1970. Декабрь

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1970. Декабрь

По дороге в загс Высоцкий и Влади едва не погибли в автокатастрофе. Борис Бабочкин вернулся в Малый театр. Нелепая гибель младшего брата Ларисы Гузеевой. Скандал года: кто купил финальный матч чемпионата СССР по футболу? Как избавились от тренера Виктора Маслова. День рождения Екатерины Фурцевой. За что "ушли" из сборной хоккеиста Виктора Полупанова. Сценариста Севелу исключили из Союза кинематографистов. Умер авиаконструктор Артем Микоян. Премьера 13-го квартета Шостаковича. Две свадьбы Высоцкого и Влади: одна в Москве, другая — в Тбилиси. По Москве ходят слухи о скором подорожании. В Сочи ловят карточных шулеров. Как артист Лев Прыгунов заработал себе артрит. Знаменитый кинорежиссер угодил в психушку. Ким Филби женился. Убийство в Питере: топором по змее подколодной. В Кремле обеспокоены кризисом власти в Польше. Таможня шмонает Ростроловича. Как диктатор Франко заставил Брежнева помиловать угонщиков. Геннадий Хазанов женился. Рождение двух "старушек": Вероники Маврикиевны и Авдотьи Никитичны. Алла Пугачева в роли Матрешки. У Солженицына родился сын. Женился Александр Коржаков. Свою первую жену Буйнов нашел в армии. За что мордовали фильм "Белорусский вокзал". Болезнь свалила Бориса Бабочкина. Последний Новый год Николая Рубцова.

Мы помним, как всего лишь несколько дней назад "окольцевался" Олег Даль. И вот утром во вторник, 1 декабря, то же самое сделал и Владимир Высоцкий: он официально скрепил свои отношения с Мариной Влади (жить вместе они начали с августа 1968-го). Вот как описывает тот день невеста — М. Влади:

"Молодой человек, встречающий нас у входа, весь взмок. Впрочем, мы тоже. Как и во всех московских учреждениях, во Дворце бракосочетания слишком сильно топят. Мы оба в водолазках, ты — в голубой, я — в бежевой. Мы уже сняли пальто, шарфы, шапки, еще немного-и разденемся догола. Но торжественней тон работника загса заставляет нас немного угомониться. Мы стараемся вести себя соответственно случаю, но все-таки все принимает комический оборот. День и час церемонии были назначены несколько дней назад. Мы немного удивлены той поспешностью, с какой нам было позволено пожениться. Наши свидетели — Макс Леон (журналист газеты "Юманите". — Ф. Р.) и Сева Абдулов — должны были бросить в этот день все свои дела. Рано утром я начинаю готовить свадебное угощение, но все пригорает на электрической плитке. Мы расположились на несколько недель в малюсенькой студии одной подруги-певицы, уехавшей на гастроли (дом на 2-й Фрунзенской — Ф. Р.). Я расставила мебель вдоль стен, чтобы было немного просторней. Но так или иначе, в этом крошечном пространстве могут усесться и двигаться не больше шести человек.

Тебе удается упросить полную даму, которая должна нас расписывать, сделать это не в большом зале с цветами, музыкой и фотографом, а в ее кабинете. Нам бы и в голову не пришло, что именно заставило ее согласиться! Она это сделала вовсе не из-за нашей известности, не потому, что я — иностранка, не потому, что мы хотели пожениться в узком кругу друзей. Нет! Что возобладало, так это — неприличие ситуации: у нас обоих это третий брак (Влади до этого побывала замужем за известным французским кинорежиссером Робером Оссеином и владельцем авиакомпании в Африке Жаном Клодом Бруйе, Высоцкий — был женатым на Изе Жуковой и Людмиле Абрамовой. — Ф. Р.), у нас пятеро детей на двоих! Пресвятой пуританизм, ты спасаешь нас от свадебного марша! А если не будет церемонии, можно и не напрягаться… В конце концов, мы так и остаемся в надетых с утра водолазках.

Ты уехал рано, тебе во что бы то ни стало хотелось устроить мне какой-нибудь сюрприз. Для этого тебе пришлось убедить Любимова отменить несколько спектаклей в театре. Ты возвращаешься с довольным видом и, хлопая себя по карману, шепчешь: "Порядок". Шофер такси, который везет нас во Дворец, желает нам всего, что только можно пожелать. Он без конца оборачивается к нам, чтобы еще раз сказать, как он счастлив, что это — лучший день в его жизни, а также, конечно, и в нашей. При этом он едва не сталкивается со встречной машиной, и я чувствую, что этот день может стать и последним днем нашей жизни. Я кричу, резкий поворот руля нас спасает, мы стукаемся головами о крышу машины — и вот уже в полубезумном состоянии мы пускаемся по коридорам вслед за молодым человеком, который ждал нас у входа. Для него это тоже счастливейший день в его жизни, он заикается, вытирает лоб сиреневым платочком, в десятый раз повторяет: "Вы не можете себе представить…" Он, кстати, так и не сказал, что именно мы не можем себе представить. После прогулки по подвалам, полным труб и странных запахов, мы подходим наконец к двери кабинета. Там нас ждут Макс и Сева, тоже несколько растерянные. Мы обнимаемся.

Каждый раз, когда протокол не соблюдается буквально, все смещается и доходит до абсурда. Мы стоим перед закрытой дверью, вдалеке беспрерывным потоком льются приглушенные звуки свадебного марша, до нас доносятся смех, аплодисменты, затем — сакраментальное: "Улыбочку!.." И мы насчитываем, таким образом, уже шесть свадеб.

Один из служащих, бледный и накрахмаленный, отворяет перед нами дверь. Для него это не самый прекрасный день в его жизни — обычный день, похожий на все другие. Он нисколько не удивлен, что ему приходится вести по этому торжественному зданию, покрытому позолотой и красными коврами, четверых хохочущих людей. Он не узнает ни тебя, ни меня, никого. Он лишь выполняет определенную операцию на конвейере бракосочетаний.

Наконец мы вчетвером рассаживаемся в двух креслах напротив вспотевшей дамы. На фотографии, которую сделал Макс, мы с тобой похожи на старательных студентов, слушающих серьезную лекцию, только ты сидишь на ручке кресла, и у нас слишком лицемерный вид. На нашу свадьбу получено добро, от которого, как известно, добра не ищут, и после "поздравительной речи" мы чуть было сами не уходим подобру-поздорову:

— Шесть браков, пятеро детей, к тому же — мальчиков! (Очевидно, по мнению этой дамы, с девочками дело обстояло бы проще.) Уверены ли вы в своем чувстве? Отдаете ли вы себе отчет в серьезности такого шага? Я надеюсь, что на этот раз вы все хорошенько обдумали…

Мне и смешно, и плакать хочется. Но я вижу, что ты вот-вот сорвешься, и потому держусь. Мы быстро расписываемся против галочки, и уже через несколько минут все кончено. Ты держишь свидетельство о браке, как только что купленный билет в театр, вытянув руку над толпой. Мы выходим, обнявшись, среди невест в белом тюле под звуки неутомимого марша. Мы женаты. Ты наконец спокоен…"

1 декабря Борис Бабочкин после почти годового отсутствия вновь вернулся в Малый театр. На этот раз в качестве режиссера-постановщика и актера с оплатой поспектакльно. Вот как он описал это событие в своем дневнике:

"Очевидно, это правильно, но не приносит мне глубокой радости новая встреча с Малым театром. Я 26 ноября начал репетировать "Достигаева" и, не говоря уж об организационной неразберихе (в это же время репетируются еще три никому не нужных спектакля-возобновления), у меня просто нет людей, и репетировать мне, в сущности, нечего, но главная беда — я опять встретился с отсталой допотопной актерской техникой, с людьми с большим самомнением и апломбом. Даже тех результатов, которых я добивался во ВГИКе со студентами, здесь добиться нельзя. Они не могут не "играть". Это убийственно. И это искоренить невозможно. Этим своим возвращением я поставил крест на том театре, о котором я мечтал и который мог бы сделать и должен был сделать, но не сделал и не сделаю никогда. Ну, может быть, вот когда буду играть, получу какое-то удовольствие. Больше надеяться не на что…"

А теперь из холодной Москвы перенесемся в теплый Сочи, куда съезжаются тысячи отпускников со всей страны, чтобы вкусить прелести курортной жизни. Отправился туда в начале декабря и офицер-ракетчик с засекреченного атомного полигона Виктор Назаров. Еще в самолете он познакомился с неким Степаном, представившимся снабженцем с Джезказганского металлургического комбината, как и он, направленным родным предприятием на отдых в Сочи. Вдвоем они благополучно долетели до курорта, а в аэропорту поймали такси, на котором собирались доехать до города. Поскольку Назаров впервые приехал к морю и всему, что видел, не переставал удивляться, ему и в голову не могла прийти мысль, что эти благодатные места могут таить для него серьезную опасность. И что его доброжелательный попутчик — профессиональный карточный шулер, который только и ждет момента, чтобы поймать в свои сети очередную доверчивую жертву.

Тем временем события развивались стремительно. На выезде из города водитель такси подсадил в машину еще одного попутчика — мужика в кирзовых сапогах, представившегося колхозником. Едва машина тронулась, Степан предложил скоротать время за игрой в карты: дескать, появилась такая новая игра, как "японское танго", которая легко усваивается каждым начинающим. И объяснил: каждому игроку — по 3 карты. Каждая картинка — 10 очков. Сошлись по масти — 30 очков. Выше может быть только 31 очко. Да и то если туз нужной масти привалит везунчику. При этом Степан предложил начать играть по мелочи — с копейки.

Назаров, который пока не догадывался, что как кур в ощип попал в компанию хищников — профессиональных карточных шулеров (Степан, "колхозник" и шофер были одна шайка-лейка), с радостью согласился постичь азы новой игры. Как и положено, в первом же раунде ему подфартило — привалило аж 29 очков. А со второго раунда, когда ставки резко возросли, ему в копилку "свалились" аж 9 рублей. Короче, вскоре он уже поверил в свою чрезмерную везучесть и позволил втянуть себя в игру, что называется, по уши. В итоге перед самым подъездом к городу Степан, который в начале игры старательно разыгрывал из себя лоха, выиграл у ракетчика 1750 рублей, то есть все его отпускные и сбережения за три года. И пока Назаров приходил в себя от происшедшего, победитель скоренько сгреб все деньги себе в карман, сунул водителю три червонца и выскочил из машины на первом же повороте.

5 декабря, в День Конституции, страшная трагедия произошла в семье ныне известной киноактрисы Ларисы Гузеевой (Огудалова в "Жестоком романсе") — у нее погиб младший брат.

Лариса с братом и родителями жила в совхозе Буртинском Оренбургской области. Ей в ту пору было 11 лет, а брату всего лишь три года и три месяца. В тот роковой день отец был на работе, а мать управлялась по хозяйству. Лариса пропадала где-то во дворе, а младший сидел рядом с матерью и наблюдал за стиркой. Когда мать в очередной раз отвлеклась, он решил дунуть в шланг, из которого мать наливала воду в корыто. И эта шалость закончилась плачевно — вода попала не в то горло. Мальчик потерял сознание. Мать тут же схватила его на руки и прибежала в больницу. Но в праздничный день на месте оказалась лишь молоденькая практикантка, которая так и не сумела вывести ребенка из асфиксии. Мальчика еще можно было спасти, до шести утра у него билось сердечко, но врачи в больнице так и не объявились. На похороны пришел чуть ли не весь поселок, и каждый из пришедших нес по цветку. Их было такое количество, что у людей буквально рябило в глазах. С тех пор Лариса Гузеева ненавидит срезанные цветы.

В воскресенье, 6 декабря, определился чемпион страны по футболу — им стала команда ЦСКА, не поднимавшаяся на высшую ступеньку пьедестала почета почти 20 лет — с 1951 года. "Армейцы" весь сезон вели упорную борьбу за лидерство с четырьмя командами: "динамовцами" Москвы, Киева, Тбилиси и московским "Спартаком". В начале октября в отрыв ушли две команды: ЦСКА и столичное "Динамо". Они и повели заочную борьбу за золотые медали. К финишу обе команды пришли с равным количеством очков, и вопрос о медалях должен был решаться в дополнительном матче.

Он состоялся 5 декабря в теплом Ташкенте, однако так и не ответил на вопрос, кто победитель, поскольку закончился нулевой ничьей. Пришлось переносить спор на следующий день. Эта игра вошла в историю отечественного футбола как одна из наиболее интересных и драматичных. Счет в игре открыли "армейцы" (Уткин), однако удержать его так и не смогли. В течение шести минут (с 22-й по 28-ю) "динамовцы" вколотили в их ворота сразу три мяча. Казалось, что судьба матча решена бесповоротно. Однако…

Второй тайм "армейцы" начали с мощных атак, каждая из которых могла принести успех. Однако превосходно играл вратарь "динамовцев" Пильгуй (легендарный Лев Яшин сыграл в том сезоне тринадцать матчей и теперь сидел на скамейке запасных, но не по своей воле, а по решению Константина Бескова, боявшегося "заспать" талант новичка Пильгуя). Раз за разом он вставал на пути игроков ЦСКА, вытаскивая даже "мертвые" мячи. Однако и его силы оказались не беспредельны. За 20 минут до окончания матча Пильгуй ошибся, и Федотов (сын легендарного форварда Григория Федотова) "распечатал" ворота "динамовцев" во втором тайме. После этого "армейцы" с еще большей яростью бросились на штурм ворот противника. В итоге их игрока (все того же Федотова) "динамовцы" сбили в своей штрафной, и судья показал на одиннадцатиметровую отметку. Счет сравнялся — 3:3.

Этот гол окончательно сломил "динамовцев", уже уверовавших в победу, "армейцы" же, вдохновленные успехом, продолжали атаковать. Победную точку в этом драматичном поединке поставил все тот же вездесущий Федотов, который за несколько минут до конца игры пробил в правый от вратаря угол. Пильгуй четко отреагировал на него, но тут в дело вмешался случай: мяч угодил в какую-то кочку, перескочил через голкипера и влетел в сетку ворот. "Армейцы" победили.

Стоит отметить, что тренер "Динамо" Константин Бесков сразу после игры заподозрил ряд игроков своей команды в небескорыстной сдаче матча соперникам. Но поскольку договорные игры тогда только входили в моду, заявление Бескова, высказанное им в кулуарах, многих шокировало. Большинство расценили его как результат обиды тренера на игроков: Бескову тогда исполнилось 50, и он вправе был рассчитывать на то, что родная команда в качестве подарка преподнесет ему золотые медали первенства (Кубок они преподнесли ему в августе), но, увы, — ошибся. Однако даже спустя много лет Бесков не отказался от своего горького вывода, сделанного в Ташкенте в декабре 70-го. Вот его слова:

"Самое тяжелое для меня — когда играли финал чемпионата в Ташкенте. Первый тайм мы выигрываем 3:1. Вдруг в перерыве ко мне подходят несколько игроков: Константин Иванович, не надо делать замен, так доиграем. А Маслов еще попросил: дайте, я буду против Федотова играть. Он опытный полузащитник, я согласился. Второй тайм: "динамовцы" остановились. Маслов и Жуков открыли Федотова, зеленая улица, тот забил два мяча, да еще пенальти сделал. Игроки за спинами тренеров договорились… Я сказал в раздевалке: "Вы игру сознательно отдали…" И больше говорить не мог.

Не могли понять, кто мог купить эту игру. Потом прошел слух, что в Ташкент приехали на "гастроли" московские картежники и начали принимать ставки на результат матча. Люди, которые ставили на ЦСКА, нашли подход к игрокам…"

"Золотой" состав "армейцев" выглядел так: Ю. Пшеничников, Л. Шмуц, В. Астаповский, Ю. Истомин, В. Капличный, В. Афонин, А. Шестернев, В. Войтенко, Д. Багрич, В. Кузьмин, В. Поликарпов, А. Масляев, В. Уткин, Н. Долгов, М. Плахетко, А. Кузнецов, В. Солохо, Ю. Патрикеев, Б. Копейкин, В. Дударенко, В. Федотов, В. Жигунов, Б. Абдураимов, А. Самсонов, Б. Поташев, В. Старков, В. Сухорукое, Г. Ярцев; тренер — В. Николаев.

Поскольку третье место в первенстве досталось "Спартаку", весь пьедестал почета оказался занят столичными командами. Киевское "Динамо", которое на протяжении трех предыдущих лет становилось чемпионом, на этот раз довольствовалось скромным 7-м местом. Эта неудача стоила места старшему тренеру команды Виктору Маслову. Его увольнение — одна из позорных страниц в истории этого прославленного клуба. Ведь именно при Маслове киевляне трижды становились чемпионами и дважды взяли Кубок страны. А уволили его, как нашкодившего мальчишку. Произошло это в ноябре. Рассказывает бывший игрок киевского "Динамо" А. Биба:

"Маслову многое прощалось лишь потому, что много лет подряд он носил нимб победителя. Но побеждать постоянно нельзя, невозможно. Абсолютно все в этом мире имеет свойство уставать — даже металл. В связи с естественной сменой поколений команде и тренеру требовалась относительная передышка. Хотя бы на год. "Деду" ее не дали.

Обставлено же увольнение было просто мерзко. Ему побоялись сказать об этом в Киеве. Поехали мы в Москву, на игру с ЦСКА. Неожиданно вместе с нами в гостинице "Россия" оказался представитель украинского спорткомитета Мизяк, который к футболу не имел ни малейшего отношения, а отвечал в своем ведомстве за зимние виды спорта. Именно этому человеку наши трусливые футбольные вожди и поручили объявить Маслову, что в его услугах в Киеве больше не нуждаются. Когда Маслов вернулся из гостиничного номера Мизяка в свой номер, на нем лица не было. "Андрей, — попросил он меня, — сходи в буфет и возьми пару бутылок коньяка. Обмоем мое увольнение". Помолчал и добавил горько: "Спасибо, что дома, в Москве, сказали, а не где-нибудь на станции Раздельная". Как играли на следующий день — не помню. Маслов сидел, отрешенный, где-то в сторонке. Уезжаем в аэропорт, а он остается. В Глазах у "деда" слезы… В Киев он уже позже, когда немного отболело, съездил, чтобы сдать дела и служебную квартиру. Мы с ним, между прочим, в одном доме жили…"

7 декабря исполнилось 60 лет министру культуры СССР Екатерине Фурцевой. По этому случаю именинница собрала у себя дома большое количество друзей и коллег. Говорят, на этом торжестве Фурцева позволила себе всего лишь одну рюмку водки, хотя в народе упорно ходили слухи о том, что она неравнодушна к "зеленому змию". Ту рюмку Фурцева пригубила после того, как ее муж — заместитель министра иностранных дел Николай Фирюбин — поднял тост за именинницу. А Фурцева произнесла ответный тост: "У меня очень хороший муж, мы с ним прожили много лет, и мне очень приятно, что его дети — это мои дети, а мои дети — это его дети. Я хочу, чтобы наша семья была самой счастливой… Колюшка, за тебя, родной!" Гости горячо поддержали этот тост, хотя многие из них хорошо знали, что в семье министра не все так ладно. За последние годы между супругами сложились непростые отношения, которые станут причиной того, что спустя четыре года Фурцева наложит на себя руки. Впрочем, об этом будет рассказано в свое время, а пока вернемся в декабрь 70-го.

В те дни неприятности свалились на голову еще одной спортивной звезды — прославленного хоккеиста Виктора Полупанова. В те годы имя этого спортсмена знали все. А началось все в декабре 65-го, когда Анатолий Тарасов создал в ЦСКА и сборной ударную тройку в лице Анатолия Фирсова, Владимира Викулова и Виктора Полупанова, которая по праву считалась одной из сильнейших в отечественном хоккее. Достаточно привести цифры результативности ее участников, чтобы все сразу стало понятно: Полупанов сыграл 28 матчей за сборную на чемпионатах мира и Олимпиадах, забил 21 гол; Фирсов — 67 игр, 66 голов; Викулов — 71 матч, 52 гола. Однако в декабре 70-го "великолепная тройка" распалась из-за Полупанова. 10 декабря он сыграл свой последний матч в составе сборной — в матче на приз газеты "Известия" против команды Польши. Забил один гол (наши победили 7:1). А вскоре из сборной его попросили. Рассказывает В. Викулов:

"Как-то раз сидим на сборах, а тут приехал проводить с нами собрание сам генерал армии. Он нам долго читал мораль, а потом спрашивает: есть ли вопросы, жалобы. Все сидят тихо — лишь бы скорее все закончилось. А тут Витька встает и говорит: "Товарищ генерал, почему меня начальство по делу и без дела алкоголиком называет. Ведь даже вас, если постоянно свиньей называть, то когда-нибудь хрюкнете…"

Все аж онемели. Генерал стерпел, не стал скандалить. После собрания я к Витьке: "Толстый, ты в своем уме?!" А он: "Да надоело все!" Назавтра Полупанова убрали со сборов. Так потихоньку его карьера и закончилась…"

Отыграв на турнире на приз газеты "Известия" три игры, Полупанов "сошел с дистанции". 13 декабря вместо него с Фирсовым и Викуловым уже играл другой хоккеист — "спартаковец" Вячеслав Старшинов (затем его место занял "армеец" Евгений Мишаков). А Полупанов еще сезон отыграл в ЦСКА, после чего ушел в "Крылья Советов". Кстати, тот последний матч Полупанова уже мало что решал: проиграв 9 декабря чехословацким хоккеистам 1:3, наши ребята упустили "золото" турнира, поскольку в последнем матче между сборными ЧССР и Швецией победу одержали первые. Наша сборная довольствовалась лишь вторым местом, что по тем временам приравнивалось к катастрофе.

Но вернемся на несколько дней назад. 10 декабря неприятности обрушились на голову сценариста Ефима Севелу (Драбкина), по сценариям которого были сняты такие фильмы, как: "Крепкий орешек" (не путать с голливудским блокбастером с Брюсом Уиллисом, который вышел в 1988-м — спустя 20 лет после нашего), "Годен к нестроевой" (1968) и др. Севелу в тот день исключили из Союза кинематографистов, уличив в том, что он хочет эмигрировать в Израиль. В те дни Советский Союз был в состоянии перманентной войны с этим государством, поэтому любое проявление расположения к нему считалось изменой государственным интересам.

А теперь вновь перенесемся в Сочи. Ракетчик Виктор Назаров, которого несколько дней назад "обула" шайка карточных шулеров, в течение нескольких дней терзался смутными сомнениями по поводу своего проигрыша. Наконец ему в голову пришла простая мысль: отправиться в пансионат "Металлург" и проверить, отдыхает ли там работник Джезказганского металлургического комбината Степан, который выиграл у него все его отпускные (Назаров уже успел получить от жены перевод в 120 рублей, на которые и жил, особо не шикуя). Этот поход подтвердил самые плохие предчувствия ракетчика — никакого Степана в пансионате не было. И вот тут в офицере взыграла его профессиональная гордость: дескать, как же я могу позволить этим шулерам безнаказанно тратить мои кровно заработанные деньги?! И отправился Назаров искать своих обидчиков.

Как это ни удивительно, он нашел их сразу. Приехав в сочинский аэропорт, Назаров разглядел в толпе Степана, который на этот раз уже отирался возле узбека со Звездой Героя Соцтруда на пиджаке. А чуть поодаль прогревал двигатель своей "таксюшки" тот же самый водитель, что вез и его в тот злополучный день. Не было только "колхозника", поскольку его задача заключалась в том, чтобы подсесть в машину на повороте из аэропорта.

Между тем именно его и решил "выбить из игры" Назаров. Гот наверняка стоял на своем осту один, и скрутить его для бывалого офицера не составило бы особого труда. Однако на самом подходе к месту его дислокации случилось неожиданное: откуда-то сбоку вышли двое дюжих мужиков и, профессионально заломив Назарову руки, поволокли его в сторону от сиротливо маячившего в стороне "колхозника".

Как оказалось, нападавшими были… оперативники местного уголовного розыска. Они давно "пасли" шайку Степана, и появление разгневанного ракетчика могло поломать им все планы. Когда Назаров это понял, он с большой охотой вызвался помочь стражам порядка вывести шулеров на чистую воду, то бишь дать на них свидетельские показания. Спустя полчаса он уже сидел в уголовке и опознавал по тамошней картотеке своих обидчиков. Когда он ткнул пальцем в фотографию "колхозника", начальник угро сообщил, что это известный карточный аферист Бабларьян по кличке Пиндос.

В субботний день 12 декабря Дмитрий Шостакович приехал в Ленинград, чтобы назавтра присутствовать на концерте, где должны были исполняться его Первый, Двенадцатый и премьерный Тринадцатый квартеты. Вечером в день приезда в гостинице "Европейская" Шостаковича навестил его старый приятель Исаак Гликман. К его приходу в номере уже был накрыт стол. Однако к радости гостя, который в течение нескольких месяцев не видел композитора, примешалась и печаль, ибо он заметил, что месяцы, проведенные Шостаковичем в Кургане, у доктора Илизарова, мало что дали — ходил композитор неважно, а его правая рука была по-прежнему слаба. Но друзья по безмолвному соглашению не говорили об этом.

Во время ужина композитор не без сожаления сказал, что у него неожиданно наступил "эпистолярный кризис", то есть пропала всякая охота к писанию писем, до которых когда-то он был большой охотник. В связи с этим он просил друга не сердиться, если будет редко писать ему: "Вместо писем я буду звонить тебе по телефону".

На следующий день в Малом зале филармонии при полном аншлаге состоялся концерт. Как вспоминает И. Гликман: "Вся публика по окончании нового (Тринадцатого) квартета встала и стояла до тех пор, пока квартет не был целиком исполнен во второй раз.

Когда зал, охваченный начальстволюбием, встает перед власть имущим, то это банально и пока неискоренимо. Но Шостакович никакой властью не обладал, кроме власти своего гения, и когда перед ним встает по мановению волшебной палочки весь зал, то это зрелище чрезвычайно волнует и трогает…"

В те часы в Москве, в малогабаритной квартирке на 2-й Фрунзенской, состоялась свадьба Владимира Высоцкого и Марины Влади. Поскольку площадь квартиры не позволяла позвать много гостей, пришли самые доверенные лица: свидетели жениха и невесты Всеволод Абдулов и Макс Леон, режиссер Юрий Любимов с супругой Людмилой Целиковской, поэт Андрей Вознесенский с супругой Зоей Богуславской, кинорежиссер Александр Митта с супругой Лилей, художник Зураб Церетели. По словам последнего, свадьба была более чем скромная, из-за чего им с Вознесенским даже пришлось скинуться, чтобы докупить еще несколько бутылок вина.

В те годы в СМИ отсутствовала практика освещать события из разряда "светской жизни", поэтому о подобных мероприятиях люди узнавали либо из сплетен, либо из сообщений "вражеских голосов". Вот что вспоминает по этому поводу двоюродная сестра второй жены Высоцкого Людмилы Абрамовой — Елена Щербиновская:

"Когда мы с Людой вместе жили на Беговой, вдруг позвонил по телефону кто-то из наших знакомых и сказал, что в какой-то французской газете опубликовано сообщение об официальной женитьбе Высоцкого и Марины Влади. Конечно, это не было неожиданностью, и человек, позвонивший нам, даже не предполагал, какую это вызовет реакцию… Не помня себя, в каком-то жутком эмоциональном порыве, я схватила со стены гитару (ее Высоцкий подарил Щербиновской летом 65-го, когда вернулся со съемок фильма "Стряпуха". — Ф. Р.) и разбила ее в щепки! Жалобно застонали порванные "серебряные струны"… Через минуту я, конечно, пожалела о том, что сделала, — не гитара виной сложностям в судьбах людских! Но поступить иначе тогда я, наверное, не могла…"

И еще одно торжество, правда, менее скромное, чем на Фрунзенской, состоялось 13 декабря в Москве: на квартире актера Николая Рыбникова справляли его день рождения — 40 лет. Несмотря на то что пик популярности этого замечательного актера пришелся на конец 50-х, однако зритель по-прежнему его любил и с интересом встречал каждую его новую роль. Хотя, честно говоря, в 60-е главных ролей на счету Рыбникова было — раз, два — и обчелся. Однако в отличие от некоторых своих коллег, чья популярность тоже падает на конец 50-х (Леонид Харитонов, Юрий Белов, Изольда Извицкая и др.), творческая карьера Рыбникова сложилась более успешно. Только в 70-м году на широкий экран вышли сразу три фильма с его участием: "Старый знакомый", "Плечом к плечу", "Освобождение".

Между тем на следующий день после свадьбы Высоцкого и Влади один из гостей — Зураб Церетели, — видимо, пораженный скромностью торжества, сделал широкий жест: повез их к себе на родину, в грузинское село Багеби, где им должны были устроить настоящую старинную свадьбу. На ней все было обставлено так, как того требовали обычаи. Жена скульптора Инесса накрыла роскошный стол, на который блюда подавались на старинном андрониковском сервизе, фрукты и овощи — на серебряных подносах. Гостей пришло несколько десятков человек. Молодоженов усадили в торце стола, оба они были в белом и держались за руки. Компания подобралась исключительно мужская, а женщины всего лишь накрывали на стол, подавали блюда и становились поодаль, сложив руки на животе. Тамада поднял первый тост: "Пусть сколотят ваш гроб из досок, сделанных из того дуба, который мы сажаем сегодня".

Веселье продолжалось до раннего утра и только однажды было омрачено: когда один из гостей внезапно предложил поднять тост за Сталина. За столом воцарилась нехорошая тишина. Как вспоминает М. Влади:

"Я беру тебя за руку и тихо прошу не устраивать скандала. Ты побледнел и белыми от ярости глазами смотришь на того человека. Хозяин торжественно берет рог из рук гостя и медленно его выпивает. И сильный мужской голос вдруг прорезает тишину, и за ним вступает стройный хор. Пением, точным и редкостным многоголосием эти люди отвечают на упоминание о проклятых годах: голоса сливаются в звучную и страстную музыку, утверждая презрение к тирану, гармония мелодии отражает гармонию мыслей. Благодаря врожденному такту этих людей случайному гостю не удалось испортить нам праздник, и мы все еще сидим за столом, когда во дворе начинает петь петух.

Самый удивительный подарок мы получаем, открыв дверь нашей комнаты. Пол устлан разноцветными фруктами. Записка в два слова приколота к роскошной старинной шали, брошенной на постель: "Сергей Параджанов". Сережа, которого мы оба нежно любим, придумал для нас эту сюрреалистическую постановку. Стараясь не слишком давить фруктовый ковер, мы падаем обессиленные, и я тут же засыпаю, завернувшись в шелковистую ткань шали…"

Однако вернемся обратно в Москву. В те декабрьские дни по столице все настойчивее распространялись слухи о том, что с января грядет денежная реформа, что подорожают сахар, гречка и другие продукты питания, начнутся перебои с поставками промышленных товаров. Слухи эти родились не на пустом месте, а явились как отклик на то, что в те дни происходило в одной из стран социалистического лагеря — Польше. А там в ноябре поднялись цены на одежду, а в декабре дело дошло и до продуктов. Чтобы сбить волну подобных разговоров, в частности, в Москве, в дело пустили прессу.

В понедельник, 14 декабря, в самой читаемой газете "Вечерняя Москва" (кстати, прозванной в народе "сплетницей", поскольку в ней можно было прочитать многое из того, о чем молчали центральные органы печати) был опубликован фельетон Ивана Любезнова под названием "Басни, побасенки", в котором автор на корню разоблачал сплетни о предстоящем подорожании и патетически восклицал: "Страна наша великая семимильными шагами идет вперед. Построены сотни городов, океаны бороздят атомные корабли, прокладывает первую на Луне трассу советский космический вездеход ("Луноход-1" был запущен на Луну еще 17 ноября. — Ф. Р.). Свершения изумляют, а перспективы еще более воодушевляют. И вот в такое-то чудесное время нет-нет да и раздается из подворотни пропахший нафталином зловредный голос слухача. Небезобидный голос, далеко не безобидный!.."

Тем временем столица живет не только слухами. В кинотеатрах состоялось несколько премьер: с 5 декабря в "Октябре" начинают демонстрировать замечательный английский фильм-мюзикл Кэрола Рида "Оливер" (1968); с 10-го в "России" — отечественный детектив Анатолия Бобровского "Возвращение "Святого Луки". 11-го в Доме кино состоялся вечер, посвященный выходу в свет 100-го номера сатирического киножурнала "Фитиль". Естественно, был аншлаг.

Кино по ТВ: "Тени над Нотр-Дам" (ГДР, 1-го), "Взрослые дети", "Клуб холостяков" (2-го), "Качели" (премьера т/ф), "Моя любовь" (3-го), "Ленин в Октябре", "Зареченские женихи", "Первый троллейбус" (4-го), "Тимур и его команда", "Улица тринадцати тополей" (5-го), "Табаго" меняет курс" (6-го), "Музыканты одного полка", "Сотрудник ЧК" (7-го), "Вечера на хуторе близ Диканьки", "Впереди крутой поворот" (9-го), "Трижды воскресший" (10-го), "Отцы и дети", "Молодо-зелено" (11-го), "Максимка", "Похождения Насреддина" (12-го), "Тревожные ночи в Самаре" (12-13-го), "Ревизор", "Одни неприятности" (Венгрия) (14-го), "Каменный цветок" (15-го) и др.

Среди театральных премьер выделю следующие: 9-го в Театре Сатиры — "Затюканный апостол" с участием А. Левинсона, 3. Зелинской, 3. Высоковского, О. Солюса и др.; 10-го во МХАТе — "Единственный свидетель"; 11-го в филиале Малого театра — "Инженер"; в Театре им. Пушкина — "Незримый друг". 16 декабря был показан первый спектакль в новом здании Театра кукол под руководством С. Образцова.

И, наконец, эстрада. В Москве с гастролями находится чехословацкий "соловей" Карел Готт: он выступает сначала в киноконцертном зале "Октябрь" (1-6-го), затем перебазируется в Государственный театр эстрады (7-11-го). В конференц-зале ВДНХ поет Ольга Воронец, в ГТЭ после Готта — оркестр под управлением Эдди Рознера. 16–19 декабря в ГТЭ выступает Государственный эстрадный оркестр Армении под руководством Константина Орбеляна. 21–24 декабря во Дворце спорта в Лужниках проходят "Вечера песни", собирающие толпы народа, причем разного возраста. А все потому, что в двух отделениях заняты артисты, как говорится, на все вкусы. В 1-м выступали Владимир Трошин, Олег Анофриев, Владимир Макаров, Александра Стрельченко, Майя Кристалинская, Капитолина Лазаренко, во 2-м — суперпопулярный ВИА "Веселые ребята". Вели концерт два аса конферанса: Евгений Петросян и Борис Врунов.

Из новинок фирмы "Мелодия" назову следующие пластинки: миньоны (твердые): "Поет Галина Ненашева"; "Поют Вероника Круглова и Вадим Мулерман"; "Песни Алексея Мажукова" ("Все до поры" в исполнении Нины Бродской, "Не в том моя беда" — Муслим Магомаев, "Колыбельная" — 3. Вучкович, "День за днем" — ВИА-66); "Поет Янош Коош" (в сопровождении ВИА "Экспресс" (Венгрия) и др.

В городе Сочи тем временем продолжается милицейская операция по разоблачению карточных шулеров. Сразу несколько групп наружного наблюдения "пасли" картежников и фиксировали на пленку каждый их шаг. Длиннофокусная оптика однажды даже сумела достать крупным планом передачу денег бригадиру шулеров. Однако это была косвенная улика, а чтобы разоблачить аферистов, требовался убойный компромат: задержание всей шайки во время игры в карты в автомобиле. Такую операцию сыщики решили провести 17 декабря.

С утра один из шулеров заарканил доверчивого клиента в аэропорту, усадил его в такси и повез в город. По дороге в машину запрыгнул "колхозник" Пиндос. Все шло как нельзя лучше, и сидящие на хвосте у шулеров сыщики сообщили об этом по рации своим коллегам, сидящим в засаде. На одном из участков трассы, сразу после пансионата "Рыбак Заполярья", была дана команда взять шулеров в клещи. Такси прижали к обочине, и стражи порядка молниеносно открыли его дверцы. Но то, что они там увидели, повергло их в замешательство. На чемоданчике Пиндоса, застеленном главной газетой страны "Правда", лежала не колода карт, а крупно нарезанная "Чайная" колбаса, стояли походные стопочки из пластика и фляжка с коньяком. Как оказалось, шулера еще на выезде из аэропорта засекли за собою "хвост", поэтому и решили разыграть соответствующий спектакль. Однако избежать наказания хитрым шулерам все равно не удалось. Забегая вперед, скажу, что спустя некоторое время сыщикам удастся расколоть одного из участников шайки — таксиста, который оказался обижен маленьким кушем и поэтому первым стал топить своих подельников. В итоге Пиндос и еще один шулер получат по 6 лет тюрьмы, а таксист отделается четырьмя годами.

На южных рубежах нашей родины продолжается съемочный сезон. Режиссеры, которые не уложились в сроки и не успели снять летом нужную натуру, вынуждены делать это зимой. У актеров подобная ситуация ничего, кроме раздражения, не вызывает, ведь они на таких съемках часто рискуют собственным здоровьем. Например, в том декабре популярный актер Лев Прыгунов заболел, снимаясь на Одесской киностудии. Ему пришлось в Ялте, в сильный мороз, сниматься полуголым, из-за чего он вскоре угодил в больницу с жутким артритом. Врачи шутили: "Если вылечим, то обязательно опишем вас как редкий медицинский случай". Прыгунова спасло то, что однажды он в своей тумбочке нашел кем-то забытую книгу по йоге. Пользуясь ее рекомендациями, он прямо в больнице начал делать на коврике первые асаны. И так постепенно избавился от артрита.

Вообще нравы, которые царили в те годы в киношной тусовке, мало чем отличались от нынешних: те же зависть, интриги, стукачество. Однако рядовые граждане, естественно, в эти распри не были посвящены — для них мир кино был недосягаем, а звезды были сродни небожителям. И только люди, близкие к этому миру, не заблуждались. Вот какую историю, в которой главными действующими лицами оказались знаменитый кинорежиссер и его супруга, записал в своем дневнике в декабре 70-го писатель Юрий Нагибин, многие годы плодотворно работавший и в кино:

"Произошла трагикомическая история с режиссером С. Пока мы с ним горлопанили и строчили сценарий о Комиссаржевской (главная роль, разумеется, предназначалась любимой супруге режиссера), сия супруга оставила своего талантливого мужа. С. умолял ее вернуться, валялся в ногах, все тщетно, и он отправился прямехонько в сумасшедший дом. Еще один вариант кинобреда. Я думал, что знаю уже все: предательства режиссера (разных видов), закрытие темы, казавшейся еще вчера самой актуальной, снятие режиссера с работы за избиение на съемках своего помощника, даже убийство главного исполнителя, не говоря уже о таких мелочах, как шантаж, попытка выбросить меня из титров, повальное пьянство группы, исчезновение героини по причине распутства и т. п. Оказывается, киношка не исчерпала своих возможностей. Теперь сценарий пойдет в сортир, ну и черт с ним!

А я угадал истинную суть отношения С. с его женой. В пору, когда он соловьем разливался об их взаимной любви, я сказал Алле (жена писателя. — Ф. Р.), что она терпеть его не может и не пускает в постель. Так оно и оказалось. И когда они вместе ездили в Австралию, у них были раздельные номера в гостиницах.

Жена потребовала развода. С. пригласил ее в сумасшедший дом и здесь сказал, что даст развод, если она подарит ему один-единственный, последний день семейной жизни. Она сказала, что скорее умрет, чем окажется с ним под одной крышей. Тогда безумец начал орать, что опозорит ее перед всем миром, что человечество не видело такого гнева, что это будет его лучшая постановка и он превзойдет Феллини. Жена убежала в слезах. Через некоторое время он снова вызвал ее и сказал, что осознал свои заблуждения, согласен на развод (с психом нельзя развестись без его согласия), если она проведет с ним одну-единственную ночь, самую последнюю. Она сказала, что не может дышать с ним одним воздухом, не то что… Он снова разорался, еще громче прежнего. Пришел главный врач и приказал отправить страдальца в буйное отделение. Насилу Нечаев (главврач писательской поликлиники) выручил…"

Между тем пока одни разводились, другие, наоборот, — женились. 19 декабря в Москве случилась еще одна громкая свадьба — свои отношения официально оформили знаменитый разведчик Ким Филби и Руфина Пухова (их знакомство состоялось в июле). Ввиду особой секретности, которая окружала жизнь и деятельность жениха, на торжество пришло мало гостей, а те, кто пришли, были сплошь сотрудниками КГБ. Они преподнесли молодоженам прекрасный фарфоровый сервиз английского производства. Никакого свадебного путешествия у молодоженов не было все по той же причине — из-за секретности. О ней же слова Р. Пуховой:

"Охрана у нас была время от времени, когда Киму говорили, что ему угрожает опасность, покушение… Нас предупреждали, что мы не можем выйти на улицу без звонка… Поэтому я обычно звонила перед тем, как мы выходили на улицу. С самого начала Ким считал, что это ерунда, и никогда не верил, что его кто-то может убить. А мне снились кошмары, что Кима похитили… Но надо сказать, что он был человеком очень дисциплинированным и всегда входил в положение другого человека. Он говорил: "Я понимаю, что куратор за меня отвечает… Что-нибудь случится, а у него — неприятности…" Я не встречала больше такого другого человека, который бы так же, как он, боялся причинить боль другому…"

В тот же день в Малом театре состоялось отчетно-перевыборное партийное собрание, о котором в дневнике Б. Бабочкина написано следующее: "Жаров отказался от чести быть вновь избранным (секретарем парткома. — Ф. Р.). Сколько человек перенес! Он рассыпался на глазах, обрюзг, одряхлел, постарел, потерял голос и вообще являл собой самое жалкое зрелище. Не дай бог ступить на стезю карьериста! Даже в лучшем случае это грозит человеку самыми грустными последствиями, и Жаров наглядный тому пример. Но и остальные хороши… Партсобрания во ВГИКе совсем не похожи на это, люди там поприличнее, да и интересы не так сталкиваются. Хороша и товарищ Шапошникова (в то время секретарь Московского горкома КПСС. — Ф. Р.) со своим тихим голоском!.."

А теперь из Москвы перенесемся в Ленинград. Там 19 декабря, в 13.05, в одном из домов в Калининском районе произошло убийство: 65-летний Гаврила Петрович Пушков зарубил топором свою жену 62-летнюю Прасковью Никитичну Мамонову. Убийство подпадало под разряд бытовых и практически не представляло никаких сложностей для тамошних оперов. Убийца в порыве гнева нанес своей благоверной 15 ударов топором, после чего попытался покончить с собой, но сделал это весьма неудачно — только рассек обухом кожу на лбу. После чего самолично вызвал по телефону "Скорую помощь" и милицию. Дело не обещало никаких сенсаций и должно было закончиться суровым приговором убийце. Но получилось совершенно иное.

Как поведал следователю сам Пушков, убил он свою благоверную по заслугам. Хотя поначалу ничто не предвещало такого жуткого развития событий. Познакомившись с Прасковьей 1 мая этого года на демонстрации, Пушков вскоре сделал ей предложение. 12 октября они сочетались узами брака, после чего Прасковья переехала жить к мужу — в его холостяцкую комнатушку в коммуналке. И уже спустя несколько дней муж стал замечать за женой странные вещи. Например, уходя в туалет по большой нужде, Прасковья брала с собой газету, но никогда не оставляла неиспользованную часть ее на общем гвозде. Когда же муж поинтересовался, почему она так поступает, та раздраженно ответила: "Буду я за спасибо снабжать соседские жопы нашей бумагой!"

Дальше — больше. Однажды Пушков застал жену за вопиющим занятием: открыв соседскую кастрюлю с супом, та смачно плевала в нее. Пушкова это возмутило до глубины души. Он столько лет прожил с этими соседями, ничего худого от них за все эти годы не знал, а его законная супруга поступает с ними таким низким образом. Но поскольку Пушков никогда рукоприкладством не занимался, он лишь одернул жену обидной репликой. А та ответила ему отборной бранью: мол, молчи, старый хрыч, а то вылетишь из моей квартиры к чертовой матери!" Здесь стоит сообщить, что Пушков по простоте душевной прописал жену на свою жилплощадь и даже перечислил все свои деньги на ее сберкнижку. И теперь она чувствовала себя в доме как полновластная хозяйка. В итоге за два месяца семейной жизни Прасковья так достала мужа своим мерзопакостным характером, что он иной раз даже домой не хотел возвращаться с работы. Трагедия назревала.

В тот роковой день 19 декабря Пушков вернулся домой с ночного дежурства крайне уставшим. Единственной его мечтой было добраться до кровати и с головой зарыться в одеяло. Но не тут-то было. Дома оказалось, что Прасковьи на месте нет: она ушла в магазин, хотя прекрасно была осведомлена о времени прихода мужа с работы и что единственные ключи от квартиры есть только у нее. В итоге вместо теплой постели Пушков битый час просидел на табуретке в холодном подъезде. Но его мучения на этом не закончились. Когда жена все-таки объявилась и позволила ему войти в квартиру, спать ему все равно не довелось. Сначала Прасковья нарочно топала по комнате, мешая ему уснуть, а потом и вовсе обнаглела — открыла нараспашку форточку над кроватью: мол, пусть квартира проветрится. А когда Пушков привел форточку в первоначальное состояние, она набросилась на мужа с грязной руганью. И тогда нервы мужика не выдержали: он схватил топор и… Дальнейшее известно. О том, какое наказание определит Пушкову суд, я расскажу чуть позже, а пока продолжим знакомство с другими событиями декабря 70-го.