Возникновение христианства и его распространение

Возникновение христианства и его распространение

Сумма этих представлений и составляла идеологическое содержание хри­стианства. Последнее как самостоятельное течение, по-видимому, начало оформляться к середине I в. н. э. Оно постепенно стало отделяться от других восточных культов и приобрело собственные организационные формы. Это произошло раньше всего в городах восточной половины империи, в Малой Азии, Сирии, Египте, откуда новая религия быстро перекинулась на Запад.

Самый ранний памятник христианской литературы — «Апокалипсис» Иоанна — адресован семи малоазийским христианским общинам. Связь раннего христианства с иудейством заставляет предположить, что новая религия впервые начала оформляться среди еврейских общин крупных го­родов Востока. Перенесение места возникновения христианства в Палес­тину (в частности, в отсталую Галилею) является результатом поздней­ших конструкций.

Однако, возникнув в иудейской среде, христианство быстро начало впи­тывать в себя наиболее общие религиозные представления эпохи, порвало с иудейством и стало совершенно новой религией, носящей универсаль­ный характер. Причиной быстрого распространения христианства явля­лось не только то, что оно сумело удачно объединить все основные рели­гиозные идеи своей эпохи и придать им наиболее общий характер, свобод­ный от всех местных особенностей. Успехи новой религии не в меньшей степени были вызваны ее организационными формами. Христиане в каж­дом городе составляли общину верующих. Это было не только объедине­ние единоверцев, но и своеобразный союз взаимопомощи и благотворительности[521]. Так как большинство членов общины первоначально принад­лежало к неимущим и малоимущим слоям городского населения, то этот момент играл огромную роль. В каждой общине существовала касса, из средств которой раздавались пособия и устраивались общие трапезы. Эта касса пополнялась за счет взносов.

Идеология, господствовавшая в ранних христианских общинах, была идеологией социальных низов, напоминающей настроения сивиллиных пророчеств: уравнительные стремления, нападки на богатых, восхваление бедности, ненависть к всеобщему угнетателю — Риму.

В науке по проблеме возникновения христианства традиционно су­ществует две школы — мифологическая и историческая. С. И. Кова­лев был сторонником мифологической школы. Для полноты пред­ставлений по данному вопросу необходимо познакомиться с точкой зрения и аргументами другого направления.

Дискуссия между двумя школами разворачивается вокруг проблемы историчности центрального персонажа христианской традиции—Иису­са Христа: мифологическая школа отрицает его историчность, истори­ческая — признает, и спор ведется уже в течение двух веков. Круг ис­точников, относящихся к этой теме, включает две главные группы — новозаветные сочинения и произведения античных языческих писате­лей. Образ Иисуса Христа в новозаветной традиции сложен. В Откро­вении Иоанна облик Христа абстрактен, только в евангелиях идея и образ христианского мессии предстают совершенно разработанными: здесь прослеживается вся земная жизнь Иисуса Христа от рождения до смерти на кресте и воскресения. Главными же аргументами в пользу историчности Иисуса Христа являются данные античных языческих писателей. «В этой группе источников первое и важнейшее место при­надлежит сочинениям иудейского историка Иосифа Флавия, творчество которого падает на вторую половину I в. н. э., время, прямо совпадав­шее с возникновением христианского движения или, во всяком случае, недалеко отстоявшее от него. Флавий дважды свидетельствует об Иисусе Христе. В "Иудейских древностях", рассказывая о ряде бедствий, по­стигших Иудею в то время, когда в Риме был императором Тиберий, а наместником в Иудее — Понтий Пилат (управление последнего дати­руется приблизительно с 27 по 37 год), Флавий упоминает о казни Хри­ста: "Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если его вооб­ще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он при­влек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил его к кресту. Но те, кто раньше любил его, не прекращали этого и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как возвестили о нем и о многих других его чудесах боговдохновенные пророки. И поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по его име­ни" (XVIII, 3, 3, пер. Г. Г. Генкеля). Второй раз об Иисусе Христе упоминается Флавием в тех же "Иудейских древностях" в связи с рас­сказом о событиях времен Нерона. Характеризуя самоуправство и жестокость одного из иерусалимских первосвященников Анана Млад­шего, историк упоминает и о таком факте: "Он (Анан) собрал сине­дрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями" (XX, 9, 1).

Первый отрывок — самое знаменитое место в античной языческой традиции о Христе. Он вызвал огромную полемику в научной литера­туре Нового времени. Критическое направление, отвергавшее исто­рическое существование Иисуса Христа, объявило этот отрывок (как, впрочем, и другие свидетельства о Христе у ранних античных писате­лей) неподлинным, видя в нем позднейшую вставку какого-либо хри­стианского переписчика или редактора. И действительно, при ближай­шем рассмотрении в рассказе Флавия бросаются в глаза такие детали, которые странно выглядят у писателя, бывшего правоверным иудеем, и потому возбуждают сомнения в подлинности свидетельства. Это касается оговорки о том, что Иисуса едва ли можно было считать че­ловеком, утверждения, что он именно и был мессией — Христом, а более всего — заявления о его воскресении после смерти. В противоположность этому второй отрывок, где упоминается об Иакове, брате Иисуса Христа, не вызывает никаких подозрений, и это заставляет с осторожностью отнестись к решению вопроса о под­линности первого. Быть может, правильнее было бы, не отрицая под­линности свидетельства в целом, признать здесь наличие некоторой последующей христианской обработки, которая и придала рассказу Флавия флер благочестия в христианском духе. Но даже если, как мы сейчас допустили, оба свидетельства Флавия об Иисусе Христе в целом являются подлинными, то это еще не значит, что они облада­ют силой первоисточника. В любом случае нельзя исключить воз­можности того, что Флавий опирался на уже существующую хрис­тианскую традицию. Как человек любознательный, живо интересо­вавшийся современным религиозным движением в Иудее, как вдум­чивый историк и писатель, внимательно изучавший все доступные ему материалы, он не мог пройти мимо христианских свидетельств о творцах их веры, в чем бы эти свидетельства ни заключались — в письменных ли сочинениях или устном предании» (Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988. С. 95—96).

Свидетельства других античных авторов — Плиния Младшего, Та­цита и Светония — не имеют решающего значения. Исходя из всего вышеизложенного нужно признать, что существо­вание двух различных научных направлений в вопросе возникнове­ния христианства правомерно.