Часть 9. Завершающий период в истории русской политической полиции (август 1914 — начало марта 1917 года)

Вступление России в конце июля — начале августа 1914 г. в Первую мировую войну, боевые действия на фронтах которой в первые же месяцы со времени её начала приобрели настолько широкомасштабный и ожесточённый характер, с которым воюющие стороны до этого не сталкивались, и которого они не ожидали, потребовала от её участников напряжения и причастности всех без исключения государственных структур, в том числе и особенно органов политического сыска.

Война значительно изменила политическую обстановку в стране, поскольку все оппозиционные партии, за исключением большевиков, вначале заявили о своём отказе от какой-либо оппозиционной политической деятельности на время войны, а такие самые крупные из буржуазных партий, как октябристы и кадеты, так же и о всемерной поддержке правительства и императора на время войны.

Правда, эта поддержка стала иссякать с весны 1915 г. под влиянием поражений русской армии и окончательно иссякла осенью 1915 г., когда все оппозиционные буржуазные и мелкобуржуазные партии, объединённые в "Прогрессивный блок" во главе с кадетами, руководство которого, сформировав теневое правительство, приступило к подготовке дворцового переворота.

Всё это значительно сократило работу Департамента полиции в области политического сыска, основным объектом которого остались большевики, и позволило сосредоточить свои усилия на тех задачах, которые выдвигала обстановка военного времени, а именно, усилению разведывательной и контрразведывательной работы и подчинением её интересам фронта.

Об этом, как основном направлении деятельности политической полиции, указывал в своём письме главнокомандующему Северо-Западным фронтом (прикрывавшем Петроградское направление), министр внутренних дел Хвостов отмечал, что "работа по общеполитическому розыску тесно соприкасается с контрразведкой и считается совершенно недопустимым какие-либо трения между корпусом жандармов и военным ведомством". Далее Хвостов отметил, что он категорически требует от подчинённых ему органов немедленно сообщать военным властям тыла и фронта всё, что имеет какое-либо значение для ведения контрразведывательной работы.

В завершении министр внутренних дел заверил главнокомандующего Северо-Западным фронтом что "все требования военных властей всегда находили и найдут у полиции самый живой отклик, ибо в настоящий момент все ведомства должны объединиться одной мыслью — обеспечить успех русской армии"⁹³.

Нужно отметить, что слова и обещания министра внутренних дел подтверждались и практической деятельностью. Вся заграничная агентура Департамента полиции была перенацелена на выполнение военно-разведывательных и военно-политических функций. Так, например, проживавший после своей отставки в Париже бывший заведующий Особым отделом, а затем заграничной агентуры Ратаев, вновь вернулся на службу в Департамент полиции и занялся руководством разведывательной работы в Голландии, Швейцарии, Италии и, разумеется, в Германии, выполняя распоряжения русского военного атташе в Париже графа Игнатьева⁹⁴.

После начала войны несколько тысяч жандармских офицеров были откомандированы в армию для укомплектования контрразведывательных отделений вновь формирующихся корпусов, армий и фронтов⁹⁵.

В целом во время Первой Мировой войны контрразведывательная деятельность политической полиции и военной контрразведки шла гораздо более успешно чем во время русско-японской войны. На основании данных, получаемых в процессе наблюдения, расследования разного рода конкретных дел, полученная информация обобщалась, и составлялись специальные списки подозреваемых в шпионаже. Списки делились на несколько категорий, в зависимости от степени подозрения. В дальнейшем лица, находившиеся в списках, либо передавались суду (если имелось достаточное количество доказательств) или высылались в административном порядке в отдаленные районы империи (если доказательств было недостаточно)⁹⁶.

Однако разложение самодержавного режима в России к тому времени достигло такой степени, что основной удар падал на вражеских агентов из числа лиц, непривилегированных сословий, высокое положение того или иного шпиона либо сильно затрудняло его арест, либо попросту делало его невозможным. Каждая попытка разоблачить немецкого агента из числа высокопоставленных лиц приводила к громкому скандалу, как правило, с весьма неприятными для разоблачителей последствиями. Именно так закончились попытки привлечь к ответственности за шпионаж в пользу Германии, членов Государственного Совета, имевших придворные звания гофмейстеров, баронов Оскара фон Экеспаре и Адольфа Пиляр-фон-Пильхау. И если фон Экеспаре был все же выслан из Петербурга, то Пиляр-фон-Пильхау остался совершенно безнаказанным⁹⁷.

В области политического сыска в годы войны продолжалось систематическое наблюдение за всеми политическими партиями, однако в меньшем объеме и с меньшей интенсивностью. Главные усилия направлялись, как и прежде, на партию большевиков, и наблюдению за попытками "Прогрессивного блока" организовать дворцовый переворот.

Так, на основании полученных от полиции сведений о тесных контактах Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича с руководством "Прогрессивного блока", и о том, что великий князь намечается в качестве преемника Николая II после его свержения, великий князь летом 1915 года был снят с поста "Верховного главнокомандующего" и это звание взял себе сам Николай II.

Но если с попытками верхушечного дворцового переворота полиция справлялась довольно успешно, то справиться с массовым движением, нараставшим по мере обострения экономического и политического кризиса, вызванного войной, она была не в силах. И по мере нарастания такого движения эффективность её действий постоянно снижалась.

И когда 23 февраля (8 марта) 1917 года начались массовые выступления в Петрограде Петроградское охранное отделение и Петроградское губернское жандармское управление, оказались практически в роли регистраторов событий, а не их активного участника, единственная их попытка как-то вмешаться в происходящий процесс и оказать влияние на события, имела место в ночь с 25 на 26 февраля 1917 года. Тогда сотрудниками охранки и жандармерии при содействии общей полиции на основании имевшихся у них агентурных данных, были произведены массовые обыски и аресты, в ходе которых был арестован весь состав петербургского комитетов большевиков (пять человек) и около 100 партийных активистов⁹⁸.

Однако это абсолютно не повлияло на разворачивающиеся события, поскольку их внутренний механизм уже приобрел собственную логику развития, на которую не могли влиять уже как действия его инициаторов, так и их противников.

Спустя день, 27 февраля 1917 г., когда Петроград практически оказался в руках восставших, в нем начался разгром полицейских и судебных учреждений, были разгромлены и сожжены здания Окружного суда и Охранного отделения. Ворвавшаяся в здание толпа разбивала мебель, выбрасывала из окон во двор папки с делами, из которых во дворе был устроен костер.

Как в Петрограде, так и в Москве активное участие в погромах судебно-полицейских учреждений и особенно охранных отделений и жандармских управлений приняли бывшие секретные сотрудники этих органов, стремившихся в суматохе уничтожить компрометировавшие их документы. Это видно из того, что после того, как была произведена разборка уцелевших бумаг, выяснилось, что среди них, как правило, отсутствуют личные дела секретных сотрудников и их агентурные донесения. Однако это не помогло большинству агентов полиции, так как в Особом отделе Департамента полиции, который не подвергся разгрому, хранились копии списков секретных сотрудников всех охранных отделений и жандармских управлений России⁹⁹.

В провинции, где после победы народных масс в Петрограде и образования Временного правительства передача власти происходила мирно, некоторые местные полицейские органы пытались предложить Временному правительству свои услуги.

Так, 4 (17) марта 1917 г. начальники Харьковского губернского и Севастопольского городского жандармских управлений отдали письменные приказы своим подчиненным о признании Временного правительства и недопущении каких-либо выступлений против него и о привлечении к ответственности лиц, виновных в этом¹⁰⁰.

Пришедшие к власти на волне народной революции и не имея собственной опоры в стране, Временное правительство, зная о крайне негативном отношении народа к политической полиции, даже не рискнуло попытаться её сохранить. В министерстве внутренних дел был ликвидирован Департамент полиции, закрыты все местные охранные отделения и жандармские управления. Их дела и архивы передавались на хранение и изучение специальным комиссиям из числа представителей местных организаций политических партий, общественных организаций и адвокатуры¹⁰¹.

После свержения монархии и ликвидации Отдельного корпуса жандармов его крепостные и гарнизонные жандармские команды были переименованы в "Команды военной охраны" и подчинены в зависимости от своего местонахождения либо армии, либо флоту. Железнодорожные жандармско-полицейские управления были переименованы в "Военную железнодорожную стражу" и перешли в подчинение армии.

В результате всего этого на протяжении нескольких месяцев, примерно до лета 1917 года, Россия была единственной в мире страной, совершенно не имевшей политической полиции.