Септимий Север

Септимий Север

Преемником Коммоду заговорщики выдвинули сенатора незнатного происхождения — Публия Гельвия Пертинакса. Это был способный и твер­дый человек, который начал с того, что попытался обуздать преторианцев и сократить безумное мотовство Коммода. Этим он восстановил против себя и преторианцев, и городскую толпу, и придворную челядь. Эмилий Лет также выступил против него. Через 87 дней Пертинакс был убит пре­торианцами (28 марта 193 г.).

После этого в Риме разыгралась невиданная сцена: преторианцы уст­роили аукцион на императорское звание. Покупателями выступили два лица: богатый сенатор Марк Дидий Юлиан и градоначальник Рима Тит Флавий Сульпициан, зять убитого Пертинакса. На торгах победил Дидий Юлиан, предложивший большую сумму. Он и был провозглашен импера­тором.

Однако новый император надавал преторианцам слишком много обе­щаний и не мог их выполнить. Поэтому в решительную минуту он был ими покинут. Кризис центральной власти, как и в 68 г., вызвал движение провинций. После убийства Пертинакса провинциальные войска провоз­гласили почти одновременно трех императоров: Децима Клодия Альбина в Британии, Гая Песценния Нигера в Сирии и Люция Септимия Севера в Иллирии и Паннонии. Последний имел то существенное преимущество над своими соперниками, что находился ближе к Риму. Чтобы временно обезвредить Альбина, он вступил с ним в соглашение, усыновил его, дал титул цезаря и поручил верховное командование в Британии, Галлии и Испании. Север под лозунгом мщения за Пертинакса быстро занял Рим. Преторианцы почти не оказали сопротивления, выдали убийц Пертинакса и были разоружены. Терроризованный сенат приговорил Дидия Юлиана к смерти, и 1 июня, после 60 дней царствования, он был казнен.

Септимий Север, получив от сената утверждение в императорском зва­нии, отправился против Песценния Нигера, которого тем временем при­знали азиатские провинции и Египет. Его передовые войска уже перепра­вились в Европу и заняли Византий. Война на Востоке затянулась на три года. Нигер был разбит и бежал к парфянам, оказывавшим ему поддержку, но по дороге его настигли и убили. Север жестоко расправился со сторон­никами Нигера, прибегая к массовым казням и конфискациям имуществ. Затем он двинулся против парфян и занял Северную Месопотамию вплоть до Тигра.

Однако в 196 г. войну с парфянами пришлось прекратить. Альбин при сочувствии значительной части сената провозгласил себя августом и за­нял Галлию. Север прямо с Востока через дунайские провинции двинулся против Альбина и уничтожил его войска в кровопролитной битве в Гал­лии. И на Западе победа Севера привела к казням и конфискациям. Только после гибели Альбина Север смог снова отправиться на Восток и закон­чить парфянскую войну. За время гражданской войны в Галлии парфяне перешли в наступление и снова отобрали захваченную римлянами терри­торию. Север оттеснил их за Тигр и взял Селевкию и Ктесифон (198 г.). После этого был заключен мир, по которому парфяне отдали Месопота­мию.

Казалось, что в лице Септимия Севера империя нашла своего спасите­ля, что суровый солдат железной рукой удержал катившийся в пропасть Рим. Действительно, его царствование (193—211 гг.) знаменует ослабле­ние кризиса и некоторое укрепление императорской власти.

Восстановив единство империи и укрепив ее границы, Септимий про­извел значительную реорганизацию государственного аппарата. Впрочем, эта реорганизация не являлась чем-то абсолютно новым и была дальней­шим расширением начал, заложенных в самом существе империи и разви­тых рядом предшественников Септимия. Императорская власть по своей природе была военной диктатурой, возникшей в борьбе с революционным движением II—I вв. до н. э. С другой стороны, эта диктатура с самого на­чала отражала классовые интересы, более широкие, чем это могла сде­лать Римская республика, связанная только с италийским рабовладением. Поэтому уже со времени Суллы, фактически первого императора, мы на­блюдаем военизацию центральной власти и вместе с тем некоторое смяг­чение гнета, лежавшего на провинциях. Преемники Суллы идут по его пути создания военной средиземноморской монархии: одни — более решитель­но (Цезарь), другие — медленно, с остановками и отступлениями (Август и его ближайшие преемники). В эпоху Антонинов империя оформляется как бюрократическая монархия, опирающаяся на имущую часть населе­ния провинций и Италии. Но в это же самое время кризис рабовладельче­ской системы начинает подтачивать самые основы римского государства. При последних Антонинах кризис прорывается наружу, вызывая необхо­димость в экстренных мерах для сохранения государства.

Септимий Север окончательно придал империи военный характер. Пе­редают, что, умирая в 211 г., он сказал своим сыновьям: «Обогащайте сол­дат и не обращайте внимания на остальных!». Возможно, что эти слова в действительности и не были сказаны, но они довольно точно характеризу­ют политику Севера. Получив власть при помощи армии и сознавая ее значение для борьбы с кризисом, он все свое внимание направил на укреп­ление и реорганизацию военного аппарата. Уже при своем первом вступ­лении в Рим Север разогнал преторианскую гвардию. Она настолько разложилась при Коммоде и его преемниках, что не только перестала слу­жить опорой императорам, но сделалась главным источником деморали­зации. К тому же привилегированное положение преторианцев, набирав­шихся из италиков, давно возбуждало ненависть провинциальных войск. Отныне преторианская гвардия стала комплектоваться из лучших, наибо­лее отличившихся солдат провинциальных легионов.

Положение армии в целом значительно улучшилось. Было повышено жалованье, увеличены всякого рода награды и знаки отличия. Более прин­ципиальное значение имели другие меры. Август, создавая постоянную ар­мию, запретил солдатам иметь законную семью. Солдатский брак считался простым сожительством. Он не давал никаких прав ни жене, ни детям. Толь­ко по выходе воина в отставку его жена становилась полноправной супру­гой, а сыновья узаконивались лишь в том случае, если они сами поступали на военную службу. Север допустил в некоторых легионах законный брак. Солдатским семьям было позволено жить поблизости от военных лагерей. С этим было связано разрешение солдатам, находившимся в постоянных лагерях на Рейне и Дунае, арендовать и обрабатывать землю, принадлежав­шую их легионам. Таким путем создавалась более прочная связь армии с местами и несколько облегчалась задача снабжения армии.

Мало того, раньше простой солдат не имел никакой возможности дослу­житься до командирских чинов: префекта когорты или эскадрона и трибуна легиона. Последние пополнялись исключительно лицами всаднического сословия. Карьера рядового солдата кончалась в лучшем случае достижени­ем высшей центурионской должности примипила. Север объявил должность примипила всаднической. Это означало, что отныне каждому способному солдату открывалась широкая дорога не только на военной, но и на граж­данской службе. Септимий Север активно привлекал военных в бюрократи­ческий аппарат, используя их дисциплинированность и опытность.

При Септимии и его сыновьях завершается также другой важный про­цесс, начавшийся с самого возникновения империи: уравнение в правах провинциалов и италиков. Само происхождение и воспитание основате­ля династии играло здесь известную роль. Септимий происходил из Аф­рики и воспитывался далеко не в духе старых римских взглядов. Харак­терно, например, его преклонение перед Ганнибалом. Сделавшись импе­ратором, он всюду воздвигал статуи великому карфагенскому полковод­цу, смертельному врагу старого Рима. Женат Септимий был на сириянке Юлии Домне, что также не содействовало укреплению в нем искон­ных римских традиций.

Италия при Септимии Севере была почти уравнена с провинциями. Мы уже видели, что ее население лишилось своей старой привилегии попол­нять преторианскую гвардию. Кроме преторианцев, в Италии, недалеко от Рима, был расквартирован целый легион (2-й парфянский) — случай, неслыханный в истории Империи. Неслыханным было и то, что Север по отношению к Италии принял звание проконсула, которое предыдущие им­ператоры принимали только по отношению к провинциям. В проконсуль­ском звании по преимуществу заключалась та военная власть, тот импе­рий, который мог быть применен только к провинциям. Теперь и Италия подпадала под действие этого империя.

Параллельно с ослаблением политической роли италиков шло усиле­ние прав провинциалов. Провинциальные города стали получать освобож­дение от некоторых повинностей. Многим из них были даны права рим­ских колоний и так называемое италийское право, означавшее свободу от земельной и подушной подати. Александрия египетская впервые получи­ла муниципальное устройство и т. д.

При Севере идет дальнейшее умаление роли сената. Император не мог простить сенаторам поддержку, которую они оказывали его соперникам. Немало их поплатилось за это жизнью и имуществом. Сенат формально продолжал существовать, но фактически его функции были сведены на нет. Вся его законодательная деятельность ограничивалась тем, что он заслу­шивал и утверждал соответствующие послания императора. Назначение городских магистратов (консулов и др.) перешло целиком к последнему, а сенат только ставился в известность. Да и роль этих магистратов значи­тельно ограничилась.

Зато еще более выросло значение императорских чиновников. В осо­бенности это нужно сказать о префекте претория. Он становится замести­телем императора в области судопроизводства, поэтому на должность пре­фекта претория начинают назначать крупных юристов. Таким при Септимии был знаменитый Папиниан.

Таким образом, при С. Севере все яснее начинает выступать откровен­но самодержавный характер императорской власти. Наряду с этим проис­ходит возвышение особы императора. Уже тогда, по-видимому, появляет­ся формула, несколько позднее декларированная крупнейшим юристом Ульпианом: «Что угодно принцепсу, пусть будет законом», а в надписях применительно к императору часто фигурирует «dominus noster» («наш господин»).

Военный режим в соединении с реформами несколько улучшил поло­жение империи. Однако насколько тревожной продолжала оставаться об­щая атмосфера, показывает следующий факт. Во второй половине правле­ния Севера один италик по имени Булла собрал шайку в 600 человек, в которой наряду с рабами были дезертиры и даже правительственные чи­новники. В течение двух лет Булла грабил Италию. Опираясь на сочув­ствие беднейшего населения, действуя частью хитростью, частью подку­пом, он был неуловим. Одному центуриону, попавшемуся к нему в плен и отпущенному на свободу, Булла дал такой наказ: «Посоветуй господам кормить своих рабов, чтобы последним не идти в разбойники». Наконец, раздраженный император послал против Буллы крупный отряд претори­анцев и кавалерии. Только тогда удалось захватить Буллу и ликвидиро­вать его шайку, да и то благодаря предательству. Движение Буллы, анало­гичное движению Матерна, показывает, до какой степени дошел развал правительственного аппарата, несмотря на все реформы.

Победа Септимия Севера в гражданской войне не была делом слу­чая — он, безусловно, был самым выдающимся из всех претенден­тов. Историк Геродиан (II, 9) дает лаконичную, но яркую характери­стику императору: «Север, родом ливиец, проявлявший силу и энер­гию в управлении, привыкший к суровой и грубой жизни, очень лег­ко переносивший трудности, быстрый в своих замыслах и скорый в исполнении задуманного... Больше, чем кто-либо другой из людей, он обладал особой способностью притворяться и внушать доверие к своей благожелательности, не скупился на клятвы, чтобы затем, если нужно было, нарушить их, прибегая ко лжи ради выгоды, и с языка его сходило то, чего не было на уме» (пер. А. И. Доватура). Первейшей заботой Севера всегда была армия. «Для народа он уст­роил в честь своих побед богатые раздачи, — пишет Геродиан (III, 8), — а воинам подарил большие деньги и разрешил много такого, что раньше им не было позволено. А именно, он увеличил им жало­ванье, позволил носить золотые кольца и брать себе жен. Все это прежде считалось чуждым воинскому воздержанию, так как мешало готовности к войне. Север первый поколебал твердый, суровый об­раз жизни воинов, их покорность и уважение к начальникам, готов­ность к трудам, дисциплину и научил их любви к деньгам, жадности, открыв путь к роскоши» (пер. Н. М. Ботвинник). Север крепко держал власть в своих руках, подавляя в самом заро­дыше любое проявление недовольства или непокорности. Элий Спартиан, биограф Севера, приводит его последние слова: «Я принял го­сударство, со всех сторон раздираемое восстаниями, а оставляю уми­ротворенным даже в Британии. Старый, с больными ногами, я остав­ляю моим Антонинам (т. е. сыновьям) крепкую власть, если они сами окажутся хорошими, но бессильную, если они будут дурными» (Пи­сатели истории Августов, Север, XXIII, пер. С. П. Кондратьева). Од­нако его сыновья оказались недостойны завещанной власти, что по­зволило тому же Элию Спартиану отметить: «После его смерти все высоко оценили его — главным образом потому, что государство в течение долгого времени не видело ничего хорошего ни от его сыно­вей, ни после, когда многие устремились к власти и Римское госу­дарство стало добычей для грабителей» (Север, XIX).