Александр Север

Александр Север

Александр был провозглашен императором под именем Марка Авре­лия Севера Александра. Ему было только тринадцать с половиной лет, и делами руководила сначала Юлия Мэса, а когда через год она умерла — Мамея. Александр являлся полной противоположностью своему двоюрод­ному брату. Он получил прекрасное образование в духе тогдашнего куль­турного синкретизма с преобладанием стоических и религиозно-философ­ских идей. Бабка и мать усиленно готовили его к будущей роли правителя, и будущий император вырос с сознанием лежащей на нем ответственнос­ти. Однако Александр был крайне мягок и слабоволен. До конца своей жизни он не выходил из подчинения Мамеи, властной и суровой женщи­ны, чрезвычайно похожей по характеру на свою мать Юлию Мэсу. Мамея окружала сына мелочным надзором, стараясь предохранить его от всяких дурных влияний.

Падение Элагабала послужило сигналом к реакции в смысле возврата к «исконно римским» началам. Сирийский бог был изгнан из римского панте­она, его храм разрушен, государственные святыни водворены на прежнее место. Но реакция не ограничилась только областью культа. В правление Севера Александра высшие круги римского общества в лице сената сделали попытку ликвидировать военный режим и восстановить свое старое приви­легированное положение и непосредственное влияние на государственные дела. Сенат снова занял влиятельное положение. Из его состава был выде­лен, как и при Августе, особый комитет из 16 человек, с которым молодой император совещался по поводу всех важнейших вопросов и который фак­тически проводил политику «августейшей матери» Мамеи. Ее же ставлен­никами были префект претория Домиций Ульпиан, крупнейший законовед своей эпохи, и его помощник Юлий Павел. Гражданские тенденции востор­жествовали во всех областях государственной жизни в резком контрасте с военным характером политики первых Северов.

Однако никакого улучшения это не принесло. Тяжелое состояние госу­дарственных финансов заставило правительство снизить солдатское жа­лованье и уменьшить количество высокооплачиваемых центурионских долж­ностей[506]. Эта мера сейчас же вызвала резкое недовольство армии, крайне деморализованной щедротами Каракаллы и Элагабала. Мамею и ее прави­тельство обвиняли в скупости. Начались солдатские волнения. В самом Риме вспыхнули беспорядки. В течение трех дней на улицах города происходили бои между населением и преторианцами, которых ненавидели за распущен­ность, а также за то, что они в своем большинстве состояли из варваров, набранных в провинциальных легионах. Злоба преторианцев обрушилась на их начальника Ульпиана. Они вырвали его буквально из рук императора и Мамеи, пытавшихся его защитить, и убили у них на глазах (228 г.).

Вопреки благим намерениям правительства облегчить налоговый гнет, финансовые затруднения заставляли увеличивать его. Особенно росли пря­мые налоги, падавшие всей своей тяжестью на деревню. Население нища­ло и в отчаянии разбегалось, куда глаза глядят. Дороги стали непроходи­мыми от грабителей, а пиратство на море приняло такие размеры, что тор­говля почти совсем приостановилась.

В это время на Востоке, в Иране, происходили события, чреватые боль­шими последствиями для римлян. В парфянском государстве произошел переворот. Правившая там династия Арсакидов, ослабленная бесконечны­ми раздорами, была свергнута наместником Персиды Артаксерксом (Ардаширом). Иран был объединен под властью новой, чисто персидской ди­настии Сассанидов. Персидские элементы получили преобладание на Во­стоке. Это движение шло под лозунгом восстановления старой религии Ирана, религии Заратустры, и старой персидской монархии Ахеменидов, когда-то разрушенной Александром Македонским. Новые правители Ира­на намеревались изгнать римлян с Востока. Около 230 г. персидские вой­ска вторглись в Сирию и Каппадокию, уничтожая римские гарнизоны.

Опасность была настолько велика, что Мамея решила вместе с сыном отправиться на Восток. Большая римская армия собралась в дунайских провинциях и оттуда прибыла в Антиохию. В Сирии было весьма тревож­ное настроение не только из-за персидской опасности. В Эмесе появился узурпатор, некто Ураний Антонин, провозглашенный императором. Ког­да он был уничтожен, войска, прибывшие из Египта, выдвинули нового узурпатора Таврина. Хотя и вторая попытка была ликвидирована, все же эти события служили грозным предзнаменованием для династии Северов.

Римское командование выработало сложный план наступления на пер­сов. Войска были разделены на три армии: северную, южную и централь­ную. Первая должна была из Каппадокии двинуться через Армению на Мидию; вторая на юго-восточном направлении ставила своей задачей ов­ладеть Вавилоном; третья, под личным командованием самого императо­ра, должна была пересечь Месопотамию. Предполагалось, что все три ар­мии соединятся по ту сторону Тигра.

Удачнее всего операции шли на северном направлении, где персы очи­стили Армению. Но центральная армия продвигалась крайне медленно. Присутствие императора и Мамеи только стесняло ее. Нежная мать смер­тельно боялась за своего сына и затягивала операции, предпочитая, чтобы войну кончили другие. Наконец, под предлогом болезни императора, на которого дурно действовал воздух Месопотамии, двор оставили в тылу, и армия пошла быстрее. Но прежде чем она достигла Тигра, ее атаковали большие конные силы персов. В непривычной для них обстановке, рас­стреливаемые издали великолепными иранскими лучниками римляне вы­нуждены были отступить.

Отход главной армии заставил отступить и две другие. Обратное дви­жение зимой через Армению почти совершенно уничтожило северную ар­мию, да и южная сильно пострадала из-за климатических условий. Нако­нец, остатки римских войск собрались в Антиохии. Негодование против незадачливого императора и его матери охватило всю армию. Только щед­рыми подарками удалось на время заглушить недовольство.

К счастью для римлян, персы не использовали своего успеха, и воен­ные действия фактически прекратились. Двор предавался развлечениям в Антиохии, когда с северных границ стали поступать тревожные сведения. На Дунае варвары прорвали укрепленную линию, и их набеги докатились до самых границ Италии. Возвратившиеся с Востока римские войска вос­становили положение и укрепили дунайскую оборонительную линию. В 233 г. император вернулся в Рим, где был отпразднован триумф по поводу «побед» над персами.

Однако уже на следующий год мать и сын вынуждены были спешно выехать на рейнскую границу, где создалось катастрофическое положе­ние. Политика последних императоров, широко применявших поселение варварских племен в пограничной полосе, дала роковые результаты: обо­рона границы оказалась совершенно расшатанной. Римские отряды были вынуждены отступить с правого берега Рейна. Император прибыл в Могонтиак (Майнц). Рейнская армия была пополнена новыми наборами во Фракии и Паннонии. В ее составе находились также войска из Маврита­нии и Сирии. На Рейне был построен понтонный мост. Армия горела не­терпением вознаградить себя за неудачи парфянской войны.

Но император вовсе не был расположен воевать. Он предпочел купить мир у германцев. К ним отправили посольство с предложением крупной суммы денег. Александр в это время увлекался в своей ставке бегами на колесницах и предавался другим развлечениям. Слухи о позорном мире переполнили чашу терпения солдат. Одним из самых популярных людей в армии был в это время командир новобранцев Гай Юлий Вер Максимин. Он происходил из Фракии и, говорят, в молодости был пастухом. При Септимии Севере он поступил в союзническую конницу и скоро выдвинулся благодаря своей огромной силе, колоссальному росту и храбрости. При Александре Максимин занимал уже высшие командные должности и одно время служил наместником в провинции. Во время германского похода император поручил ему заведовать обучением новобранцев. Очень скоро Максимин завоевал у них любовь и уважение. Он добросовестно относил­ся к своим обязанностям и прекрасно обращался с солдатами. К тому же новобранцы в большинстве состояли из варваров, и для них немалое зна­чение имело то обстоятельство, что Максимин сам происходил из них.

Однажды в мартовское утро 235 г. новобранцы, как обычно, построи­лись для занятий. Едва только показался их начальник, как его привет­ствовали громкими криками, надели на него заранее приготовленное пур­пурное одеяние и провозгласили императором. Максимин для виду снача­ла отказывался от этой высокой чести, но скоро уступил просьбам и угрозам солдат.

Место расположения новобранцев находилось на расстоянии одного перехода от главного лагеря императорской ставки. Александр узнал о мятеже в тот же день. В страшном волнении и слезах он выбежал из своей палатки к собравшимся солдатам, рассказал им о происшедшем и горько жаловался на черную неблагодарность Максимина. В первый момент сол­даты главного лагеря горячо поддержали своего законного императора и обещали всеми силами защищать его.

Прошла тревожная ночь. Рано утром вдали показалась пыль и разда­лись крики. Александр снова собрал солдат и убеждал их двинуться про­тив восставших. Но за ночь настроение главного лагеря изменилось. Сол­даты стояли в нерешительности и не брали оружия. Стали раздаваться го­лоса, требовавшие выдачи советников императора как главных виновников всего происшедшего. Другие бранили мать императора за скупость и тре­бовали ее устранения. Тем временем восставшие подошли к воротам и стали звать товарищей присоединиться к ним. Еще несколько минут колебания, и ворота были открыты. Ликующие солдатские толпы бросились навстре­чу пришедшим — Максимин был признан всей армией.

Покинутый всеми Александр, совершенно потерявший присутствие духа, едва добрался до своей палатки. Бросившись в объятия Мамеи он, говорят, плакал и обвинял ее в том, что она своей неразумной политикой довела его до гибели. В таком состоянии нашли Александра посланные Максимином центурионы и убили его на груди у матери. Мамея и не ус­певшие убежать придворные разделили участь императора.