Латинская война

Латинская война

При таких обстоятельствах к 340 г. в Центральной Италии сложилась следующая обстановка: с одной стороны, был восстановлен римско-самнитский союз; с другой — образовалась обширная коалиция латинов, кампанцев, аврунков и вольсков. Традиция выставляет поводом к войне требование латинов о предоставлении им одного консульского места и половины мест в сенате. Возможно, что такое требование является модернизацией, внесен­ной позднейшей анналистикой, и в действительности речь просто шла о вос­становлении старой независимости латинских общин. Но каков бы ни был характер ультиматума, римское правительство его отклонило, и началась война, известная под названием латинской войны (340—338 гг.).

Традиция о ней изобилует множеством вымышленных фактов и в зна­чительной своей части недостоверна.

В частности, у Ливия (VIII, 6—10) мы находим известные легенды о консулах 340 г. — Тите Манлии Торквате и Публии Деции Мусе. Так как борьба с латинами носила характер почти гражданской войны[99], то консу­лы строжайшим образом запретили всякое общение с врагами и даже се­паратные стычки вне общего строя. Сын Манлия, храбрый и всеми люби­мый юноша, во время рекогносцировки, забыв о запрещении, вступил в единоборство с командиром латинского отряда и убил его. С торжеством вернулся он к отцу, рассказывая о своей победе. Но суровый консул перед строем осудил его на смерть как солдата, нарушившего приказ, и, несмот­ря на ужас и мольбы всего войска, приказал казнить сына, показывая при­мер жестокой, но необходимой дисциплины.

Другая легенда гласит, что оба консула видели один и тот же сон. Им представился муж необычного роста и вида, который сказал, что на чьей стороне вождь обречет на смерть неприятельское войско и самого себя, той стороне будет принадлежать победа. Консулы решили, что тот из них обречет себя на смерть, чье войско начнет отступать. В битве около горы Везувий в решительный момент левое крыло, которым командовал Деций, дрогнуло. Тогда консул, в торжественных словах принеся в жертву богам самого себя и неприятелей, бросился в гущу врагов и погиб. Смерть его вызвала такой подъем духа у римлян, что они с удвоенной силой бро­сились на противников и одержали блестящую победу.

В большой битве при г. Трифане около Суессы римляне разбили латинов и их союзников, после чего заключили сепаратный мир с кампанцами, подкупив капуанскую аристократию правами римского гражданства. Латины и вольски после этого сопротивлялись еще два года, но в конце концов также сдались.

Результаты войны были весьма значительны для обеих сторон. Рим прежде всего постарался застраховать себя от совместных выступлений латинских со­юзников в будущем. Поэтому всякие коалиции между латинскими общинами были запрещены, и те из них, которые не получили римского гражданства, ли­шились права вступать друг с другом в деловые сношения (ius commercii) и заключать браки (ius conubii). По отношению к латинам в целом римский сенат усвоил весьма разумную политику, которую в дальнейшем стал проводить и по отношению к другим италикам. Эта политика, как указывалось выше, заключа­лась в том, чтобы ставить покоренные общины в разное юридическое положе­ние по отношению к Риму. Этим достигалась их изоляция друг от друга и раз­ная степень их заинтересованности в римских делах. Так, например, латин­ские колонии (Ардея, Цирцеи, Сутрий, Непете и др.) были оставлены на старом положении союзников. Наиболее крупные беспокойные латинские города, та­кие, как Тибур и Пренесте, лишились части своей территории, и с ними Рим заключил отдельные союзные договоры. Ряд наиболее верных общин (Тускул, Ланувий, Ариция и др.) были просто присоединены к Риму и получили полное право гражданства, а в Лации были образованы две новые трибы.

Латинская война нанесла последний удар вольскам. Анций полностью капитулировал и был превращен в колонию римских граждан. Его флот перешел в руки римлян. Крупные корабли были сожжены, и только их носовые части в виде трофеев были выставлены на римском форуме, где ими украсили ораторскую трибуну (rostra). Этот факт очень примечате­лен, так как он показывает низкий уровень развития морского дела в Риме в эту эпоху. В римские колонии были превращены также Сатрик и Таррацина. Остатки вольсков оказались загнанными в горы.

Общины аврунков были поставлены в особое юридическое положение, известное под названием общины без права голосования (civitates sine suffragio). Это означало, что их жители выполняли все обязанности рим­ских граждан (например, несли воинскую повинность) и пользовались граж­данскими правами, но только без политических прав: без права голосова­ния в комициях и выбора на государственные должности.

Что касается Кампании, то здесь основной задачей Рима было привязать к себе возможно теснее эту цветущую область, которой римляне были мно­гим обязаны в своем экономическом и культурном развитии. С другой сто­роны, и кампанцы должны были немало выиграть от того, что в Риме они нашли защитника от своих беспокойных соседей. Кампанские города (Ка­пуя, Кумы, Суессула и др.) получили права, отчасти напоминавшие поло­жение союзников, отчасти — общин без права голосования. Так, например, кампанцы считались римскими гражданами и несли военную службу в леги­онах. Но их легионы формировались отдельно от собственно римских. Кро­ме того, кампанцы, в частности Капуя, сохранили широкое местное самоуп­равление. Права участия в римских народных собраниях и избрания на рим­ские государственные должности кампанцы не имели. К этому нужно добавить, что и эти ограниченные права были даны только кампанской ари­стократии (так называемым всадникам), сохранившей верность Риму во вре­мя войны 340—338 гг. Остальное население поставлено было в зависимость от всадников и должно было уплачивать им ежегодный налог.

Таким образом, к 30-м гг. IV в. Рим стал крупнейшим государством Италии, под властью которого фактически находилась Южная Этрурия, весь Лаций, область аврунков и Кампания. Решительная борьба с самнита­ми стала неизбежной.

Латинская война обессмертила имя римского консула Публия Деция Муса и положила начало знаменитой семейной традиции Дециев Мусов жертвовать своей жизнью на поле битвы ради победы и славы Рима. По-видимому, имеет смысл подробнее рассказать об этой семейной традиции.

Спустя 45 лет Публий Деций-сын повторил подвиг отца. Произош­ло это в битве при Сентине, где римлянам противостояла коалиция галлов, этрусков и самнитов. Рассказ Ливия (X, 28) вновь очень кра­сочен: «...Деций, в его возрасте и при его отваге склонный к более решительным действиям, сразу же бросил в битву все бывшие в его распоряжении силы. А когда пешая битва показалась ему слишком вялой, он бросает в бой конницу и, присоединясь к самым отчаян­ным отрядам юнцов, призывает цвет молодежи вместе с ним уда­рить на врага: двойная, мол, слава их ждет, если победа придет и с левого крыла, и благодаря коннице. Дважды они отразили натиск галльской конницы, но когда во второй раз слишком оторвались от своих и сражались уже в самой гуще врагов, их устрашило небыва­лое еще нападение: вооруженные враги, стоя на колесницах и теле­гах, двинулись на них под оглушительный топот копыт и грохот ко­лес и напугали римских коней, непривычных к такому шуму. Будто обезумев, рассеялась победоносная римская конница: опрометью мчась прочь, падали наземь и кони, и люди...

Деций стал кричать своим: куда, мол, бежите, что сулит вам бег­ство? Он преграждал дорогу отступавшим и скликал рассеявших­ся. Наконец, видя, что растерянных ничем не сдержать, Публий Деций, воззвав по имени к своему отцу, воскликнул так: "Зачем мне отлагать долее исполненье семейного рока! Нам на роду напи­сано приносить себя в жертву ради избавления от общей опаснос­ти. Вот и я предам на заклание в жертву Земле и богам преиспод­ней самого себя вместе с вражьими ратями!" С этими словами он приказывает понтифику Марку Ливию (которому, выходя на бой, велел неотлучно быть при себе) произносить слова, чтобы он, по­вторяя их, обрек себя и вражеские легионы за войско римского на­рода квиритов. И обрекши себя теми же заклинаниями и в том же облачении, как и родитель его, Публий Деций, приказал обречь себя на Везере в латинской войне, он прибавил к положенным прокля­тиям, что будет гнать впереди себя ужас и бегство, кровь и поги­бель, гнев небесных богов и подземных и обратит зловещие про­клятия на знамена, оружие и доспехи врагов, а место его гибели будет местом истребления галлов и самнитов. С этими проклятия­ми и себе, и врагам он пустил коня туда, где приметил, что галлы стоят всего плотнее, и, бросившись сам на выставленные копья, встретил свою смерть» (пер. Н. В. Брагинской). Также и внук консула 340 г. Публий Деций Мус не нарушил семей­ной традиции и повторил подвиг отца и деда в битве при Аускуле в 279 г. (Дионисий. Римская древняя история, XX, 1—3).