1973. Март

1973. Март

Обмен партийных билетов: всем сестрам по серьгам. Заболел Михалков-Кончаловский. В Казани появился синий человек. Высоцкий оформляет документы для первого выезда за границу. Умер великий киносказочник Александр Птушко. Главная роль для Людмилы Гурченко: впервые после долгого перерыва. Как Эдуард Тополь водил свою французскую возлюбленную по столичным ресторанам. Свадьба во МХАТе. КГБ наносит удар по "самиздату". Детектив в Ялте: в городе появился неизвестный. Как поставили на место Михаила Яншина. Высоцкий на Украине. Тяжелое время Елены Кореневой. Конец двух налетчиков. По Москве ходят слухи: Всеволод Бобров избил внука Ленина. Одесская толкучка. Заседание Политбюро: Брежнев отчитывает Андропова. Жорж Марше заступается за Высоцкого. Сергей Герасимов в Италии: ругает Бертолуччи и покупает подарки для любовницы. Первые гастроли новых "Веселых ребят". "Иван Васильевич меняет профессию": пересъемка в Сочи. Умер создатель фильма "Летят журавли". Свадьба Людмилы Максаковой. Горькое время Виктории Федоровой. Почему жена и теща заставили Олега Даля покинуть их дом. Рождение ансамбля "Мелодия". Как жена Сергея Бондарчука поссорила его с Львом Кулиджановым. Лариса Мондрус покидает родину. "Советская культура" против Владимира Высоцкого.

Месяц начался с большого пропагандистского шоу — обмена партийных билетов. 1 марта состоялось торжественное мероприятие — Брежнев собственноручно подписал партийный билет за № 00000001 на имя Владимира Ильича Ленина. А на следующий день было официально сообщено, что билет за № 00000002 вручен самому Леониду Ильичу. Таким образом власти искусственно пытались доказать "преемственность" новым руководством страны ленинского курса (как тогда говаривали, "от Ильича до Ильича"). Инициаторов этой акции (а у истоков ее стоял секретарь ЦК КПСС Константин Черненко) не смутил тот факт, что в биографии Ленина (издание 1960 года) была помещена фотография ленинского партбилета за № 114482, выданного ему в 1922 году за подписью секретаря Замоскворецкого райкома. Кстати, партбилет за № 3 достался Михаилу Суслову, № 4 — Алексею Косыгину, № 5 — Николаю Подгорному.

С 1 марта был приостановлен подготовительный период работы над фильмом "Романс о влюбленных" в связи с болезнью режиссера-постановщика Михалкова-Кончаловского (у него была язва). Подготовка к съемкам началась еще 28 декабря, и за это время удалось скомплектовать съемочную группу, найти актеров на главные роли. Так, на роль Тани режиссер выбрал Елену Кореневу, на роль Сергея — Евгения Киндинова. Болезнь Кончаловского продлится более двух месяцев — до 6 мая.

2 марта радостная весть пришла "из Братиславы, где проходил чемпионат мира по фигурному катанию: советские фигуристы вновь оккупировали чуть ли не весь пьедестал почета. Так, золотые медали в спортивных танцах завоевали Ирина Роднина и Александр Зайцев, "серебро" досталось супружеской паре Людмила Смирнова — Алексей Уланов, в танцах на льду золотые медали завоевали Людмила Пахомова и Александр Горшков.

3 марта во МХАТе появилась новая семейная пара — Борис Щербаков и Татьяна Бронзова. Их знакомство состоялось несколько лет назад, когда оба они поступили в Школу-студию МХАТа (лето 1968 года). Татьяна тогда была замужем за ленинградцем (кстати, она сама и Щербаков тоже из этого города) и на ухаживания Бориса не отвечала. Как вспоминает сам актер: "Поначалу я ей не понравился, да и с точки зрения окружающих я был недостоин этой женщины. Она-то умная, красивая, серьезная, а я — шалопай, да еще и "блатной". Меня ведь первое время считали сыном Петра Щербакова из "Современника". Пока разобрались…"

Когда судьба свела их в одном театре (осенью 1972 года), Щербаков вновь бросился на штурм неприступной крепости. Он знал, что у женщины нелады в семейной жизни, и надеялся, что это сыграет определенную роль в их взаимоотношениях. Но Татьяна внезапно увлеклась другим человеком. Вот как вспоминает об этом сам Б. Щербаков:

"Муж к ней наведывался редко. Пустив дело на самотек, он сделал большую ошибку. Мы уже работали в театре, когда у Тани вдруг появился художник. А она еще и с мужем не развелась, и со мной как следует не сошлась! Ушла она к этому ловеласу, но месяца через два в нем разочаровалась и ко мне вернулась. Съездили мы с ней к нему на квартиру, забрали ее вещички, а вечером художник явился за ней в общежитие. Потом Татьяна сказала, что я на него ужасно кричал. Странно… Я старался не показывать своих чувств и уговаривал себя: "Я спокоен! Я абсолютно спокоен!" После этой истории Таня поехала в Ленинград и официально развелась с мужем. Поженились мы только через полгода, чтобы решить жилищный вопрос — женатым же давали комнату. Расписались 3 марта 1973 года — на ходу, между репетицией и спектаклем. Выпили по бокалу шампанского в женском отделении и — в театр…"

В тот же день, 3 марта, круто изменилась судьба скромного архивариуса Казанского пивзавода 32-летнего Валерия Вершинина. Утром он обнаружил у себя сильный насморк и отправился в аптеку за 5-копеечными каплями протаргола. Купил пузырек и, вернувшись домой, использовал по назначению. Но результат получился неожиданный. Насморк у Вершинина прошел, однако утром следующего дня, когда он пришел на родное предприятие, тамошний бухгалтер всплеснула руками: "Что с тобой? Ты же весь синий!" Глянул Вершинин в зеркало и тоже ахнул: оттуда на него смотрел… мужик с синей физиономией. Со всех ног Валерий бросился к врачу. Тот выслушал сбивчивый рассказ больного и вынес предположительный диагноз: видимо, в лекарстве содержался небольшой процент серебра, и больная печень пациента не сумела вывести его из организма. "Но я вылечусь?" — с надеждой в голосе спросил Вершинин. "Гарантировать ничего не могу", — ответил врач. Забегая вперед сообщу, что Вершинин от синевы так и не избавится. Однако удостоится звания "человек-феномен" и избавится от многих других болезней: например, практически не будет болеть гриппом, его внешность законсервируется — в 61 год он будет выглядеть на 45. Но вернемся в начало марта 73-го.

В те дни Владимир Высоцкий был занят оформлением документов для своей первой в жизни поездки за границу. До этого, несмотря на то что он вот уже два года как был женат на французской подданной (а жить гражданским браком они начали и того раньше — с конца 68-го), ему в этом праве постоянно отказывали, но в 73-м дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Вот как вспоминает об этом М. Влади:

"Мы ждали шесть лет (здесь Влади ошибается — пять лет. — Ф.Р.), прежде чем набрались смелости подать роковое прошение. Мне кажется, я представила достаточно доказательств лояльности: многие мои советские друзья приезжали в течение этих лет в Мезон-Лаффит по моему приглашению, и никто не воспользовался этим, чтобы остаться на Западе или устроить скандал в прессе. Все вернулись вовремя, довольные путешествием, которое почти для всех было первым выездом за границу.

Наша совместная жизнь привела тебя в равновесие. Ты стал спокойнее, и твои загулы не выходят за общепринятые в России рамки. Ты подолгу совершенно не пьешь, много работаешь, и твое официальное реноме актера театра обогащается новой гранью: ты снимаешься в кино… А мне хочется показать тебе Париж. Я хочу, чтобы ты знал, как я живу, моих друзей, я хочу, чтобы у тебя было право выезжать, чтобы ты увидел мир, чтобы почувствовал себя свободным.

Мы говорили об этом долгие ночи напролет. Мы воображали все, что ты мог бы сделать. Ты никогда не думал остаться жить во Франции. Для тебя жизненно необходимо сохранить корни, язык, принадлежность к своей стране, которую ты страстно любишь. Ты строишь безумные планы. Ты мечтаешь о свободных от цензуры концертах и пластинках, о путешествиях на край земли…

А пока что тебе, человеку, женатому на француженке, нужно получить обычную визу во Францию, чтобы провести там месяц отпуска. Так и написано в заявлении, которое мы наконец относим в ОВИР…"

Между тем 6 марта советский кинематограф понес невосполнимую утрату: на 73-м году жизни скончался великий сказочник Александр Птушко. Придя в кино в 1927 году и начав свою деятельность в нем с работы конструктора кукол, Птушко затем ушел в режиссуру мультипликационных фильмов. В середине 30-х он стал снимать художественные фильмы с применением кукольных эффектов. Первым таким фильмом стал "Новый Гулливер" (1935), в котором были задействованы 1500 кукол и впервые в советском кино применены оригинальные методы комбинированных съемок. "Гулливер" принес Птушко всесоюзную славу (песня влюбленной куклы "Моя лилипуточка" стала на многие годы любимым шлягером для многих поколений советских детей). Спустя четыре года свет увидел еще один кинохит Птушко — "Золотой ключик". А затем они пошли буквально один за другим: "Каменный цветок" (1946), "Садко" (1953), "Илья Муромец" (1956), перый советский широкоэкранный фильм со стереофоническим звуком), "Алые паруса" (1961), "Сказка о потерянном времени" (1964), "Сказка о царе Салтане" (1966), "Вий" (вместе с К. Ершовым и Г. Кропачевым), "Руслан и Людмила" (1973).

Звезда отечественного кинематографа — Людмила Гурченко, которая вот уже десять лет не снималась в главных ролях, довольствуясь лишь эпизодами и ролями второго плана (ее так и звали в киношных кругах — актриса короткой дистанции, или спринтер), внезапно получила приглашение режиссера Виктора Трегубовича пройти пробу на главную роль в его фильме "Старые стены". Принес же эту новость актрисе второй режиссер с "Ленфильма" Геннадий Беглов прямо за кулисы Театра киноактера, в котором Гурченко играла в спектакле с неблагозвучным названием "Дурочка".

Вечером того же дня, придя домой, Гурченко села за чтение сценария. Речь в нем шла о директрисе подмосковной ткацкой фабрики, которая на склоне лет внезапно встречает свою любовь. Роль Гурченко понравилась, однако ощущения, что именно она пройдет пробы, у нее тогда не возникло. Поэтому, когда через пару дней состоялась ее встреча с Трегубовичем, она ему прямо сказала: "Вы простите меня великодушно, товарищ режиссер, но я это играть не могу. Для всех это будет прекрасным поводом посмеяться. Представьте себе: моя фамилия тире директор. Представили. И можно получить приз "армянского радио" за самый короткий анекдот". Трегубович же на эти слова ответил… громким смехом. После чего произнес неожиданное: "Слава богу, что вы сомневаетесь. Мне это нравится. Люблю, кто сомневается. Я только что видел вас на пробах у Авербаха в "Монологе", мне понравилось. Давайте, давайте сосредоточьтесь, будем репетировать".

В итоге именно проба Гурченко пройдет через сито худсовета, хотя кое-кто из его членов и будет выражать сомнение в том, что "актриса-эпизодница" сможет потянуть центральную роль. Между тем именно она принесет Гурченко вторую волну популярности. Но это будет позже, а пока вернемся в март 73-го.

Тем временем продолжается роман сценариста Эдуарда Тополя и 19-летней французской актрисы "Комеди Франсез" Вирджинии Прадал. Как мы помним, он начался в феврале в Вильнюсе, а затем на некоторое время прервался по воле обстоятельств: Тополю предстояло дописывать сценарий нового фильма, а Вирджинии — гастроли в Москве. Однако 3 марта она наконец сумела найти время и позвонить в коммуналку Тополю. Вернее, звонила не она, а ее переводчица, которая принялась объяснять сценаристу следующее: мол, Вирджиния очень по нему соскучилась и хотела бы немедленно с ним встретиться. "Где?" — спросил Тополь. "В гостинице "Метрополь", — был ответ. "Вы с ума сошли! Кто же меня туда пустит в половине двенадцатого ночи?!" — резонно заметил сценарист. "Что же мне сказать Вирджинии? — жалобно заскулила на том конце провода переводчица. — Она хочет вас видеть завтра же! Но завтра у них весь день расписан — два спектакля и прием у Фурцевой. А потом съемка на телевидении и вечерний спектакль. Зато послезавтра она не играет и готова освободить для вас весь день. Вас устроит?" Тополь, почти не раздумывая, ответил "да".

Поскольку на тот момент в финансовом отношении Тополь был "на мели", он два оставшихся до свидания дня посвятил поиску денег. Это ему удалось: друзья ссудили ему аж 500 рублей, что по тем временам было весьма приличной суммой, с которой не стыдно было и в ресторан с девушкой завалиться. Кроме этого, Тополь уговорил своего приятеля Марка, у которого имелся в наличии автомобиль "Жигули", а сам он прекрасно говорил по-французски, быть его переводчиком и шофером. И в довершение всего сценарист уговорил заместителя главного редактора "Комсомольской правды" Григория Оганова подписать письмо директору ресторана "Седьмое небо", на Останкинской телебашне, куда даже по брони "Интуриста" можно было попасть только при записи за два месяца вперед, с просьбой предоставить Тополю столик якобы для интервью с французской актрисой Вирджинией Прадал.

7 марта в десять утра Тополь и его приятель Марк подъехали на свежевымытых "Жигулях" к парадному входу отеля "Метрополь". Пока Марк дожидался в машине, Тополь, с букетом алых роз в руке, прошел в вестибюль и предстал перед восхищенным взором своей возлюбленной. Несмотря на присутствие здесь же швейцара и двух кагэбэшников в штатском, они мило обнимаются и выходят на улицу. А уже в машине Вирджиния рассказывает своим спутникам ужасную историю, которая приключилась с ней накануне вечером. Оказывается, к ней пришли за интервью два молодых журналиста газеты "Московский комсомолец". Однако те самые двое кагэбэшников, что следили за нею в вестибюле, видимо, получив соответствующее задание от своего начальства, приняли меры к тому, чтобы это интервью не состоялось. Они через метрдотеля передали девушке сообщение, что ей якобы кто-то звонит по телефону. Вирджиния оставила своих интервьюеров в ресторане, а сама отправилась к портье.

Мысль о том, что история со звонком — явная выдумка чекистов, пришла в голову Вирджинии в тот момент, когда она взяла в руку трубку — в ней были слышны короткие гудки. Девушка со всех ног бросилась обратно в ресторан. Как оказалось, вовремя. Она успела застать момент, когда кагэбэшники чуть ли не пинками выталкивали журналистов из гостиницы. Это привело француженку в бешенство. Она бросилась на помощь журналистам, вырвала их из рук чекистов и повела к себе в номер. Но старалась она напрасно: журналисты оказались настолько напуганы происшедшим, что предпочли через несколько минут сбежать из ее номера. А Вирджиния, возмущенная происшедшим, отправилась во французское посольство и заставила посла своей страны написать протест по поводу случившегося. Когда Марк перевел приятелю этот рассказ, он завершил его следующими словами:

— Поздравляю, старик! Хорошую девочку ты отхватил! Два дня в Москве, и уже сцепилась с кагэбэшниками. Мне в моем личном деле только этого и не хватает (а Марк был преподавателем в Военной академии).

Минут двадцать они колесили по Москве, пытаясь обнаружить за собой "хвост", но так его и не выявили. Это их несколько успокоило, после чего автомобильная экскурсия по городу продолжилась. Гостью провезли по улице Горького, по Патриаршим прудам, по Садовому кольцу, по Замоскворечью, по Новому Арбату и, конечно, привезли на смотровую площадку на Воробьевых горах. Правда, как заметил Тополь, девушка была не в восторге от увиденного: то ли слякотная Москва выглядела уныло, то ли ей просто хотелось побыть со своим возлюбленным наедине, только взгляд ее красивых глаз излучал отнюдь не радость и восхищение. Но у Тополя в запасе оставался еще один козырь — обед на "Седьмом небе". Но и этот козырь был нещадно бит. Когда в два часа дня они сели за столик на высоте трехсот с лишним метров над землей, то увидели, что ресторан представляет собой не самое лучшее заведение. Во-первых, его конструкция не предполагала наличие танцев, во-вторых, вид из окна оказался не ахти какой (внизу расстилались только грязные крыши, покрытые серым мартовским снегом и расчерченные провалами грязно-серых проспектов), и в-третьих, меню было под стать этому безрадостному пейзажу — лангет, ромштекс и бифштекс, которые, по словам Тополя, были приготовлены из отходов подошвенной кожи фабрики "Скороход". Довершило общее тягостное впечатление "Советское шампанское" краснодарского производства, попробовав которое Вирджиния едва не лишилась чувств.

Понимая, что долгое пребывание в подобном заведении может окончательно испортить их отношения, Тополь вскоре решился увезти свою девушку в другое место — в ресторан Дома кино. Но и там настроение Вирджинии оказалось испорченным, но уже по другой причине. За соседним столиком она заметила актрису Татьяну Доронину, с которой имела счастье познакомиться на приеме у Фурцевой, и на несколько минут подсела к ее столику (та сидела в обществе своего тогдашнего супруга Эдварда Радзинского). Однако вернулась француженка к своим спутникам уже в слезах. На недоуменный вопрос "В чем дело?" она ответила следующее:

— Как вы можете жить в такой стране? Это же тюрьма! Я пригласила вашу самую знаменитую актрису погостить у себя во Франции неделю, а она ответила, что не может просто так сесть в самолет и полететь в Париж. Ей нужно просить разрешение у КГБ и милиции. Она даже побоялась дать мне свой домашний телефон, написав на салфетке служебный телефон Театра имени Маяковского.

Этот случай окончательно выбил из колеи гостью, и она остаток вечера просидела в глубокой задумчивости. Актриса даже не притронулась к тарелке с прекрасным куском мяса по-суворовски. В итоге мужчины тоже расстроились, дожевали свой шашлык и вскоре снялись с якоря. Они отвезли Вирджинию обратно в "Метрополь", и там, прощаясь, она пообещала Тополю, что обязательно ему позвонит. Однако сказала это без особого энтузиазма, из чего тот сделал вывод, что их отношения безнадежно испорчены. И это оказалось правдой, так как больше они не увиделись: сценариста закрутили его литературные дела, а Вирджинию — ее гастроли. Правда, два раза она пыталась дозвониться в коммуналку, где жил Тополь, но того оба раза не оказывалось дома. А через неделю "Комеди Франсез" завершил свои гастроли и уехал на родину.

В тот день, когда Тополь водил свою французскую возлюбленную по ресторанам, несколько советских футбольных клубов проводили игры в рамках розыгрыша европейских кубковых турниров. Так, киевские динамовцы встречались у себя дома с мадридским "Реалом", а столичный "Спартак", тоже на своем поле (в Сочи), принимал "Милан". Киевляне так и не смогли распечатать ворота своих соперников, сыграв "всухую" 0:0, а "Спартак" и вовсе проиграл 0:1. Ответные матчи должны были состояться через две недели.

В пятницу, 9 марта, сыграли свадьбу актеры МХАТа Борис Щербаков и Татьяна Бронзова. Как мы помним, расписались они 3 марта, чтобы наконец перебраться из разных комнат общежития в отдельную, полуподвальную. 8 марта им вручили ключи от нее, Таня быстренько навела там порядок, и на следующий день после репетиции они пригласили к себе весь свой мхатовский курс. На свадьбу также пришли главреж МХАТа Олег Ефремов и драматург Михаил Рощин. Они в это время писали пьесу "Старый Новый год", и у Ефремова в этом же общежитии была маленькая комнатка, где они работали. В тот памятный вечер 9 марта Ефремов предоставил эту комнату родителям Тани, чтобы им было где переночевать. Сам же Ефремов заскочил к молодоженам минут на двадцать, чтобы поздравить их и пожелать счастья в личной жизни.

В тот же день председатель Госкомиздата Борис Стукалин собрал пресс-конференцию и сообщил о том, что 27 мая Советский Союз подписывает конвенцию об авторских правах. Этот шаг Стукалин мотивировал следующим обстоятельством: дескать, советские издательства переводят и издают гораздо больше книг иностранных авторов, чем иностранцы — советских авторов, а это — огромные финансовые убытки (истинная правда: лишь в 1972 году наши издательства опубликовали 8 100 000 экземпляров книг одних только американских авторов). Однако была и скрытая причина подписания нашей страной этой конвенции — борьба с "самиздатом". К тому времени "самиздат" превратился для КГБ в настоящую головную боль, и справиться с ним внутренними силами было невозможно: запрещенные к публикации в СССР книги писатели переправляли на Запад, где их издавали тысячными тиражами и тайно привозили на родину. Однако с подписанием конвенции передача рукописей за границу будет уже рассматриваться как нарушение закона о монополии внешней торговли, то есть как контрабанда. Советский Уголовный кодекс предусматривал за это наказание — заключение в лагерь сроком от 3 до 10 лет и ссылку на 5 лет. Теперь, как говорится, не забалуешь.

А теперь из Москвы перенесемся в Ялту, где разворачивается настоящий детектив. Начался он несколькими днями ранее, когда в тамошнее УВД от негласных агентов поступила информация о том, что в городе объявился неизвестный мужчина, который располагает крупными суммами денег. Поселившись в доме официантки кафе "Ницца" Щелбах, он водит ее по ресторанам, где сорит деньгами, заказывая дорогие ужины и одаривая счастливую девушку подарками. В наши дни подобное барство не вызвало бы никакой реакции со стороны милиции, но в те годы остаться незамеченным для стражей порядка оно просто не могло. В итоге в ялтинском угро была создана специальная группа под руководством заместителя начальника УВД полковника А. Бурлета и начальника отделения угро майора Иванова, которая занялась "отработкой" незнакомца. Буквально за считаные часы было установлено, что незнакомец является жителем города Шевченко Гурьевской области Казахской ССР, который приехал в Ялту отдохнуть вместе со своим земляком. 10 марта оба они в компании уже упомянутой Шелбах и ее подруги — тоже буфетчицы, но уже ресторана "Джалита" — выехали в кратковременное путешествие на теплоходе "Узбекистан" в город Сухуми. Эта поездка, сами понимаете, надежно контролировалась ялтинскими сыщиками, которые прицепили к четверке "хвост" из нескольких своих сотрудников. Сами же ялтинские сыскари нанесли незапланированный визит в дом буфетчицы Шелбах, надеясь обнаружить там новые детали биографии ее квартиранта. И чутье не подвело визитеров. В одном из тайников они нашли целлофановый пакет, в котором находилась большая сумма денег (несколько тысяч рублей, большая часть из которых была со следами плесени), ключи от разных автомашин в количестве 90 (!) штук, три перстня, обручальное кольцо, а также два паспорта, один из которых принадлежал квартиранту Шелбах Юрию Казакову, другой — его приятелю Вадиму Сидорову. Когда об обнаружении этих вещей доложили руководству Ялтинского УВД, было принято решение устроить в доме Шелбах засаду, с тем чтобы задержать ее сожителя и познакомиться с ним поближе.

Тем временем на "Мосфильме" близятся к завершению съемки комедии "Большая перемена". Как мы помним, с 19 февраля группа приступила к монтажно-тонировочным работам. Однако 12 марта потребовалось произвести досъемки некоторых эпизодов 4-й серии. Так, 12–13 марта снимали сцену в автобусе: профессор Волосюк (Михаил Яншин) случайно встречается с Нестором Петровичем и его учениками. Как мы помним, герой Яншина выглядит там эдаким стариком-добряком, хотя в жизни это был несколько другой человек. Например, в те мартовские дни во МХАТе он репетировал роль в спектакле "Мудрец", и у него возник конфликт с режиссером-постановщиком Всеволодом Шиловским. И все из-за того, что Яншин частенько путал, кто есть кто на сцене, и пытался учить уму-разуму не только своих партнеров по сцене, но и режиссера. А перечить ему ни у кого не хватало духа. Но однажды Шиловский все-таки не выдержал. Когда Яншин в очередной раз стал что-то выговаривать заведующему постановочной частью, он прервал репетицию и обратился к актерам с короткой речью: дескать, друзья, давайте каждый из нас будет заниматься своим делом. Если я сижу здесь, то отвечаю за постановку спектакля, а вы отвечаете за роль, которую репетируете. И хотя Шиловский не назвал имени Яншина, все сразу сообразили, кого режиссер имеет в виду. В зале повисла гробовая тишина, поскольку все присутствующие ожидали, что оскорбленный мэтр начнет метать громы и молнии. Но произошло неожиданное: Яншин воспринял критику на удивление спокойно и сказал: "Я все понял. Давайте репетировать дальше".

А Владимир Высоцкий тем временем отправился с гастролями на Украину — в города Донецк, Макеевка, Горловка, Жданов. 13 марта он дал один концерт в горловском ДК шахты "Кочергарка". Зал, как водится, был забит битком. Высоцкий начал концерт с песни "Вершина" ("Здесь вам не равнина…"), а затем в течение, наверное, получаса рассказывал собравшимся о своем родном Театре на Таганке, начав с его создания и заканчивая последними постановками. Он явно увлекся лекционной частью встречи, поскольку уже на половине речи в зале стал нарастать шум: видимо, люди устали слушать его рассказ и ждали, когда же он перейдет к песням. Но на гостя это не произвело особого впечатления — с выбранного пути он так и не свернул: он поговорил еще десять мину, затем спел песню ("Солдаты группы "Центр"), потом опять ударился в воспоминания, потом — еще одна песня ("Утренняя гимнастика"), и вновь — монолог (от театра он плавно перешел к своим киноролям,), перемежаемый песнями ("Братские могилы", "В госпитале", "Ты идешь по кромке ледника…"). Наконец, где-то часа через полтора Высоцкий закончил с монологом и целиком переключился на песни, исполнив подряд аж 12 штук: "Песня о сентиментальном боксере", "Песня про прыгуна в высоту", "Марафон", "Я не люблю", "Разведка боем", "Случай на дороге", "Песня о слухах", "Милицейский протокол", "Он не вернулся из боя", "Поездка в город", "Честь шахматной короны", "Марш шахтеров". Пробыл Высоцкий на Украине до 16 марта.

Между тем Андрей Михалков-Кончаловский продолжает находиться в больнице с язвой желудка, а съемочная группа фильма "Романс о влюбленных" находится в отпусках. Одной из участниц группы — Елене Кореневой — тот период запомнился не с самой лучшей стороны. На тот момент у нее окончательно расстроились отношения с ее возлюбленным Александром, с чем он никак не хотел примириться. Он пытался вызвать ее на откровенную встречу, бомбардируя телефонными звонками, но Елена от этой встречи всячески уклонялась. Тогда он пришел к ней домой сам. Что произошло во время той встречи, описанию не поддается. Как заметит много позже сама Елена: "До тех пор я считала, что насилуют только в темном переулке и только незнакомые мужчины… Я долго ненавидела свое тело". Это насилие окончательно отвратило Елену от любимого. Когда спустя некоторое время она узнала, что забеременела, то тут же легла в больницу и сделала аборт.

А теперь вновь перенесемся в Ялту. Как мы помним, тамошние сыскари устроили засаду в доме буфетчицы кафе "Ницца", у который поселился приезжий из города Шевченко Юрий Казаков. Ловушка была открытой в течение четырех дней, после чего 14 марта захлопнулась, едва хозяйка дома и ее квартирант перешагнули ее порог. В тот же день начались допросы задержанных.

Буфетчица Шелбах рассказала сыщикам, что с Казаковым она познакомилась в той же Ялте в апреле 72-го. Дескать, тот оказывал ей знаки внимания, дарил дорогие вещи, вот она и растаяла. Однако чем он конкретно занимается и откуда у него имеются в наличии такие деньги, она никогда не интересовалась. Мол, меньше знаешь — лучше спишь.

Затем наступила очередь Казакова. Тот держался на удивление спокойно и всем своим видом показывал, что все произошедшее с ним — простое недоразумение. Дескать, через час-другой все выяснится и его отпустят на свободу. Он рассказал, что ключи от автомобилей в количестве 90 штук он купил у каких-то молодых людей у себя на родине. Объяснил это просто: парни сильно нуждались в деньгах, но брать их за так не хотели, вот и всучили ему связку ключей. Что касается денег со следами плесени, то их происхождение он объяснил так: работал несколько месяцев в Заравшане на стройке, получил приличную сумму, но тратить ее всю не стал, а спрятал в земле. Держать их в доме не стал, опасаясь воров. Короче, все в показаниях Казакова выходило ладно и складно. Однако все это в одночасье рухнуло, когда был задержан его приятель Вадим. У того тоже нашли деньги со следами плесени, к тому же он по дурости в первые часы после задержания начисто отрицал свое знакомство с Казаковым. Но когда ему предъявили его паспорт, тут же сник.

Забегая вперед, скажу, что дальнейшее следствие выявило, что в руки ялтинских сыскарей попалась крупная дичь. Оказалось, что оба задержанных повинны в совершении сразу нескольких тяжких преступлений. Еще в сентябре 1971 года они напали в центре Киева на милиционера, нанесли ему несколько смертельных ранений ножом и похитили табельный "Макаров". Спустя месяц, уже в Казани, они напали на инкассаторов, убили одного из них, а второго тяжело ранили и похитили крупную сумму денег. На этом они не успокоились. В июне 72-го в Новосибирске преступники пробрались в одну из средних школ, где вскрыли металлический сейф в кабинете директора, из которого похитили несколько тысяч рублей. И кто знает, сколько еще преступлений успел бы совершить этот криминальный дуэт, если бы ялтинские сыщики не проявили бдительность и не защелкнули на их руках наручники.

А теперь с теплого юга вновь вернемся в промозглую Москву. В столичных кинотеатрах состоялись следующие премьеры: 1-го — документально-публицистический фильм Романа Кармена "Пылающий континент"; драма польского режиссера Анджея Вайды "Все на продажу" и индийская мелодрама "Зять из Бомбея"; 5-го — историко-приключенческий фильм "Слуги дьявола на чертовой мельнице" А. Лейманиса — бездарное продолжение картины "Слуги дьявола"; производственная драма Алексея Салтыкова "Сибирячка", повествующая о жизни и трудовой деятельности секретаря райкома небольшого района Марии Одинцовой, которую сыграла Валерия Заклунная; в других ролях снялись: Евгений Матвеев, Роман Громадский, Ольга Прохорова. Кстати, для последней это была первая крупная роль в кино. Закончив ВГИК в 1971 году (она училась на одном курсе с Николаем Еременко, Натальей Белохвостиковой, Натальей Бондарчук), Прохорова дебютировала в кино крохотной ролью в картине своего учителя Сергея Герасимова "У озера". Затем была небольшая роль в его же картине "Любить человека", пока судьба не свела Прохорову с Салтыковым. Тот, увидев ее, внезапно воспылал к девушке пылкой страстью и стал чуть ли не по пятам преследовать ее, едва работа над "Сибирячкой" была завершена. Чтобы пресечь его ухаживания, Ольга уехала на некоторое время в Ригу. Видимо, надеялась, что страсть Салтыкова к ней за это время перекипит. Но ошиблась. Едва она вернулась в Москву, как режиссер вновь встретил ее в одном из длинных коридоров "Мосфильма" и с ходу предложил сходить в ресторан. И девушка не устояла. В итоге вскоре она стала его женой и снялась практически во всех его последующих картинах.

Но вернемся в первую половину марта 73-го.

Кино на ТВ было представлено следующими фильмами: "Часы остановились в полночь" (2-го), "Поединок" (3-го), "Миссия в Кабуле" (впервые по ТВ 3-4-го), "Начало" (5-го), "Трое из "К" (ГДР, премьера т/ф 5-7-го), "Салют, Мария!" (6-7-го), "Три плюс два", "Ход белой королевы", "Белые, белые аисты" (8-го), "Иркутская история" (премьера т/ф 9-10-го), "Двое в пути" (премьера т/ф 11-го), "Его звали Роберт", "Флаги на башнях" (12-го), "Человек без паспорта" (14-го) и др.

Из театральных премьер назову две, причем обе они случились в один день — 1 марта: в Ленкоме был показан спектакль "Колонисты" по пьесе Ю. Мочалова, основанной на воспоминаниях А. Макаренко; в Театре имени Ермоловой — "Дарю тебе жизнь" Д. Валеева с участием В. Андреева, Е. Ураловой, Л. Галлис и др.

На эстрадных площадках столицы выступали следующие артисты: 1-го в "Октябре" — Александра Стрельченко; 1-8-го во Дворце спорта в Лужниках — Нонна Мордюкова, Виталий и Юрий Соломины, Геннадий Дудник, Алексей Баталов, Гелена Великанова, ВИА "Веселые ребята" и др.; 8-10-го в ГТЭ — Нина Сазонова, Жанна Горощеня, Борис Владимиров и Вадим Тонков (две суперпопулярные бабки Авдотья Никитична и Вероника Маврикиевна); 9-11-го в "Октябре" — Вера Марецкая, Анатолий Папанов, Георгий Жженов, Ольга Аросева, Майя Кристалинская и др.; 11 -16-го в ГТЭ — Кола Бельды, Геннадий Хазанов, Маргарита Суворова, Лейла Ашрафова и др.; с 14-го во Дворце спорта в Лужниках идут концерты "Мелодии друзей-73" с участием звезд из социалистических стран: Данаила Николова, Галины Ненашевой, Бояна Кодрича, Евы Сепешовой и др.

Столица тем временем живо обсуждает новый скандал — с участием прославленного спортсмена, тренера национальной сборной по хоккею Всеволода Боброва. Чем же отличился Бобров?

В один из тех мартовских дней он в компании своего старого приятеля Леонида Михайловича отправился в ресторан "Эрмитаж", что в Каретном ряду. Там приятели просидели несколько часов, хорошо "приняли" и уже поздно вечером решили заскочить в гостиницу "Москва", чтобы навестить общего знакомого. Их путь от Каретного по городу, который собирался отойти ко сну, занял не слишком много времени. Поскольку приятель жил на последнем этаже, добираться до его номера пришлось на лифте. Там и произошел инцидент, о котором уже на следующий день трубила вся столица. В кабину лифта, кроме Боброва и Леонида Михайловича, вошли еще несколько человек, среди которых оказался командированный то ли из Тулы, то ли из Владимира, который был "под парами". Узнав Боброва, он вдруг полез к нему с расспросами, причем, желая пустить пыль в глаза окружающим, обратился к нему на "ты". Бобров же, который терпеть не мог панибратства, поначалу отпихнул от себя приставалу, а когда тот вновь полез обниматься, съездил ему кулаком по физиономии. В этот момент лифт как раз достиг последнего этажа, двери открылись, и дежурная по этажу стала свидетелем того, как из кабины на ковровую дорожку вывалился мужчина с разбитой губой.

Несмотря на то что сам пострадавший об этом инциденте в милицию не заявлял, у него оказалось множество свидетелей (его видели еще человек пять, находившихся в лифте, плюс дежурная по этажу). Кто-то из них и разнес весть о нем сначала по гостинице, а потом уже молва пошла гулять по столице. Причем, как это часто и бывает, она обрастала массой подробностей, которых не было и в помине. Например, мне лично запомнилось, что про этот инцидент говорили следующее: в гостинице "Москва" Всеволод Бобров дал по роже какому-то генералу, который оказался внуком (!) Ленина (хотя таковых у вождя мирового пролетариата отродясь не было). И люди охотно верили в подобные версии, поскольку выяснить настоящие подробности возможностей не было-в СМИ об этом не сообщали.

16 марта в 5-м павильоне "Мосфильма" режиссер фильма "Самый жаркий месяц", рассказывающего о тяжелых буднях сталеваров, Юлий Карасик начал съемки в декорации "мартеновский цех". Проходили съемки тяжело, поскольку дымина в павильоне стоял такой, что людям просто нечем было дышать. После каждого дубля приходилось проветривать павильон, и люди спешили на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

В те же дни другой мосфильмовский режиссер — Алексей Коренев — продолжал корпеть над заключительными эпизодами фильма

"Большая перемена". И хотя по сюжету действие картины временами происходило на территории нефтеперегонного завода, однако ему было легче, чем Карасику, — натуралистических сцен у него практически не было. Так, 19 марта в 1-м павильоне снимали эпизод встречи директора завода с преподавательским составом школы рабочей молодежи.

За день до этого в "Комсомольской правде" была опубликована статья молодого журналиста Юрия Щекочихина под интригующим для тех времен названием "Толкучка". Речь в ней шла о "толчке", который раскинул свои владения возле Одессы — на 9-м километре Кадымского шоссе (за пределы города его вынесли в конце 72-го). Поскольку слава о нем выходила далеко за пределы республики, туда стекались толпы людей чуть ли не со всей страны. А все потому, что на Кадымском "толчке" можно было купить практически любую вещь, каких в советских магазинах отродясь никогда не водилось. Особым же спросом пользовались два вида товаров: меньшую их часть представляли так называемые заморские вещи — джинсы, кожаные пиджаки, жвачка (чингам, как мы ее называли), и большую — магазинный дефицит. Цены на большинство этих вещей были соответствующие, то есть довольно высокие. По Щекочихину, ценники выглядели следующим образом: джинсы — 100 рублей, мужские лакированные туфли — 100 рублей, галстук — 10–15 рублей, стаканы с переводными картинками — 10 рублей, нейлоновая куртка — 150 рублей, пластинка жвачки — 50 копеек.

Тем временем сильные мира сего тоже работали не покладая рук. 20 марта состоялось очередное заседание Политбюро, на котором обсуждался вопрос о выезде лиц еврейской национальности из СССР. Заседание открыл Брежнев, который в своем вступительном слове выразил беспокойство в связи с тем, что определенные круги США хотят его поссорить с Никсоном, раздувая истерию вокруг взимания советскими властями денег с отъезжантов. Дескать, многие желающие уехать из СССР не могут сделать этого, поскольку их прежде заставляют заплатить деньги государству, которых у многих из них просто нет. И это при том, что Брежнев некоторое время назад отдавал команду соответствующим ведомствам на время прекратить взимать плату с отъезжантов. Поэтому Брежнев возмущается:

"Указания не выполняются. Меня это беспокоит. Я не ставлю вопроса об отмене Закона (имеется в виду закон от 3 августа 1972 года. — Ф.Р.), а если хотите, и этот вопрос можно поставить. То ли мы будем зарабатывать деньги на этом деле, или проводить намеченную политику в отношении США… В субботу, в воскресенье я на воздух не выходил, а еще приходится заниматься этим вопросом…"

На что Андропов, которого этот упрек касался впрямую, ответил так: "Леонид Ильич, в субботу Вы позвонили, в субботу пошло указание по этому вопросу, фактически с субботы действует, и сегодня "Свободная Европа" и Би-би-си объявили, что евреи отъезжают без взимания налога…

Было Ваше указание в ноябре и декабре: выпустить, и мы выпустили без взимания налога 600 человек и еще раз 600 человек. А потом — закон действует, и мы действуем. Я должен сказать, что 75 процентов уезжающих вообще ничего не платят, и только 13 процентов составляют люди, которые платят. Начиная с понедельника не взимаем платы…"

Брежнев: "Юрий Владимирович, извините, вот справка. Я ее читаю: в 1972 году из 29 тысяч 816 человек лиц еврейской национальности, выехавших из СССР, 912 человек, имеющих высшее образование, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР возместили затраты в сумме 4 миллионов 427 тысяч рублей. Это за 1972 год.

За два месяца 1973 года выехало 3318 человек, из них 393 человека, имеющих образование, заплатили 1 миллион 561 тысячу 375 рублей. Вот что стоят наши общие разговоры. Поэтому сионисты воют, Джексон на это опирается, а Киссинджер приходит к Добрынину (посол СССР в США. — Ф.Р.) и говорит, что мы понимаем, что это внутреннее дело, мы не можем вмешиваться, у нас тоже законы есть. В то же время он говорит: помогите как-нибудь, Никсон не может пробить законопроект, он работает среди сенаторов. Зачем нам нужен этот миллион…"

Далее Брежнев отдает распоряжение Андропову отобрать из 39 тысяч заявок на отъезд 500 человек и отпустить их без всякого "выкупа". Мол, пусть они везде трубят, что с них ничего не взяли. Это будет временный тактический маневр, чтобы заткнулись сионисты в Америке. Следом генсек начинает рассуждать о том, нельзя ли пойти на некоторые уступки тем евреям, которые живут в СССР и никуда отсюда уезжать не собираются. Его размышления выглядят так:

"А почему не дать им маленький театрик на 500 мест, эстрадный еврейский, который работает под нашей цензурой, и репертуар под нашим надзором. Пусть тетя Соня поет там еврейские свадебные песни. Я не предлагаю этого, а просто говорю. А что, если открыть школу? Наши дети даже в Англии учатся. Сын Мжаванадзе (это тот самый Мжаванадзе, которого в сентябре прошлого года сняли с поста персека Грузии. — Ф.Р.) воспитывается в Англии. Моя внучка окончила так называемую английскую школу. Язык как язык, а остальные все по общей программе. Я так рассуждаю: открыли в Москве одну школу, называется еврейская. Программа все та же, как и в других школах. Но в ней национальный язык, еврейский преподается. Что от этого изменится? А ведь их все-таки три с половиной миллиона, в то время как цыган, может быть, 150 тысяч…

У нас вся политика по еврейскому вопросу основывается на одном Дымшице, вот видите, у нас т. Дымшиц зампред Совмина, так что зря говорите, что евреев притесняем. А может быть, нам немножко мозгами пошевелить?.."

В итоге члены Политбюро согласились "пошевелить мозгами" и приняли решение: отпустить в ближайшее время в Израиль 500 человек без взимания с них денег. Кстати, эта ситуация благоприятным образом отразилась и на Владимире Высоцком. Как мы помним, в начале марта он подал прошение разрешить ему на несколько недель съездить к своей жене во Францию. В ОВИРе же, его стали мурыжить: дескать, дело это сложное, необходимо разрешение сверху и т. д. В разгар этой эпопеи Высоцкий съездил на короткие гастроли на Украину, затем (с 20 по 23 марта) находился в Ленинграде, где дал три концерта. А когда вернулся в Москву, узнал, что его затея с выездом в загранку под угрозой "накрытия медным тазом". Вот как вспоминает об этом М. Влади:

"Мы знаем, что решение будет приниматься долго и на очень высоком уровне. Дни идут, мы подсчитываем шансы. Иногда ты приходишь в отчаяние, уверенный, что ничего не выйдет. Иногда ты принимаешь долгое молчание за добрый знак — если "они" еще не решили, значит, есть люди, которые на твоей стороне, и они победят. Я держу про себя последнее средство, но ни слова не говорю, несмотря на то, что меня саму охватывают серьезные сомнения. Время твоего отпуска приближается (он выпадал на начало апреля. — Ф.Р.), "они" могут протянуть до того момента, когда у тебя снова начнется работа в театре. Этот трюк часто используется администрацией, какой бы, впрочем, она ни была. Ты буквально кипишь, ты не можешь писать, ты не спишь, и, если бы не эспераль, я опасалась бы запоя. Однажды часов в пять утра нам звонит очередной неизвестный поклонник, работающий в ОВИРе, и мы узнаем, что отказ неминуем. С помощью Люси мне удается немедленно позвонить Ролану Леруа. Это — человек блестящей культуры, он любит твой театр, он даже несколько раз пытался устроить гастроли Таганки во Франции, впрочем, безрезультатно. Я знаю, что он очень ценит твои песни. К тому же он — мой давний приятель и отлично знает все наши проблемы. Я в двух словах объясняю ситуацию, он обещает попытаться что-нибудь сделать…"

Пока Высоцкий только готовится к поездке за рубеж, некоторые его коллеги по искусству уже вовсю колесили по заграничным просторам. Так, в середине марта в Италию отправилась группа советских кинематографистов; чтобы решить вопрос о своем участии в двух тамошних кинофестивалях: Венецианском и альтернативном, который затеяли итальянские коммунисты. Организаторы последнего были очень недовольны тем, что Советский Союз прислал в их конкурсную программу фильм гораздо слабее венецианского, о чем и было заявлено приехавшим из Москвы делегатам. Те стали оправдываться, но получалось это у них не слишком убедительно. И кто знает, чем бы закончился этот спор, если бы его внезапно не затмил другой, куда более сильный по накалу страстей. Советских делегатов до глубины души возмутил последний фильм Бернардо Бертолуччи "Последнее танго в Париже" (с Марлоном Брандо в главной роли), который они назвали "откровенно порнографическим". Итальянские коммунисты с этим выводом не согласились и, в свою очередь, причислили "Танго" к шедеврам. Вот как описывает происходящее один из его очевидцев — писатель Ю. Нагибин (он входил в состав нашей делегации):

"После высокомерно-глупого выступления вконец исподличавшегося Юренева (Р. Юренев — киновед, профессор ВГИКа. — Ф.Р.) — а ведь был почти человеком! — Уго Пирро воскликнул: "Бедняга Караганов (секретарь правления Союза кинематографистов СССР. — Ф.Р.), если у него такие теоретики!" — и в два счета оставил от Юренева мокрое место. На другой день в автобусе выяснилось, что многомудрый Сергей Герасимов понятия не имеет о содержании "Последнего танго в Париже". Он думал, что весь смысл фильма в эпатаже. Не слишком утруждая себя умственно, я все-таки решил немного просветить первого умника советской кинематографии. Да нет, говорю, это фильм на вечную тему: мужчина и женщина. О том, как хрупко мужское достоинство и как легко его может растоптать любое ничтожество в юбке. О бессилии настоящей любви и т. д. в том же роде. Каково же было мое изумление, равно и слышавшей наш разговор в автобусе Сони Карагановой, когда, получив слово на диспуте и потирая по обыкновению ладонью плешь, Герасимов начал самоуверенным и снисходительным тоном: "Вы не думайте, что мы не понимаем вашего фильма. Он на вечную тему: мужчина и женщина. О том, как легко растоптать мужское достоинство…" и т. д., слово в слово все, что я говорил ему по пути. Оказывается, его не устраивает лишь некоторый перебор натурализма да банальная концовка: "Это похоже на танцы апашей — Клер убивает Жако". Позже в Москве, в Доме кино, отчитываясь перед кинематографической общественностью о поездке в Рим и победной дискуссии с итальянцами, он последними словами крыл "порнографический, бездарный фильм Бертолуччи, призванный лишь щекотать нервы буржуа". Никаких "вечных тем" — это годилось для итальянцев, а своим надо "со всей прямотой". Вот такие пироги!.."