высоцкий в эти же дни находится вдали от родины — вместе со своей женой Мариной Влади он путешествует по Мексике. 5 июля Ийану Бортнику, приятелю и коллеге Высоцкого по «Таганке», пришло письмо от друга-путешественника. Приведу лишь некоторые отрывки из него:

«Здесь почти тропики. Почти — по-научному называется суб. Значит, здесь субтропики. Это значит жара, мухи, фрукты, жара, рыба, жара, скука, жара и т. д. Марина неожиданно должна здесь сниматься в фильме «Дьявольский Бермудский треугольник»… Роль ей не интересна ни с какой стороны, только со стороны моря, которое, Ванечка, вот оно — прямо под окном комнаты, которая в маленьком таком отеле под названием «La Ceiba» (супруги жили на острове Косумель. — Ф. Р.). В комнате есть кондиционер — так что из пекла прямо попадаешь в холодильник. Море удивительное, никогда нет штормов, и цвет голубой и синий и меняется ежесекундно…

Съемки — это адский котел с киношными фонарями. Я был один раз и… баста. А жена моя — добытчица, вкалывает до обмороков. Здоровье мое без особых изменений, несмотря на лекарства и солнце, но я купаюсь, сгораю, мажусь кремом и даже пытаюсь кое-что написать…»

Киноактриса Елена Проклова в эти же дни находится в Сальских степях, где снимается в истерне на тему гражданской войны «Ищи ветра». Фильм снимает режиссер Владимир Любомудров, который собрал на съемочной площадке поистине звездный актерский ансамбль — помимо Прокловой, в фильме заняты: Павел Кадочников, Лев Прыгунов, Александр Пороховщиков, Михаил Кононов, Константин Григорьев. Съемочная группа прибыла в Сальск для съемок натурных эпизодов в самом начале июня, однако к съемкам удалось приступить почти три недели спустя — подкачали снабженцы, которые не сумели вовремя раздобыть оружие и лошадей (последних требовался целый табун, поскольку речь в фильме шла о спасении племенных лошадей от ужасов гражданской войны).

Вспоминает Е. Проклова:

«Каждое утро, когда с самых ранних часов наваливалась жара сорок градусов, мы садились на лошадей, на которых и снимались в рабочее время, и ехали за три километра к озеру. Чудесное было там озеро, родниковое, с чистейшей холодной водой. Мы в нем купались утром и вечером. Влетали в воду, не сходя с коней, поднимая веером брызги — кристальной чистоты и прозрачности. Очень все было красиво, романтично, замечательно… Но у меня стало плохо с почками — острый пиелонефрит. Боли начались такие, что ни встать, ни пройти, ни даже лежать спокойно нельзя. Для работы меня кололи морфием и только так снимали боли в продолжение нескольких дней. Став на время морфинисткой, я снималась, скакала верхом и все остальное. Но еще надо было что-то есть. Эта проблема стояла перед всей группой вообще. Я, будучи на особом положении из-за болезни, не могла решать ее самостоятельно, наравне со всеми. Обо мне приходилось заботиться. Для этого сложилась своеобразная возможность. Рядом находился город Зерноград. Название ему было дано неслучайное — там находились в буквальном смысле закрома родины, огромные наземные, цилиндрической формы хранилища зерна. На этом зерновом изобилии кормились голуби, целые стаи, которым не было ни надобности, ни возможности клевать всякую дрянь на помойках. Голубей ловили, варили их, и я пила этот замечательный, вкуснейший бульон, ела нежное отварное мясо. Ни о каком вегетарианстве я не задумывалась тогда, это понятно. Хотя и сама на тех зерноградских голубей не охотилась…»

Продолжается преступная эпопея братьев Билыков и их приятеля Ставничего. В последний раз мы встречались с ними в Новосибирске, где в мае они похитили два автомата АКМ у военнослужащих Кемеровского училища связи. Теперь судьба занесла преступников в Саратов. 6 июля около трех дня Петр Билык (старший из братьев) совершал променад по улице Ленина, держа в руках сумку, в которой находился автомат со спиленным прикладом и 3 магазина с патронами. То ли шел он как-то неестественно, то ли выглядел подозрительно, только на него обратил внимание милиционер, да еще не простой — а сам начальник ОУР Кировского РОВД Юшков. Остановив Билыка, страж порядка попросил его предъявить документы. А тех у преступника не оказалось. «Тогда прошу пройти в отделение, там разберемся», — предложил Юшков парню. Билык малость повозмущался, но затем вынужден был подчиниться.

Понятно, что попадать в отделение для Билыка было равносильно смерти. Поэтому едва у него появился удобный момент, как он выхватил из кармана пиджака нож и попытался ударить им милиционера. Но тот был начеку. Отпрянув в сторону, он избежал удара, но внезапно оступился и упал. Билык бросился прочь, бросив сумку с автоматом на землю. Погоня продолжалась несколько минут. В ходе нее к Юшкову присоединился еще один страж порядка — старший инспектор штаба УВД Саратовского, облисполкома Гаюн. Вдвоем они стали загонять Билыка в глухие переулки, рассчитывая, что в одном из них он угодит в тупик. Но и Билык понимал это, поскольку города этого практически не знал. Надо было срочно придумать другой путь оторваться от преследования. Спасение пришло в виде попутной машины, вынырнувшей из-за ближайшего поворота. Тормознув автомобиль, Билык приставил к горлу ее владельца нож и приказал немедленно выбираться из салона. Заняв освободившееся место за рулем, преступник ударил по газам. И только таким образом скрылся от погони.

В тот же день, 6 июля, из советского посольства в Париже в Москву был отправлен донос на балерину Майю Плисецкую. Донос предназначался для министра культуры СССР Петра Демичева и был подписан самим послом СССР во Франции С. Червоненко. В нем сообщалось:

«Уважаемый Петр Нилович, хотелось бы поставить перед Вами некоторые вопросы, связанные с публикацией буржуазными изданиями интервью М.М. Плисецкой, которое она дала французским журналистам во время своего пребывания во Франции в июне с.г. в составе балетной труппы ГАБТ. Во-первых, М. М. Плисецкая высказывала мысль о застое в нашем балетном искусстве, его якобы косности и консерватизме. Во-вторых, М. М. Плисецкая подвергла критике Большой театр… В-третьих, М. М. Плисецкая осыпала похвалами (незаслуженными, на наш взгляд) современных западных балетмейстеров, и прежде всего М. Бежара… Как сообщила нам тов. Бутрова, она несколько раз беседовала с М. М. Плисец» кой по поводу ее интервью. Реакция балерины была, к сожалению, несамокритичной. Видимо, в Москве было бы полезным провести беседу с М. М. Плисецкой на уровне ответственных лиц, которые являются для нее авторитетом, не предавая пока всю эту историю широкой огласке…»

Стоит отметить, что артисты ГАБТа пробыли во Франции две недели, где показали 11 представлений, на которых присутствовали свыше 70 тысяч зрителей. Особенно много восторженных откликов было посвящено Плисецкой, которая буквально покорила французскую публику. Но советский посол во Франции, как видим, обеспокоен совсем другим: ему бы святость идеологических риз соблюсти.

И еще одно событие датировано днем 6 июля: в Западном Берлине на кинофестивале «Берлинале-77» был оглашен победитель: из 24 фильмов, представлявших 17 стран, победу одержала советская лента «Восхождение» Ларисы Шепитько. Говорят, жюри спорило до хрипоты, особенно старался Михалков-Кончаловский, который был в восторге от прекрасного фильма Шепитько. Ему возражал режиссер Фассбиндер, которому, в свою очередь, нравилась другая советская картина — студии имени Довженко. Кончаловский негодовал: «Но это же очень плохой вкус!» На что его оппонент отвечал: «Именно поэтому она мне и нравится». Он был большой любитель кича. К счастью, победил Кончаловский, и «Золотой медведь» достался «Восхождению».

В четверг, 7 июля, в Кремлевском Дворце съездов торжественно был открыт 10-й Международный московский кинофестиваль, на который съехались кинематографисты из 90 стран. После церемонии открытия гостям фестиваля были показаны первые две серии новой эпопеи Юрия Озерова «Солдаты свободы», где в одной из эпизодических ролей был показан полковник Леонид Брежнев (актер Евгений Матвеев). Говорят, во время показа этого эпизода кто-то из особо лизоблюдствующих особ даже начал аплодировать.

В тот же день актер театра «Современник» Валентин Никулин справлял свой 45-й день рождения. Среди приглашенных гостей оказалась и жена актера этого же театра Олега Даля Елизавета. Сам Даль пойти на торжество не смог, поскольку в этот же день уехал в Пущино на съемки фильма «В четверг и больше никогда». Елизавета тоже не горела большим желанием ехать на этот день рождения: во-первых, из-за отсутствия рядом мужа, во-вторых — у нее были прохладные отношения как с именинником, так и с его женой. Но последняя ее заинтриговала, сообщив, что может помочь достать для Даля «эспераль»: дескать, придет приятельница, у которой этого добра хватает. И Елизавета собралась. Посадив мужа в служебный «рафик», она сама на перекладных отправилась к Никулиным на Ленинский проспект. Далее послушаем ее собственный рассказ:

«И действительно, там я познакомилась со Светланой Сергучевой, с которой и до сих пор дружна очень. И она абсолютно безвозмездно (тогда уже «эспераль» стоила от 300 до 500 рублей одна штука) вручила мне эту ампулу и сказала, что, если она «хоть чем-то может помочь Олегу Ивановичу — для нее это уже счастье». Она была женой очень крупного следователя по особо важным делам…»

И еще одно событие, датированное 7 июля, хотелось бы отметить: в тот день ТАСС опубликовал коротенькое, всего лишь в несколько строчек, сообщение, что органами правопорядка задержан преступник, который 11 июня взорвал такси возле гостиницы «Советская». Никаких подробностей относительно того, кто этот человек, какого рожна он взорвал автомобиль, не сообщалось. Читателям вновь предлагалось догадываться об этом самостоятельно. В те годы о подобных публикациях обычно говорили: «И на том спасибочки».

Продолжаются съемки фильма «Трактир на Пятницкой». Вернувшись 5 июля из экспедиции в Ростове-Ярославском, группа через два дня приступила к съемкам в павильонах «Мосфильма». В 8-м павильоне, где была построена декорация «портовые подвалы», снимались заключительные эпизоды фильма: ликвидация банды Серого. 7 июля был снят эпизод, в котором Пашка Америка приходит в подвал, чтобы удостовериться, здесь ли бандиты. Кстати, сцена явно надуманная: такой профессионал, каким был показан в фильме Пашка, не мог не знать, что с такой информацией бандиты ни за что не выпустят его из подвала. А он ведь хотел сообщить об этом сыщикам. Но те, на его счастье, догадались за ним проследить и нагрянули в подвал чуть ли не следом. 8 июля снимали бой сыщиков и бандитов в подвале (часть кадров из боя снимут также 12 июля). Честно говоря, сцена была снята без особого блеска: стрельба, крики, картинные падения. Даже главаря — Серого — убивали как-то по-театральному. Короче, не Голливуд. Съемки длились шесть часов, после чего исполнитель роли Серого — Константин Григорьев — сняв с себя бутафорский костюм и облачившись в родные одежды, отправился на суд. Что за процесс и кого на нем судили, автору доподлинно неизвестно.

Тем временем популярный композитор и певец Евгений Мартынов вместе со своей юной 18-летней невестой-киевлянкой Эллой отдыхают в Ялте. Туда их пригласил коллега Мартынова певец Юрий Богатиков, который был в тех краях большой шишкой — то ли депутатом, то ли председателем какого-то Совета. Гостей встретили шикарно и поселили их в роскошный люкс в лучшей гостинице. Но идиллия длилась максимум дня два. На третьи сутки к Мартынову заявился некий деятель из Крымской филармонии и буквально ошарашил его заявлением: «Женя, мы вас хорошо встретили, все условия вам создали, но и вы нам за это должны самую малость: отработать пару концертов на стадионе». Хитрец, однако: Мартынов в те годы был суперпопулярен, и этих два стадионных концерта сулили филармонии хорошие барыши. Но Мартынов им все планы поломал. «Да вы в своем уме? — возмутился он. — Я же сюда отдыхать приехал, а не работать. Да и как работать, если у меня с собой нет ни партитур, ни клавиров, ни ансамбля?!» Но посланец не унимался: «Да об чем речь, Женя? Инструментальный ансамбль уже готов, а что касается остального — то ребята знают наизусть ваш репертуар. Все получится отлично! Вы нас тоже поймите: на концертах будут большие люди из ЦК, обкома и горкома, для вас ведь это тоже важно и престижно». В итоге филармонист удалился, пообещав завтра утром прислать за артистом служебную «Волгу», которая должна была отвезти его прямиком на стадион. Но ничего из этого не вышло.

Вполне вероятно, Мартынов согласился бы отыграть этих два концерта, если бы чашу его терпения не переполнил ночной эпизод. После одиннадцати вечера в их номер стала ломиться дежурная по этажу, которая требовала, чтобы из номера Мартынова немедленно удалилась его невеста, поскольку люкс этот мужской и дамам в нем разрешено находиться до 23.00. «Иначе я милицию вызову!» — рвала и метала дежурная. К счастью, до этого дело не дошло, но терпение Мартынова лопнуло. Ни свет ни заря они вместе с невестой поднялись с постелей, собрали свои нехитрые пожитки и покинули негостеприимную Ялту. Их путь лежал в Феодосию, где в те же дни отдыхал родной брат Мартынова Юрий. Поселились влюбленные в гостинице «Астория».

Вспоминает Ю. Мартынов:

«В Феодосии мне запомнился один случай. В магазине детских игрушек невеста Евгения увидела красивые большие плюшевце игрушки, они ей очень понравились. Женя, недолго думая, купил Элле все игрушки, что стояли на прилавке! И мы потом никак не могли уехать с ними в гостиницу: такси не вмещало сразу и нас, и плюшевое зверье. Пришлось добираться на грузовом такси. Когда же подошло время уезжать домой, Женя предложил оставить половину тигров, львов и медведей в гостинице, но Элла, обняв своих братьев меньших, жалобно заявила, что они без нее здесь попросту пропадут от голода и обиды. В результате весь этот зверинец пришлось на «рафике» подвозить к поезду и давать телеграмму в Киев, чтобы там были готовы его вынести из купе и приютить дома…»

В эти же дни в Крыму отдыхают и дочь генсека Галина Брежнева, и ее кавалер Борис Буряца. Историк Рой Медведев по этому поводу пишет:

«Один из знакомых мне артистов рассказывал: «Я видел в первый раз Галину Брежневу в 1977 году, летом, в Доме творчества Театрального общества (ВТО) в Мисхоре в Крыму. Она приезжала туда с дачи отца к своему любовнику Борису Буряце, цыгану. Ему было тогда 29 лет, и он окончил отделение музыкальной комедии Института театральных искусств. У него был неплохой тенор, но весьма слабые актерские данные. Это был красивый брюнет с серо-зелеными глазами, довольно полный для своего возраста. У него были весьма изысканные манеры и утонченные вкусы — в еде, одежде, музыке. Носил он джинсы, джинсовую рубашку на молнии, остроносые сапоги на каблуках и иногда черную широкополую шляпу. На безымянном пальце сверкал перстень с огромным бриллиантом, а на шее — толстая крученая золотая цепь, которую он не снимал, даже купаясь в море. Он появлялся на пляже в коротком махровом халате. Иногда он читал, но чаще играл в карты с несколькими знакомыми и с младшим братом Михаилом, 25 лет. Борис жил в двухкомнатном номере-люкс с отдельным душем, телевизором, холодильником. Питался он не в столовой, а дома — с немногими друзьями. На столе стояла черная икра в больших жестяных банках, мясо (шашлыки готовились тут же на пляже), подавался только что испеченный хлеб, язык, раки, виноград, шампанское и водка. Все эти недоступные рядовому отдыхающему деликатесы в неограниченном количестве поставлялись ему Галиной Брежневой-Чурбановой, которая приезжала изредка с шофером Валерой на белой «Волге». Приезжать ей, видимо, было сложно, и она была вынуждена хитрить, так как отец старался всячески блюсти честь дочери, уже ставшей к тому времени бабушкой…

«Мадам», — так называл Галину брат Бориса Михаил. Это был высокий и удивительно красивый парень с несколько грубоватым лицом, кареглазый и темноволосый, очень похожий на актеров, играющих в Голливуде роли добрых индейцев. Он был не особенно умен и не слишком развит, но это был добрый парень, страшно скучавший в номере-люкс Дома творчества ВТО и желавший лишь послушать музыку, подцепить на пляже какую-либо девчонку, а когда становилось совсем невмоготу, просто напиться дармовой водки, ящиками стоявшей в комнате. Напившись, он мрачнел и позволял себе презрительно отзываться по поводу «мадам», которую явно ненавидел…»

Андрей Макаревич продолжает свой отдых на турбазе «Приморское» в Ново-Михайловке. Все бы хорошо, да вот одна беда донимает «машинистов» — им постоянно хочется есть. И всему виной распорядок дня, которого они вынуждены придерживаться. Дело в том, что на танцах они играли до раннего утра, а посему спать ложились за час до завтрака. Из-за-этого обед у них переходил в завтрак, ужин — в обед, а вечером они уже кусали локти. Тут еще у самых ворот базы оборотистые кавказцы наловчились стряпать люля-кебабы, запах от которых разносился по всем окрестностям и вызывал у голодных «машинистов» чуть ли не обмороки. У них не было денег, даже чтобы купить себе хотя бы порцию люляшек. И тогда был придуман другой план борьбы с костлявой рукой голода. Вспоминает А. Макаревич:

«Расхаживающие по территории куры, толстые, как свиньи, не давали нам покоя. Принадлежали они, видимо, обслуживающему персоналу базы, и было их много, из чего возникло предположение, что пропажу одной из них никто не заметит. Духовая секция разработала несколько планов покушений. Хитрые куры, спокойно гулявшие под ногами, проявляли небывалую прыть при попытке просто поймать их руками. Первым делом была испробована мышеловка. Она щедро усыпалась крошками хлеба и заряжалась. При этом делалось предположение, что если курицу и не прихлопнет, то, во всяком случае, неожиданный удар по голове лишит ее на мгновение бдительности и тем самым позволит ее пленить. Терпеливый Легусов полдня просидел в кустах, но догадливые птицы склевывали все, кроме последнего кусочка непосредственно на мышеловке. Было предложено использовать мое ружье для подводной охоты, но я не мог позволить осквернить честное оружие таким образом. Наконец однажды путем сложных уговоров Легусов заманил курицу в душевую. Душевая представляла собой бетонный бункер с единственным дверным проемом, впрочем, без двери. В качестве вратаря в этот проем встал трубач Велицкий, и Легусов медленно пошел на птицу. Когда курица осознала, что попала в скверную историю, она закричала страшным голосом, вышибла худенького Велицкого из дверей на манер ядра и унеслась в южное небо. Я и сейчас вижу ее, дерзко парящую над зелеными кипарисами и лазурным морем…»

В то время как одни граждане загорали и купались в прохладных водах различных советских курортов, другие были озабочены иным — как бы не завалить экзамены. Речь идет об абитуриентах творческих вузов, у которых в те дни в самом разгаре была экзаменационная пора. К примеру, Олег Меньшиков поступил в Театральное училище имени Щепкина.

Вспоминает педагог Н. Афонина:

«В тот год мы вместе с Монаховым набирали курс. Смотрели, слушали многих. Олег выделился сразу: умный, очень живой, весь какой-то мажорный мальчик. Мы его взяли на заметку. Советовали Олегу, что читать на следующих турах. Могу признаться по прошествии времени, что стали тогда его болельщиками. Он того заслуживал. Прошел все испытания без сучка и задоринки…»

Студентом ГИТИСа стал в те дни и ныне известный актер Игорь Бочкин. Он только-только отслужил в танковых войсках на Кольском полуострове (службу закончил в звании старшины танковой роты), вернулся в Москву и сразу подал документы в театральный институт. Причем до этого никаким боком к искусству отношения не имел, даже в самодеятельности нигде не участвовал. Его приняли с первого же захода, без всякого конкурса.

А вот дочери Лидии Федосеевой-Шукшиной от первого брака Насте Ворониной не повезло: она приехала из Киева, чтобы поступить во ВГИК, прошла успешно два тура, но на третьем «накрылась». Однако больше всего девушка расстроилась по другому поводу. Она решила заехать в гости к своей маме, купила коробку конфет. Но, сколько ни звонила в дверь, ей никто не открыл. То ли все домочадцы были в отъезде, то ли еще что… Настя села в такси, психанула, бросила конфеты на заднее сиденье и разревелась.

В воскресенье, 10 июля, в Советском Союзе случилось очередное громкое ЧП: преступники угнали пассажирский лайнер Ту-134, следовавший рейсом Петрозаводск — Ленинград. Угонщиками были двое молодых людей: Г. Шелудько и А. Загирняк, которые, как и большинство их предшественников, мечтали сбежать из Советского Союза на Запад в поисках более счастливой доли. За эту долю они готовы были взорвать самолет, на борту которого находились 72 пассажира. К счастью, командир экипажа не стал вступать в пререкания с террористами и послушно выполнил все их команды — лишь бы спасти пассажиров. Спустя примерно час самолет совершил вынужденную посадку в аэропорту Хельсинки. Все были счастливы: террористы — что оказались на Западе (до самого последнего момента они боялись, что их обманут и посадят самолет на родной территории), пассажиры — что остались живы в этой передряге. Но, как окажется, угонщики радовались преждевременно. Спустя несколько дней финские власти выдадут их советским властям, и самый гуманный суд в мире воздаст им по заслугам: Шелудько получит 15 лет тюрьмы, Загирняк — 8 лет. Но вернемся к июльским событиям.

11 июля советское киноискусство понесло очередную утрату — из жизни ушел кинорежиссер Евгений Карелов. Он пришел в кино в середине 50-х, когда учился на 4-м курсе ВГИКа (мастерская Г. Александрова): поставил вместе с Юрием Чулюкиным короткометражку для детей «Дым в лесу». В 1960 году Карелов снял свой первый полнометражный фильм «Яша Топорков». Затем из-под его руки вышли подряд сразу несколько фильмов, принесших ему заслуженную славу крепкого режиссера. Причем это были фильмы разных жанров: здесь и прекрасная экранизация шолоховского «Нахаленка» (1962), комедии «Дети Дон Кихота» (1965) и «Семь стариков и одна девушка» (1969), героическая драма «Служили два товарища» (1968). В первой половине 70-х Карелов снял дилогию «Высокое звание», состоявшую из фильмов: «Я — Шаповалов Т. П.» (1973) и «Ради жизни на земле» (1974), которые имели гораздо меньший зрительский успех, чем его предыдущие работы. Последней работой кинорежиссера стала телевизионная экранизация романа В. Каверина «Два капитана», которая вновь заставила заговорить о Карелове как о крепком профессионале. К сожалению, достичь большего он не успел, поскольку давно был мучим извечной российской болезнью — алкоголизмом. Еще в 60-е годы, когда болезнь уже крепко взяла его в оборот, Карелов пытался лечиться, но все было безуспешно. На момент смерти режиссеру было всего 45 лет.

11 июля в 14 часов 18 минут по телефону «02» позвонил взволнованный женский голос и сообщил дежурному по ГУВД, что в доме таком-то по Среднему Каретному переулку убита женщина. Жертвой оказалась та самая Леля Ведникова, которая была убита еще 5 июля и могла пролежать в своей квартире еще неизвестно сколько дней, если бы не случай в лице сестры погибшей, Веры. Еще 6 июля она ждала Лелю к себе в гости, но та не пришла. Вера позвонила ей домой по телефону, но телефон не отвечал. «Наверное, на дачу уехала», — решила она и успокоилась. Однако через пару дней она вновь стала названивать сестре, но телефон не отвечал. Тогда 11 июля она отправила к сестре своего гражданского мужа Стогова, чтобы тот проведал, не случилось ли что. Оказалось, что случилось. Примерно через час муж позвонил жене и сообщил страшную весть: Леля убита, в доме все перевернуто. Однако Вера не сразу набрала «02». Перед этим она примчалась на квартиру сестры и, достав из матраса ключ от сейфа (где он хранился, знали лишь сестры), выпотрошила его содержимое. При этом Вера приговаривала: «Ей все равно уже не понадобится, а другие этого добра не заслужили». И только вернувшись домой, Вера набрала «02».

Следственная группа во главе со следователем столичной прокуратуры Петрушиным примчалась к месту происшествия вскоре после звонка. Труп, который уже начал разлагаться (на улице стояла жара), лежал на кухне лицом вниз, на затылке виднелся след от удара тяжелым предметом. В квартире был форменный хаос: все перевернуто, перерыто. Было видно, что преступник явно что-то искал, а значит, был ясен и мотив преступления — ограбление.

КГБ продолжает свою игру с американской разведкой, пытаясь вывести ее агента к тайнику для передачи информации Трионону. Как мы помним, 1 июля чекисты выставили в двух местах «маяки», на которые цэрэушники должны были клюнуть. Так и вышло, после чего на имя Трионона пришла шифровка с указанием, где и когда будет осуществлен следующий контакт. До него оставалось чуть больше недели.

Тем временем в разгар работы по подготовке нового мероприятия выяснилось, что срок возможного пребывания тела Огородника в морге военного госпиталя истек, его надо было предать земле. Подготовкой к похоронам занялся уже хорошо нам известный сотрудник Службы безопасности МИД СССР Игорь Перетрухин. Благодаря его стараниям о предстоящих похоронах были оповещены практически все родные и близкие Огородника: мать, отец, брат, сестра с мужем, невеста Ольга. Не сообщили только бывшей жене Трионона, которая нарушила обещание, данное КГБ, и рассказала о смерти Огородника своей подруге.

Похороны Трионона состоялись утром 12 июля. В ритуальном зале госпиталя имени Н. Бурденко состоялось прощание с покойным. Первыми к гробу подошли родители Огородника и стали внимательно осматривать голову сына. До этого они высказывали предположение, что в смерти их сына замешаны никакие не иностранцы, а КГБ, что чекисты якобы застрелили его при задержании. Однако никаких признаков смерти от огнестрельного оружия они у покойного не обнаружили. После прощания гроб с телом погрузили на автобус, который взял курс на Хованское кладбище (тогда оно только осваивалось). Погода в тот день была пасмурная, накрапывал мелкий дождик. На кладбище специально приглашенный чекист-фотограф делал снимки, чтобы запечатлеть событие для отчетности. Увидев это, один из могильщиков возмутился: дескать, какое имеете право? Но его тут же успокоили, продемонстрировав ему соответствующие корочки. Кстати, этот могильщик раньше работал… в МУРе. Все расходы, связанные с похоронами, взял на себя КГБ.

Актриса Театра имени Вахтангова Валентина Малявина в те дни снималась под Одессой в фильме Валерия Гажиу «Когда рядом мужчина». А ее тогдашний возлюбленный — актер того же театра Станислав Жданько — снимался в Ленинграде у Бориса Фрумина в картине «Ошибки юности». Связь возлюбленные поддерживали исключительно по телефону, причем Жданько звонил почти каждый день. И вдруг 11 июля, накануне дня рождения Жданько, от него приходит телеграмма: «Валенька, пал духом. Приедь! Стае». Актриса немедленно бросилась к режиссеру, чтобы тот позволил ей съездить в Ленинград хотя бы на пару деньков. Но тот отказал: сказал, что аренда сейнера, на котором идут съемки, обходится студии слишком дорого. Короче, к любимому Малявина не попала. Вместо этого 12 июля она отправила ему сразу две телеграммы — одну с поздравлением, другую — с успокоением. И сразу после этого отправилась к морю, прихватив с собой бутылку шампанского и печенье. Усевшись на берегу, она выпила из красивого стаканчика шампанское за здоровье Жданько.

Вечером состоялась съемка аж за 80 километров от города. Снимали эпизод, где героиня Малявиной танцует румынский танец «Пириница» (танцевать его она научилась еще в 60-х, когда снималась в фильме «Туннель»). В гостиницу вернулись около двух часов ночи, чтобы сразу лечь спать, поскольку в шесть утра предстояло опять подниматься и ехать сниматься уже в море. Однако по дороге в номер Малявину остановил администратор и сообщил, что ей целый вечер звонил из Ленинграда какой-то мужчина. Актриса сразу догадалась, кто это мог быть: конечно же, Жданько. Не успела она войти в номер, как он позвонил снова. Первое, что он у нее спросил: почему она не приехала. Малявина объяснила, что ее не отпускает режиссер, На что Жданько ответил: «Если бы я получил телеграмму, что ты пала духом, я бы туннель прорыл из Ленинграда к морю и был бы у тебя в тот же день». И положил трубку.

В течение какого-то времени Малявина не могла заснуть — все думала о звонке любимого. А когда все-таки сон сморил ее, спала недолго. Вскоре кто-то вновь забарабанил в дверь: «Вам опять звонят из Ленинграда!» Это снова был Жданько. Голос у него был недовольный: «Ты почему не звонишь?» Малявина стала оправдываться: дескать, в гостинице нет в номерах телефонов, к тому же рано утром ее ждут съемки. «Я же тебе все сказала», — подытожила она свой ответ. «Ты считаешь — все?» — «Стасик, я не могу к тебе приехать, приезжай лучше ты. Здесь очень хорошо. Поедем на косу…»

Но Жданько не приехал: в его планах приехать должна была она, а ее отказ злил его, и он ничего не мог с собой поделать.

13 июля в городе Цахкадзоре произошла автомобильная авария, в результате которой один человек получил телесные Повреждения средней тяжести и угодил в больницу. Не стал бы заострять на этом, в общем-то, рядовом событии внимание, если бы не одно «но»: пострадавшим был один из будущих участников ограбления Ереванского банка. Это был Николай Галачян. Как мы помним, с конца января он в компании со своим братом Рамзиком, ревизором банка Багдасаряном и еще одним сообщником — своим однофамильцем Феликсом Галачяном — готовит ограбление, причем так тщательно, что это длится вот уже полгода. За это время преступники уже успели запастись подручными средствами: купили коловорот, сверла к нему, перчатки, карманный фонарь и батарейки к нему, отвертку, плоскогубцы, пилы для резки металла и дерева, полотна к ножовке, веревку и другой необходимый инвентарь. Преступление должно было совершиться в середине июля, как вдруг эта неожиданная авария. Хотя для самого Николая Галачяна она стала хорошим поводом для того, чтобы обтяпать преступление чужими руками. Не доверяя Багдасаряну, а также не желая впутывать в это дело своего двоюродного брата Рамзика и себя, Николай предложит совершить ограбление одному Феликсу. Как ни странно, но тот с этим согласится.

Между тем КГБ продолжает водить за нос американскую разведку. Получив и расшифровав за Трионона депешу из Лэнгли, чекисты сделали ответный ход: подали цэрэушникам сигнал о том, что Трионон готов принять от них новый контейнер, который надлежало оставить в тайнике на Краснолужском мосту, что напротив Новодевичьего монастыря (тайник находился в прямоугольном проеме правой башни моста со стороны монастыря). Для этого в ночь с 14 на 15 июля на улице Крупской, перед домом № 8, на фонарном столбе под дорожным знаком «Дети», указывающим на то, что рядом находится средняя школа, была поставлена губной помадой видная издалека метка — 10-сантиметровая красная черта на уровне пояса.